На что он смотрел? На темную точку, которую почти притянуло к себе солнце. Он думал о том, что, наверное, камни старого дома уже начали плавиться. Теперь лучи солнца уже полностью поглотили планету. Звезда забирала себе то, что когда-то принадлежало ей.
Келлон думал, что все атомы Земли в этот момент вырвались наружу и слились с солнечной массой. Все, что было когда-то Россом и Дженни, Шекспиром и Шубертом, цветы и ручьи, океаны и горы, небо и ветер стали одним светом, который когда-то дал им жизнь.
Они смотрели в молчании. Но вот больше не на что стало смотреть. Камера отключилась.
Келлон отдал приказ, и корабль, сорвавшись с орбиты, направился домой. К этому моменту все уже покинули каюту, кроме Борродайла. Не поворачиваясь, Келлон сказал:
— Теперь можете жаловаться в штаб-квартиру.
Борродайл покачал головой.
— Молчание — самый лучший реквием. Жалоб не будет. Я рад, что все так случилось, капитан.
— Рады?
— Да, я рад, что, в конце концов, хоть один человек во Вселенной действительно оплакивает гибель Земли.