Стая чудовищ быстро истощилась и сошла на нет. Глоссум нырнул в шахту лифта, и звуки расправы доносились теперь с нижних этажей. Переборки трещали, лязгало железо, что-то заунывно гудело и грохотало с настойчивой монотонностью, то удаляясь, то вновь приближаясь к площадке. Спустя четверть часа наступила тишина.
Тишина. Полная космическая тишина. Если обычную тишину можно оценить лишь после исчезновения какого-либо звукового эффекта, то данную тишину невозможно услышать и почувствовать в принципе. Она может существовать лишь при единственном условии – при наличии звуков ударов собственного сердца.
Хоэртон лежал лицом вниз. Он не чувствовал боли, усталости, жара или холода, не чувствовал собственного тела и признаков жизни в нем. Но он был жив. Он определил это по достаточно неприятному ощущению, создаваемому затекающей под него лужей темно-красной, почти черной жидкости. Он долго не мог пошевелиться. В тот момент ему даже показалось, что он этого никогда не умел, а всю свою жизнь, короткую, длившуюся лишь несколько последних минут, провел без движения.
Кровь демонов пахла ржавчиной.
Это было невыносимым.
Джейсон попробовал поднять голову. К его удивлению, это получилось с первого раза и достаточно легко. Он встал на ноги. Вся стройплощадка была завалена останками демонов. Буквально все вокруг было покрыто кровью и ошметками плоти, которые сползали, падали сверху и просто висели на стенах и потолке. Поскользнувшись в луже, но устояв на ногах, Хоэртон сделал несколько неуверенных шагов.
Внезапно что-то плюхнулось на пол прямо перед ним. В воздухе появилась воронка, образованная темно-красным туманом. Она возникла на полсекунды и тут же пропала, разлетевшись во все стороны. На ее месте возник образ Томми.
Хоэртон смотрел на изображение собственного сына, понимая, что видит его в последний раз. Он хотел взглянуть на него перед смертью, и Глоссум предоставил ему такую возможность. Достаточно глупая ирония с его стороны.
«Прости меня, сынок», – сказал мысленно Джейсон, и его сердце вновь наполнилось болью и тоской.
Захотелось сесть уронить голову на колени и зарыдать на всю станцию, в которой больше не осталось живых людей.
С пола снова стал подниматься кровавый туман, он быстро накрыл Томми и так же быстро разлетелся в разные стороны. Перед Хоэртоном возник Пожиратель. Собственной персоной. Без привычного сопровождения иллюзий, образов и ужаса. Это было существо женского пола, определенно женского.
Тварь страдала крайней степенью анорексии. У нее было высокое, поразительно тощее тело с выпиравшими ребрами и маленькой отвислой грудью. Ее костлявые, несколько более длинные, чем того требовали привычные представления об анатомии, конечности венчались длинными острыми когтями. Кожа имела желто-коричневый оттенок, там, где это можно было разглядеть свозь сгустки налипшей крови. Непропорционально большая голова была лишена волос, глаз носа, ушей, вообще всего, кроме, огромной наполненной острыми и длинными зубами пасти. Это было самое кошмарное создание, которое Хоэртон смог бы себе представить, или не смог.
Глоссум подался вперед, вытянув руки с растопыренными пальцами. Джейсон отчетливо представил себе, как тварь поднимает над полом его безвольное тело и с хрустом вгрызается в черепную коробку. Он не отступил, не сделал шага назад, не шелохнулся. Пожиратель, словно раздумав, сжал руки в кулаки и исчез, подняв с пола облако кровавой пыли.
Тишина. Полная космическая тишина…
Постояв с минуту, Джейсон неуверенно направился к лифту. Ни одной живой души вокруг. Лишь кровь и изуродованные тела неизвестных науке существ. Он старался обходить их, ему не хотелось смотреть на них, но это было повсюду. Хоэртон не думал ни о чем. Его голова была совершенно пуста. Лишь сломанная ключица не прекращала попыток напомнить о себе, да нога, некогда застрявшая в машине генерала, как-то неестественно становилась на пол. Хотелось спать. Хотелось лечь прямо здесь. Вжаться в угол накрыться чем-нибудь и уснуть, навсегда.
