— Меня зовут Кея, — наконец сказала незнакомка. Глаза ее сузились, похолодели, погасив зыбкие огоньки легкомыслия и игривости.
Необычное имя не удивило, а скорее подтвердило опасения. Но Андрей тоже представился. Подошел официант, забрал пустой графин и тут же убежал за полным, а над столиком опять повисло облачко неловкости. Тяжесть первой паузы всегда похожа на вагон, стоящий на холме. Сдвинуть его с места тяжело, но как только он покатится вниз по рельсам, набирая скорость, остановить его трудно. Единственное, чего Андрей не учел, так это того, что вагон поедет совсем в другую сторону.
Девушка протянула руку через стол и, пальцем развернув журнал к себе, подняла брови.
— Интересуетесь заброшенными городами? — спросила она неожиданно, выводя Андрея из оцепенения.
— Да… Знаете, тайны всегда притягивают… пустые города… далекие звезды, — сказал Андрей и вдруг смутился. Ему показалось, что произнести эти слова искренне он не смог, и получилось фальшиво.
— Зачем же так далеко… Тайны есть и в нас самих, да еще какие… достаточно заглянуть в свои сны, — тихо и отвлеченно сказала незнакомка, словно ни к кому и не обращаясь.
— Согласен, путешествия вглубь себя не менее таинственны, чем путешествия вдаль, но… Звезды, конечно, очень далеко, но мне они ближе, — сказал Андрей. — А вы случайно не увлекаетесь астрономией?
Сжатые губы девушки изогнулись в усмешке.
— Увлекаюсь. Если так можно выразиться. Вас интересует что-то конкретное?
— Нет… — ответил Андрей, не зная, что и сказать. — Я скорее мечтатель, чем специалист.
— Мечтатели редко добиваются своего. Они и так без особых усилий могут почувствовать тот восторг, который дарит победа, всего лишь закрыв глаза. Остальным за острые ощущения приходится платить борьбой. Но чувство, подаренное борьбой — не поддельное.
— Что у мечтателя, что у специалиста шансы побывать на далекой планете одинаковы, — возразил Андрей. — Разница только в том, что мечтатель на ней все-таки побывает, а специалист не доживет.
— Ну… мечтательные путешествия к звездам — тоже путешествия вглубь себя, — Кея помолчала. — Но путешествия по снам все же гораздо реальнее, чем мечты о космосе. И, тем не менее, планеты вам не снятся. А что же вам снится последнее время? Что вы не можете покинуть во сне? Что это? Город?
Последние слова доходили до Андрея долго, как пули в замедленной съемке, и он решил было, что они ему померещились, и даже растерянно обвел взглядом зал. Но в зале все было по-прежнему. Подошел официант и налил вино. Кее в чистый бокал, который сразу заискрился, бросая красные тени от преломленного света свечи на ее матово-бледное лицо, а ему — в прежний, с подсыхающими уже бордовыми разводами на стенках.
— Да, действительно… — пробормотал Андрей, покосившись на обложку журнала. — Действительно, снится какой-то город. Брошенный город. В каждом сне. Это что, так заметно?
Кея сделала глоток, чуть поморщилась, — то ли от вкуса вина, то ли от необходимости предстоящих объяснений, и сказала, избегая глядеть ему в глаза:
— Я не догадываюсь, я знаю. Когда человек кому-то мешает, случается, его запирают. В таком сне, который он уже не сможет покинуть и в котором он уже никому мешать не сможет. Судя по всему, и вас просто заперли в таком сне… Это вкратце. А необычными сновидениями, разными непростыми случаями, происходящими с людьми во сне, я увлекаюсь уже давно. Считайте, это мое хобби — проникать в чужие сны. Вот и ваш Город меня заинтересовал. И я собираюсь вам помочь. Положение ваше — небезопасно.
Кея произнесла эти слова так, словно говорила азбучные истины, но глаза смотрели выжидающе. Она явно готовилась к недоумению и всплеску эмоций по поводу своего непростого хобби, опасных снов и упомянутого непростого положения. Однако шквала вопросов не последовало. Андрей только что осушил полный бокал вина, да и все ранее выпитое уже хорошо ударило в голову, так что он лишь нахмурил брови в подтверждение того, что освободиться непременно надо. Более того, он принялся пространно рассказывать о том, какие сны видел раньше, какие сны видит сейчас, как ему осточертел Город, и почему он его побаивается, а также, как хорошо было бы увидеть во сне что-нибудь другое, например море. Он и понимал, что надо выслушать Кею, тем более, что она явно собиралась все рассказать подробно, но вдруг проснулась в нем какая-то непонятная словоохотливость, вызванная столь необычным вниманием к его внутреннему миру.
