6.
Знаменский знал, что его ищут все, кому не лень: бандиты, искусственные спутники Земли, дроны, расставленные там и сям датчики и сенсоры. В случае обнаружения сразу будут подключены «низкотехнологичные» местные формирования: сине-желтые гвардейцы, шуцманшафт-батальон атамана Пестуна, специализирующий на жестком взимании платы за электроэнергию, «січові ковбої» – наемники сахарного плантатора Дмитро Замойского. Все любители ковырять ножиком в кишках по заветам дедов-бандеровцев. Также могут появиться более технологичные ребята из «Кси-сервис», или пшеки из полуправительственной Obrona wschodniego kraju, находящиеся по уровню оснащения между бандеровцами и американцами. Вероятность того, что его обнаружат, станет на порядок больше, едва он выйдет на открытую местность. Однако после того, как «вепри» раскрыли точку эвакуации «альфа», казалось бы надежно замаскированную в плавнях, остается только точка «дельта». Всего семь километров, если по трассе. Но по трассе в таком виде нельзя.
Вопрос с одеждой получается главный.
Решился он быстро…
Похоже, тот мужик собирался побраконьерствовать, уток-гусей не в сезон пострелять, поэтому с утра оделся во все зеленое, взял двустволку. Потом снял плащ и положил двустволку, но достал пол-литра. И вдруг снятый плащ поскакал от него – сжимаемый в невидимых руках. Как матерился бедный браконьер от ужаса; Знаменский к стыду своему понял, что едва сдерживает смех. Ну, извини, извини, недорого он тебе обошелся, сразу видно б/у.
Оторвавшись от мужика, надо было срочно провести косметические операции: убрать на умном камуфляже режим невидимости, напялить это плащ – почти до пят, так что и берцов не видно, хотя жарковато, стереть светомаскировку с лица. Затем тормозить первый проходящий транспорт. Не забывать про «шо» вместо «что» и фрикативное «гэ», местные здесь до сих пор говорят на русском, но по твердому «гэ» могут заподозрить москаля. Каждый третий точно сдаст, награда за «москальского шпиона» обещана приличная – особенно для этого края застойной бедности; да и наказание за укрывательство – серьезное, вплоть до высшей меры.
Долго маячить возле дороги не пришлось. Откликнулась уже вторая машина. Потрепанный минивэн «фиат дукато». За рулем сидела приличного размера, но не лишенная миловидности немолодая тётка.
– Эй, хлопец, за проезд заплатишь?
Он старательно помотал головой и улыбнулся пошире.
– Не, тильки компанию составлю.
– Ладно и за компанию спасибо, садись, хлопец.
Хлопец – маленький раб. Далось им это слово из лексикона польских панов.
«Фиат» тронулся с места, страдая на многочисленных выбоинах.
– Тебе куда?
– Да почти куда и вам. В город.
– А в новые или старые районы?
– Конечно, в старые. В новых известно, кто живёт.
– Догадливый. А что я тебя тут никогда раньше не видела?
– Да вы тут, наверное, многих не видели.
– Ты про беженцев? Это да, народ туда-сюда слоняется. По мне, так половина из них бездельники.
– Я не беженец и даже не бездельник. На прежнем месте заработка нет… Из Кривого Рога я, завод у нас последний накрылся медным тазом, кто там работал, или в геи подался, по Европам скачет, или вдоль Днепра по сёлам дело ищет.
– Раз ты заработком интересуешься, то может, много не просишь. А что умеешь делать-то, криворожец?
– Ничего особенного, раньше на токарном станке работал, на фрезерном тоже.
Выразительное лицо тётки показало пренебрежительное отношение к умениям «криворожца».
– А это для меня всё равно, что ты на пианино лабаешь. Кто ж послал тебя на заработки, жена или мать?
– Мать послала, какая женитьба, если только блоха в кармане. Так что с работой?
– Нет, станков у меня нет, если не считать кровати. Умел бы ты что-нибудь особенное, я бы тебя к себе взяла, например, на кассе кнопочки давить. А грузчики у меня и покрепче тебя имеются, шкафы натуральные. Так что извини. Да я сама десять лет была грузчиком, челночила до Стамбула и обратно, спирт в Румынию возила на себе.
– Это как, тётя?
– Эдак, на теле, племянничек. Я ж раньше худенькая была, загляденье, – женщина кокетливо покрутила на сиденье внушительным задом и даже постреляла глазками. – Вот бы нам тогда с тобой познакомиться, правда, ты еще под стол пешком ходил… В пластиковые пакеты спирт заливала и изображала толщину. Вот и доизображалась…
Он увидел впереди троих мужчин. Неспроста они у дороги стоят. У одного форма черная и точно ствол. На обочине «фольксваген», с открытым багажником, и там наверняка найдется что-нибудь стреляющее.