Хоэртон спустился до нижней погрузочной палубы, той самой, с которой началось его последнее задание. Несколько кораблей, полетами которых он когда-то руководил, стояли в полутемных безлюдных доках. Техника продолжала работать, пикая датчиками и помигивая индикаторами. Свет горел, шлюзовые камеры качали воздух, повинуясь командам Джейсона, подтвержденным картой доступа сержанта Пола Матуса.
Здесь Хоэртон дослужился до первого лейтенанта, здесь же был разжалован и стал никем. Его военная карьера подошла к концу. Спустя несколько недель или даже месяцев, его, как и всех сотрудников Хьюго-Доран официально будут считать погибшими. Данные удалят из реестра, а на Землю придет извещение, о безвременной кончине нескольких сотен человек. Естественно, Джейсон опередит его. Он успеет принять все необходимые меры, чтобы не иметь дел с властями, а затем и вовсе обзаведется новыми документами. Преподобный Теодор обещал помочь в этом. Хоэртон верил, что эта махинация станет последней из совершенных Теодором.
Джейсон прошел в эвакуационный блок. Внутри всегда находились в полной готовности несколько компактных посудин, нацеленных прямиком на Землю. Выбрав один из кораблей, Хоэртон погрузился в него, скинув верхнюю, пропитанную кровью одежду, и дал команду на старт.
Шлюз сработал, выпустив корабль в стартовый отсек, затем автоматика плавно вывела его в открытый космос и сбросила захваты. Отойдя от базы на безопасное расстояние, спасательное судно взяло курс на Землю. Хоэртон дал команду бортовому компьютеру разбудить его на подходе к планете, чтобы иметь возможность посадить корабль вдали от населенных пунктов во избежание процедуры идентификации личности. Затем завалился спать.
Тайна гибели Моссианской цивилизации осталась на Хьюго-Доран и теперь находится под более чем серьезной охраной. Человечеству предстоит пройти еще очень долгий путь, прежде чем оно сможет совладать с оставшимся на бывшей военной базе Пожирателем демонов.
Хоэртон стоял на зеленой лужайке, под лучами летнего полуденного солнца. Дул легкий ветерок, щебетали птицы. Сквозь шум листвы были слышны звуки города, расположенного неподалеку. Джейсон слышал шаги прохожих на тропинке позади него, слышал их тихие голоса. В таких местах всегда спокойно и тихо. Всегда печально.
Хоэртон смотрел на белую каменную плиту, торчащую из земли, среди тысячи подобных напоминаний о тех, кто был когда-то среди живых. Он стоял и ждал, ждал, что боль вернется, захлестнет, накроет его снова, но было пусто.
Надпись, выдолбленная на плите, выцарапанная на его сердце, выжжена на коре головного мозга, тяжелым камнем покоилась в самой глубине его души.
Жаннин Хоэртон 25.04.2077 / 14.02.2102.
Он любил эту женщину, любил больше жизни, но потерял ее. Не смог сберечь, не смог оградить, чего-то еще не смог, и что бы он ни делал, этого было уже не вернуть. Да, Джейсон будет вспоминать ее, он будет жить их общим прошлым, но уже никогда не забудет о настоящем.
– Пойдем, сынок, – произнес он. – Мы часто будем навещать маму.
Томми бросил прощальный взгляд на каменную плиту и последовал за отцом, сжимая его руку так, словно боясь потерять снова. Джейсон не возражал, тепло ладони сына было первым, что он почувствовал после двух холодных лет заточения в ржавых стенах Хьюго-Доран.
23 июля, 2104 г. Рядовой Джейсон Р. Хоэртон, идентификационный номер: не присвоен, вернулся домой.
В его душе больше не было демонов.
Они живут в их головах, сердцах и душах, они сопровождают их повсюду. Их щупальца вьются, а пасти, полные зубов раскрыты настежь. Они следят за каждым их движением, хоть и не видно глаз их. Когда-то они сами их впустили. Теперь не могут спать, не могут думать, не могут жить спокойно, и души их измотаны, наполнены сомнениями и отчаяньем. И начинают они верить, что каждый день способен стать последним. Но встречаются такие, кто не дает себя сломить. Движимые своей целью, они не ищут иных путей, не закрывают глаз, не отворачивают взора. И в момент, кода следует отступить, остановиться, обдумать дальнейший ход хотя бы ради спасения собственной жизни, – они делают еще один шаг вперед…
2009 г.