Она говорила о нем с гордостью. Я кивнула. Я думала, что сын сейчас появится откуда-нибудь из-под стола или просто войдет в комнату. Или она сейчас вытащит его фотографию, вставленную в медальон. Вместо этого Мэриан ткнула пальцем в один из многочисленных экранов. Там был коридор, по нему шли люди. Какой-то мальчик забегал на эскалатор, едущий вниз, и бежал по нему вверх.
Я засмеялась:
– Разве так можно? Я думала, тут очень строгая дисциплина.
– Строгая дисциплина в отделении каторжников. А здесь – обычная жизнь.
– Твой сын не учится в школе?
– Крис учится там экстерном.
– А сколько ему?
– Восемь лет.
– Как ты отважилась ехать сюда с ребенком?
– Сама удивляюсь, – засмеялась Мэриан.
Я посмотрела на Синти.
– А ты замужем? – спросила я.
– Нет. Но женихов у меня здесь хоть отбавляй. Встречаюсь сразу с тремя. Остальным даю отбой, потому что не успеваю. К тебе тут еще никто не начал клеиться?
Я покачала головой.
– Скоро начнут, – сказала Синти.
– Но у меня есть парень.
Девушки рассмеялись так, будто я сказала глупость.
– Здешних женихов это не останавливает, – сказала Синти. – Ты только представь себе размах: тут около шести тысяч человек, из них около ста женщин, а остальные – мужчины. Ну и как ты думаешь теперь: станет их смущать какой-то парень?
Я не успела ответить. Мэриан вдруг защелкала языком:
– Опять каторжники что-то не поделили. Драки устраивают каждый день, только успеваю посылать солдат разнимать их. А когда они находятся в корпусе, просто обливаю их слезоточивым газом. Говорят, настоящие мужчины не плачут. У меня они плачут каждый день.
– Трудно следить за каторжниками?
Я встала со стула, подошла ближе и заглянула в мониторы. Странная картина открылась мне.
Эти камеры были установлены не внутри корпуса, а снаружи, где работали каторжники. Неуклюжие в своих скафандрах, арестанты медленно ползали по скалам. Кто-то дробил камень, кто-то нагружал его в тележки. Были и такие, что мирно разговаривали, а не работали. Если бы дело происходило на Земле, можно было бы назвать это перекуром: несколько мужчин встали в кружочек и о чем-то беседуют. Но на Луне не бывает перекуров. Курить в гермошлемах невозможно.
Груженные золотой рудой вагончики направлялись в сторону Корпуса по железной дороге. Там уже не использовался ручной труд, а только автоматический.
– За ними нужен глаз да глаз, – пояснила Мэриан. – Все эти люди – преступники. Большинство из них – с психическими сдвигами. Иногда такое вытворяют… Порнуха в интернете просто отдыхает. А видишь, как медленно работают?
– Кажется, некоторые вообще ничего не делают.
– Они просто ждут звонка, когда можно будет идти на отдых. Хоть тут часов и нет, но они нутром чуют время обеда. Но пусть терпят, еще две минуты.
Я глянула на часы: без двух минут два.
– Это земное время? – спросила я.
– Конечно. Если пользоваться лунным, можно умереть без обеда. Лунные сутки идут двадцать девять с половиной наших дней. Если разделить их на завтрак, обед и ужин, то не протянешь долго. Покушаешь однажды и умрешь до следующего раза. – Она засмеялась собственной шутке, потом снова посмотрела на каторжников. – Черти, они совсем перестали работать. Откуда, спрашивается, им знать, что уже время обеда? Все часы у них отобрали, снаружи корпуса тоже нет часов, по солнцу ориентироваться невозможно.
– Правда, как же они понимают? – удивилась я.
Порой и на Земле не ориентируешься во времени, а тут – на Луне.
– Думаю, что эти люди уже полностью утратили свое человеческое обличье. Превращаются в каких-то животных. А у тех есть инстинкты, как у собак Павлова. Они просто знают, что им надо жрать. Вот и все. Что ж, дадим им эту возможность.
Мэриан нажала какую-то кнопку. Мне не было слышно сигнала. Но я видела, как каторжники заспешили к корпусу.
– Может, правда дело в условных рефлексах? – сказала я. – Их же кормят в одно и то же время. Наверное, пора бы к этому привыкнуть. Может, у них слюна вырабатывается так же, как у собак Павлова? Ты нажимаешь на звонок – выделяется слюна.
– Слюна-то ладно, это еще можно объяснить. Но откуда у них вырабатывается столько спермы?