Женщина перехватила взгляд Знаменского.
– Это, похоже, шуцманы атамана Пестуна. Они раньше были в банде «электриков», что в припортовом районе бизнес, так сказать, делала; да и сейчас, в основном, деньги за свет вымогают или бьют тех, кто набрасывает свои провода на ЛЭПы хозяина; только вот название сменили. Еще и на дорогах собирают… Они не очень вредные к обычным проезжим, но «вэн» вроде моего обязательно остановят. Была б с собой пара палок колбасы, весь разговор в минуту уложился, а так придется деньги отдавать.
Один из тех вышел на проезжую часть и помахал рукой. Чуб-чупрынка, заросшая волосом шея, а на ней стволом вниз, но с приставленным магазином висит АК-74.
Женщина остановилась перед ним, чуть съехав на обочину. Шуцман подошел и подождал, пока она откроет дверцу.
– Куда? – его голос был профессионально напорист.
– Странные вопросы, молодой человек. Домой, порожняком. Двадцатки зелеными с тебя хватит?
– Давай, там разберемся, хватит или нет.
Шуцман направил взгляд на Знаменского. Мелкие его глаза хорошо спрятались под надбровными дугами, потому казалось, что он пялится через прорезь.
– Эй ты, документик покажи.
– Нет у меня. В полиции забрали, а мне зарабатывать надо.
– Чего ты к нему прицепился? Племянник это мой из Кривого Рога, – вступилась женщина. – Не видишь, что мы лицом схожи? Он тоже миленький, даром, что криворожец.
– Племянник, говоришь… Эй, а как тётку твою зовут, хлопец?
Знаменский почувствовал, как ноготь женщины пишет у него на тыльной стороне ладони.
– Тетя Зоя зовут.
– Тетя Зоя, хорошо. Майже добре. Нам звоночек был, что южнее москальский спецназ действует. Двенадцать человек положили, вроде сахарных «ковбоев», одного пожалели, а потом на закуску восемь «вепрей» грохнули. Сейчас племянника твоего на свету посмотрим. Тот «ковбой», что уцелел, оказался уже турком, вот так. Он описание обидчика дал. И какой-то алкаш рассказал, что человек-невидимка с него одёжку снял.
Открылась дверца с другой стороны. Там стоял еще один боец атамана Пестуна, с автоматом и планшетником, на котором было некое изображение.
– Э, чего ты несёшь, мужчина? Какой из него москальский спецназ, видишь, маленький, щуплый, – стала оспаривать женщина. – Этот алкаш вам не только про человека-невидимку расскажет, но и про русалку, которую он вместо воблы использовал.
– Эй, Петро, – окликнул тот, что слева. – Похож фрукт?
– Да нет, не особо. Тут на экране чёрт какой-то полосатый. Турок, что ли, совсем дурной был, такое описание давать? А этот парень как парень.
– Ладно, фиг с ними, пусть едут. И в следующий раз, тетка, так просто не отделаешься, раком поставлю.
– Ах ты охальник.
Дверца слева под смешок шуцмана захлопнулась. Стала закрываться и дверь справа. Но вдруг застыла.
– Эй, хлопец, это что там у тебя, берцы с противоминными протекторами? Ну-ка, руки покажи.
– Пожалуйста, пан.
План действий был уже самого начала этой сцены в голове Знаменского.
Он резко поворачивается и распрямляет ноги, толкая дверцу. Она на большой скорости бьет того, что слева, в физиономию, и укладывает его затылком на землю. Знаменский выскакивает наружу и резко приседает. Над его головой проходит очередь, пропарывая кузов автомобиля. Знаменский стреляет. Первая пуля тому, кто около «фольксвагена». Знаменский распластывается на земле. Вторая пуля тому шуцману, что стоит слева от машины – в ногу.
Так, все трое нейтрализованы.
– Что ж ты делаешь, ирод? – раздался над головой возмущенный голос женщины.
– С вами всё в порядке, тетя Зоя?
– Какое в порядке? Ты трех человек укокошил. Они ж местные и в бандиты от нищеты подались. Как же еще им заработать детям на пропитание?
– Троих не убил, это преувеличение, двое точно будут жить и зарабатывать детишкам на молочишко каким-нибудь скверным образом. Хорошо, пусть продолжают в том же духе, если вам так хочется. До свиданья, тетя Зоя. Если спросят, с чего это вы меня подвозили, скажете, что я вас принуждал оружием и тогда никаких неприятностей не случится.
– Так ты москаль, хлопец?
– Я не хлопец и не москаль, я – русский, как и вы.
Он захлопнул дверцу. Но ее голова еще появилась из окна машины.