«Вж-ж! Хр-руп!» Буря, которая занималась над пустошами, разрядилась снопом молний в сухое русло в пяти кайях к востоку от башни. Десолл почти завопил из-за мощи статического разряда, прежде чем подействовала защита ментальных каналов. Руки его дрожали, глаза слезились.
— Дерьмо, дерьмо, дерьмо.
— Сэр, с вами все в порядке?
— Жуткий разряд молний, и это все, — Тристин покачал головой, рассерженный, что невольно транслировал ругань. Вживленным отключателям перегрузок следовало бы действовать побыстрее. Ну что я за идиот, подумал он.
— Порой, сэр, я здорово радуюсь, что я простой сержант.
— Спасибо, Рила.
— Да пожалуйста, сэр.
«Вж-ж! Хр-руп!» Второй удар статики был не слабей первого, но система Десолла лишь слегка дрогнула. Он держал рот на замке, втуне желая, чтобы станция могла черпать энергию молний, и наблюдал, как Рила ведет повозку вдоль Периметра с внешней стороны, проверяя участок за бомбошечной линией. По мере того, как фургон с большими покрышками, рассчитанными на то, чтоб не увязнуть в слишком рыхлой почве, двигался вперед, Рила извлекал из кассет по бомбошке и вгонял их, как и положено, в каждое пусковое устройство искусственных кактусов. В одном ревякам повезло. Противоскафандровые замораживающие бомбошки устанавливались только вблизи станций. Вздумай противник атаковать башни, получил бы в ответ удар лазера или ракеты. Кактусов там не было.
Неподвижные фигуры одна за другой оказались в пронумерованных контейнерах повозки.
— Сбор ревяк и замена бомбошек завершены, сэр. Судя по всему, пятеро живы, а семеро годятся на органику.
— Понял. — Тристин продолжил обзор Периметра с более высокой разрешающей способностью приборов, пока не получил данных, что фургон вернулся на станцию, а пятеро пленных заперты в камерах блока В.
— Все водворены, сэр. Пятеро дышат.
— Понял. Мангрин будет доволен.
— Иресса тоже. Ей нравится вести допросы ревяк.
Тристин поджал губы, затем оцепенел, ибо визуальные экраны продемонстрировали вспышку молнии.
«Вж-ж!»
После того, как унялась дрожь, он прислушался.
— Она говорит, растительность благодаря им расцветет, — продолжал Рила.
— Возможно. Ей понадобится убедить ревяк, что такова воля Пророка. Вы готовы вернуться на борт?
— Да, сэр. Минутку. Только поставлю фургон в гараж.
Тристин ждал, по-прежнему обозревая экраны. Никаких признаков новых вражеских отрядов, хотя они с Рилой знали, что на борту параглайдера таких отрядов бывает больше одного. Обычно — много больше. Где в хаосе гряд и впадин на диких землях скрываются теперь эти отряды, другой вопрос. Тристин был бы не прочь узнать ответ. А Контроль Периметра и подавно.
— Готово, сэр.
— Понял. Пойду-ка навестить наших постояльцев. Дайте мне знать насчет анализов скафандра после того, как я вернусь.
— Удачи, сэр. И особенно с ними не миндальничайте.
Когда буря разыгралась не на шутку, Десолл проверил веера.
Полнагрузки. Возможно, это замедлит расход органонутриента в камерах сгорания. Глубоко вздохнув, он соскользнул с командирского места и спустился по узкой лесенке уровнем ниже. Свернул направо и через термопластовую дверь вступил в блок В. Удостоверившись, что дверь блока позади него крепко заперта, он взвел боевые рефлексы и подключил модуль боевых искусств. Едва решетка отъехала в сторону, он шагнул в камеру первого узника, белокурого и голубоглазого, вероятно, лет двадцати с чем-нибудь по земным меркам.
Юный военный миссионер тут же бросился на Тристана, но движения его при ускоренных реакциях офицера казались медленными. Десолл шагнул в сторону, а ладони его описали две коротких дуги. И ревяка уже лежит, хватая воздух ртом, на каменном полу. Но еще минута, и он опять кинулся на офицера Коалиции. Колено Тристана с треском проехалось по плечу забияки и швырнуло того о каменную стену.
— Оуф-ф!
— Может, хватит? — доверительно спросил Тристин.
— Голем! Неверный!
— Вопрос-то был не о том. Я бы предпочел не причинять вам ущерба. — От наблюдательного Десолла не укрылось, как напряглись мускулы пленного. Тристин устремился вперед и тут же с помощью локтя и затвердевших пальцев вновь метнул упрямца на камень камеры.