Я не поняла, куда зашел разговор и откуда Мэриан может знать про чужую сперму.
– Они насилуют друг друга просто повально, – объяснила она. – Ни дня не проходит без инцидентов. И это в любое время суток. Кроме, наверное, когда они на работе в скафандрах. Но сейчас они идут переодеваться. Так что начинается самое интересное.
Я смотрела по камерам слежения, что происходит в каторжном отделении. Сначала Мэриан проверила, чтобы все вернулись в корпус. Каторжники проходили мимо солдат с автоматами, те считали их. Потом Мэриан дали знак, что, мол, все в порядке. Тогда она отключила камеры с внешней стороны корпуса и подключилась к тюремным помещениям.
– Здесь восемь групп каторжников, – по ходу объясняла она. – Из виду упускать никого нельзя. К тому же, надо следить за туалетами. Там тоже часто происходят инциденты.
Мне было неприятно.
– Камеры установлены и в туалете? А как же они…
– Очень просто. Если там не поставить камеры, они там друг друга поубивают, а ты будешь виноват. Это самое основное место, за которым нужно следить.
– А как же право человека на частную жизнь? – вспомнила я.
Мэриан усмехнулась.
– Романтик! – обвинила она меня. – Это преступники-психопаты. У них нет права на частную жизнь. Иначе оно превратится в право частного убийства.
– Неужели все они совсем пропащие люди?
– Да. Все сволочи и подонки. Смотри, если не веришь.
Мэриан ткнула пальцем в экран. Какой-то каторжник стоял перед камерой, корчил рожи и показывал непристойные жесты. Другие каторжники шли мимо него. Кто не обращал на него внимания, кто посмеивался, а кто подбадривал. Мне было очень неприятно.
– Тебе не нравится этот придурок? – искренне удивилась Мэриан. – Если хочешь, можно обдать его порцией слезоточивого газа, только зачем? Этот милашка ничего плохого не делает. А я гуманный наблюдатель.
Я не знала, что и сказать. Луна казалась мне еще хуже, чем вначале. А Мэриан не замечала моего настроения и продолжала:
– Я называю его «Милашка». У него есть мания. Он не может пройти мимо камеры, не выкинув какой-нибудь номер. У нас с ним сложились неплохие отношения. Он веселит меня во время работы. А я не обливаю его слезоточивым газом. А вот посмотри, что творится в туалете седьмой группы!
Я глянула на экран и пришла в ужас. Двое каторжников держали за руки третьего и били его с разных сторон. Тут же возле унитаза стоял еще один и спокойно делал свое дело, посматривая на дерущихся через плечо.
Пальцы Мэриан забегали по клавишам. И тотчас же с потолка на дерущихся повалили клубы дыма. Каторжники отцепились друг от друга. Кашляя и зажимая рты руками, они побежали к выходу. Один на ходу застегивал брюки.
– Какой ужас! – не удержалась я. – Ведь это люди, а не животные! Разве можно с ними так?
– С ними только так и надо, – жестко объявила Мэриан. – Да ты не думай, что все каторжники такие. Среди них есть и скромники. Они ходят в туалет, когда там мало народу, и отворачиваются от камер. Могу показать тебе моего любимчика. Я так и называю его – Любимчик. Он тоже из отряда скромников. Не правда ли, он очень мил? Только ты это моему мужу не говори.
В который раз я подумала: зачем я сюда приехала? Я буду работать в этом же помещении, в котором осуществляется контроль над каторжниками. Я буду работать на соседних компьютерах, а рядом со мной Мэриан будет обливать людей газом и смотреть живую порнуху.
Я не хотела вообще здесь оставаться. Я перевела глаза на Синти: разделяет ли она мое настроение. Она смотрела в свои экраны, но мой взгляд поймала и поняла по-своему.
– У меня тоже есть любимчик. Я называю его Мой.
Мэриан засмеялась:
– Ей не хватает трех парней, с которыми она встречается одновременно. Она еще смотрит на каторжников.
Я криво улыбнулась этой шутке. Мне казалось неправильным, что контроль над каторжниками осуществляется здесь. Если они изолированы от общества на втором этаже, почему бы там и не следить за ними? Почему наблюдатель над системами жизнеобеспечения должен находиться рядом и смотреть на это извращение? И что же – неужели я буду работать в том же помещении, где показывают эти дикие кадры?
Я решила спросить об этом у Мэриан:
– Если преступники живут на втором этаже, почему бы там и не сделать контроль над ними?
Мне казалось, что очень логично. Но почему-то Мэриан возмутилась моим словам.