В кафе сгустился мрак — это ровно в десять гасили основное освещение, и свечи на столах разгорались ярче, дрожа отблесками на стеклах. А он все рассказывал ей свои сны, даже предлагал немедленно поехать к нему, благо живет он близко, и сегодня же ночью попробовать покончить с навязанным гнусным пленом, если она, как опытный человек, может и хочет ему помочь. Однако Кея засобиралась, предложила встретиться на следующий день часов в пять и все спокойно, на трезвую голову, обсудить.
— Подождите! — Андрей схватил Кею за руку, пытаясь успеть сказать как можно больше этой благодарной эксцентричной слушательнице, и браслет ее стукнул по столу. — Знаете, я как-то давно читал фантастический роман. Там планету освещала фиолетовая звезда…
Кея чуть вздрогнула, посмотрев на Андрея с каким-то детским удивлением, и даже напряженная рука ее ослабла.
— … и был там фиолетовый рассвет, и такой же закат, — горячо продолжал он. — И мне это так отчетливо представилось: какая может быть где-то далеко красота… и я навсегда заболел астрономией, и купил телескоп, чтобы увидеть такую звезду хотя бы издалека. А вскоре узнал, что фиолетовых звезд для глаза человека не существует! Можно различить голубые, белые, красные, но не фиолетовые. И тогда я понял, что устремившись к мечте, ты часто обнаруживаешь, что ее не существует. Ее просто нет.
— Я знаю планету, которую освещает фиолетовое светило, — осторожно высвобождая руку, сказала Кея. — Свет голубой звезды, проходя через атмосферу, становится фиолетовым.
— Как называется эта планета? — Андрей принял игру.
— Она называется Крон, — быстро ответила Кея, уже стоя, и подсунула листик с телефоном ему под руку. — Позвоните завтра, я пойду.
— Так рано?
— У нас впереди целая вечность, — сказала Кея без улыбки и направилась к выходу, протискиваясь между столиками и спинами, и тяжелый ее браслет звякал по спинкам стульев.
— Крон, — Андрей посмаковал название планеты губами и запил его последним глотком вина.
Какая она все-таки славная, решил он, провожая худощавую стройную фигуру Кеи мягким взглядом. Такая же выдумщица и фантазерка… Родственная душа. Андрей откинулся на стуле. О снах и мертвых городах ему больше не думалось. А думалось о том, как хорошо наконец встретить человека, который способен дарить мечты.
2
Сняв пальто в прихожей и не зажигая ламп, чтобы не спугнуть мечтательное состояние, Андрей прошел в большую комнату и упал на диван. Синий городской свет из ночного холодного окна заливал комнату, словно аквариум, воды которого иногда зыбко колыхались от лучей автомобильных фар. Мысленно собирая во единое все впечатления этого необыкновенного вечера, Андрей вдруг заерзал и решил, что неплохо бы выйти на занесенный снегом балкон и подумать там.
Накинув пальто, он зашел на кухню и под дизельное тарахтение холодильника заварил чай. Затем прошел в спальню, приоткрыл балконную дверь, стараясь не задеть зачехленную махину телескопа, и уселся на складной деревянный стульчик. Нежданный снег щедро накрыл сбившиеся на тротуарах машины, скрыв марки и на время выровняв стоимость, покрыл асфальт и по-зимнему подсветил небо.
Лучше всего Андрей запомнил глаза незнакомки: большие, серые, — и особенная привлекательность была в их выражении, непривычном и загадочном. Всякий раз, вспоминая этот взгляд, Андрей чувствовал в груди восторг, и мистический ребус сразу же уходил на второй план. Но когда он пытался воскресить весь ее образ в своем воображении, тот оживать не хотел, как не хотел улыбаться или сердиться, и оставался застывшим, как на фотографии для паспорта, с характерным отрешенным выражением. Запомнилась одна особенность. Если неожиданно посмотреть Кее в глаза, угадывается в них крадущаяся рысь, которая тут же застывает под взглядом. Но стоит отвернуться, и боковым зрением замечаешь, как эта рысь в ее глазах снова начинает движение.
Мысли сбивались в тревожные тучи, не подчинялись, и Андрею никак не удавалось решить, на что делать основной упор: на саму ли незнакомку или на их таинственный разговор. А разговор тоже сулил особенную интригу и томил надеждами. Хотя опыт все-таки подсказывал, что многообещающие мистические беседы, за которыми, казалось бы, скрывается чудесное развитие событий, всегда отступают перед повседневностью и через какое-то время забываются.