— О-о…
— Так можно продолжать до вечера, но рано или поздно я, чего доброго, не рассчитаю и что-нибудь вам поврежу. Конечно, для вас это ничего не значит. Вы неизменно готовы умереть за Пророка. — Тристин помедлил, наблюдая за узником, особенно за его глазами. — А вы подумали, раз уж остались живы, что Он может найти вам иное применение, нежели удобрить почву?
— Удо… — солдат со стуком захлопнул пасть.
— Все рассказы правдивы. Мы не можем позволить себе, чтобы здесь что-нибудь пропало. Если вздумаете продолжать, пока я вас не убью, то пригодитесь как удобрение или как питательные вещества для промышленного свиноводства. Мы держим свиней в туннелях, — приврал Тристин.
— Голем! Неверный! С чего бы мне верить всему, что ты несешь?
— А с того, что я мог бы убить вас, но не убил. С того, что все, что бы с вами ни случилось, зависит от меня. — Глаза Тристина взглянули на белобрысого в упор, офицер Коалиции до предела обострил слух. — Сколько отрядов прибыло на том глайдере?
— Четыре, — донеслось через систему субвокализации, и одновременно ревяка выпалил: — Никого, кроме нас.
— Четыре, — протянул Тристин, тут же телепатически перекинув эти сведения на консоль Рилы.
— Четыре? Дерьмо, лейтенант, — ответил Рила по звену. — У нас на экранах ничего.
— Вы забрали с глайдера все свое снаряжение? — спросил Десолл ревячьего солдата.
— Да… Не знаю.
— У солдат других отрядов было на спинах тяжелое оружие?
— Не знаю.
— Как долго прочим отрядам приказано скрываться?
— Дней десять, — поведала субвокализация. За ней последовало сказанное вслух. — Не знаю.
— Сколько глайдерных крыльев находилось на борту тройда?
— Двадцать, — сообщила субвокализация. Вслух прозвучало: — Не знаю.
— Сколько глайдерных крыльев покинуло тройд?
— Не знаю. — Субвокализация ничего не выявила. Рядовой — не более чем пушечное мясо Пророка, знает он немного, но Тристин надеялся чего-нибудь вытрясти.
— Ваш тройд был из новых с двадцатью внутрисистемными судами-разведчиками?
— С тридцатью! Голем… — И опять: — Не знаю.
Вж-жих! Несмотря на новый разряд статики и головную боль, Тристин принудил себя сохранять спокойствие.
— Ваш Меч был Херувим?
— Серафим… Не знаю.
— Серафим? Боже мой. И на вашем тройде имелась ЭМИ-глушилка?
— …нечно… — прозвучало, перекрытое неизбежным вопросом: — А что это?
— В этих новых скафандрах жарко?
— Да… Не знаю.
— Как много у вас в других отрядах ангелов?
— Один… Не понимаю, что ты несешь, голем.
— Кто-нибудь из вас развлекался с ангелами?
Ревяка бросился на Тристина, а тот порхнул в сторону, бедолага врезался в стену.
— Отрадно узнать, что в вас еще осталось что-то человеческое, — услыхал вдруг свои слова Тристин. Осторожней. Не стоит ловить их на крючок. Осторожней, — опалило его явившееся откуда-то предупреждение. Он глубоко вздохнул.
— Теперь меня убьют? И превратят в удобрение? — Голубые глаза потускнели, и Тристин испытал к пленному почти жалость. Почти.
— Нет. — Пока что нет, как подумал Тристин. Впрочем, мне-то что. Отворив дверь и решетку, он вышел и приказал им защелкнуть запоры, изолировав ревяку в камере. Снаружи Тристин подключился к аппаратуре, чтобы за несколько минут пополнить резервы организма, затем сделал ряд глубоких вдохов, чувствуя, как вливается сила. Позднее он за это заплатит.
Допросами он занимался уже несколько месяцев, но так и не привык к безрассудной ненависти, которой напичкала ревяк пропаганда. То, что они видят в офицерах Коалиции големов, машин, а не людей, казалось обидным. Тристин на вид не отличался от любого другого человека, да еще и походил, к несчастью, скорей на ревяку, чем на Эко-Теха. Он не был прошит стальными проводами, его имплантат был органическим и невидимым.
Сделав еще пару глубоких вздохов, Десолл велел отпереться второй двери, миновал подвижную решетку и вступил в следующую камеру, усилием воли заперев их за собой.
— Такие создания, как ты, в действительности просто механизмы, — его пристально рассматривал другой белокурый голубоглазый ревяка, постарше первого. — Документирование или допрос?
— Допрос, — Тристин заметил, как напрягаются мускулы, — и я бы не хотел…
— Вы ведь големы? Бездушные машины. — Мускулы ревяки расслабились, но не полностью. — Хуже Бессмертных. Ты даже выглядишь, как сын Пророка. Тебя воссоздали в этом облике?