Меж тем двое оставшихся в строю шакалят не струхнули. Они попытались атаковать с флангов. Если бы я сражался с серьезными противниками — сталкерами или мутантами, — то назвал бы этот маневр «клещи». Но окрестить таким термином беспомощное брыкание малолеток язык не поворачивался.
Отступив на полшажка назад, я помог правому подростку вписаться лбом в столб, а левого уронил в траву легкой подсечкой. Стон и мат слились в единый тягучий звук, застывший в прозрачном воздухе спального квартала.
М-да. Разбойнички доморощенные.
— Пиндец тебе, дядя, — смело пообещал щербатый.
Он яростно набежал спереди, а вожак, утирая кровавые сопли, бросился сбоку: взмахнул ножом длинно и наискось, рассчитывая, видимо, зацепить меня хоть как-то. Провалить атаку обоих у меня не получилось, поэтому «нырнул» только щербатый, а второго пришлось встретить захватом и ударом коленом под дых.
Роза полетела в пыль.
Настырные.
Пока я укладывал авангард моськой в газон, очухались прикрывающие. Они с проклятиями принялись отрабатывать на мне боксерские навыки, тщетно ловя кулаками воздух — уклоняться от их тягучих тычков не составляло большого труда. Проблема была в другом: на нас стали обращать внимание прохожие, из магазина вышла продавщица, охранник набрал по мобильному короткий номер и, кажется, вызвал ментов.
Вот только усердных «гимнастерок» мне не хватало для полного счастья.
Дабы избавить себя от крайне нежелательной встречи с представителями власти, пришлось ускорить процесс воспитания борзой молодежи. Я осторожно вырубил лидера косым ударом по шее и довольно жестко уронил щербатого спиной о землю, чтобы не возникло, чего доброго, охоты вставать. При виде поверженных вожаков у горе-боксеров наконец сработал инстинкт самосохранения, и они отбежали к подъезду высотки. С безопасного расстояния один крикнул:
— Не суйся больше на наш район, падла! Прибьем!
Я понимающе кивнул и нагнулся, чтобы поднять розу. К сожалению, цветок в суматохе был втоптан каблуком в газон и теперь представлял ценность исключительно как экспонат гербария. Всегда так: захочешь сделать женщине подарок — обязательно найдется хам, который испоганит благой порыв. Объяснишь честно — Лата поржет, а потом еще месяц издеваться будет и прилюдно подкалывать. Другой бы на моем месте, может, и поведал всю правду об утерянных в потасовке лепестках, но только не вольный сталкер Минор. Я лучше промолчу.
Маршрутка и милицейский «ЗАЗ-25» вывернули из-за угла одновременно. На тротуаре к этому времени уже собралась приличная кучка зевак, уважительно поглядывающих в мою сторону и подтрунивающих над поверженными гопарями. Вернулись на исходные позиции голуби.
Маршрутка, к счастью, подкатила первой. Я скинул рюкзак и ловко запрыгнул внутрь дребезжащего микроавтобуса с табличкой «Вышгород — Рудня. По городу 2 грн.». Захлопнул за собой дверь, отдал деньги и протиснулся в глубь салона. Возле окна скучал давешний толстый мальчуган. Увидев меня, он оживился и заерзал на сиденье.
— Загребут и отпустят, — прокомментировал мальчуган, наблюдая через щель в шторках, как менты деловито упаковывают очухавшихся подонков. — Теперь эти козлы еще злее станут.
Я промолчал. Никакого дела до местных разборок мне не было. Главное, чтобы «гимнастерки» не заинтересовались беспаспортным телом бродяги Минора.
Маршрутка крякнула трансмиссией и тронулась.
За окном потянулась набережная с торговыми палатками, но уже скоро дорога вильнула, и мы забрали западнее. С правой стороны мелькнула синяя прореха воды, с левой — застыл пустынный перекресток с мигающим желтым светофором. Город остался позади.
Водитель вырулил на трассу и набрал скорость, не обращая внимания на то, что под днищем громыхает, а в урчании двигателя слышны чихающие нотки. Он несколько раз глянул на меня в зеркало, убавил шипящее помехами радио и бросил через плечо:
— Твои хлопцы утром уехали. Опоздал, чи шо?
Я нахмурился. Уточнил:
— Какие хлопцы?
— Рулевики, какие ж еще. Ездят каждой весной аж до самого Чернобыля, палатки ставят, стулкерами прикидываются и вроде как играют по каким-то правилам. Як только рога еще не поотрастали от рудиации.
Вот он о чем. Да, эту тему мы ведаем — в баре «№92» много анекдотов травят про киевскую молодежь, наслушавшуюся обрывочных легенд про Зону и изображающую из себя сталкеров. У них, говорят, даже целые фестивали случаются: соберут сотню школьников, оденут в списанную химзу и давай войны кланов инсценировать. Власти глаза закрывают на подростковые забавы. Правильно, пиджакам такой расклад на руку: пусть детишки лучше краской пуляют и ловушки-маркеры ставят, чем за Периметр суются.
Водила, так и не дождавшись от меня ответа, закурил и уставился на дорогу.
Пассажиров в салоне было мало. Две суровые бабки с мотыгами и саженцами, парень с девахой, сосущиеся на заднем сиденье так яростно, будто задались целью сделать друг дружку губошлепами, унылый поддатый мужик да толстенький любитель покормить голубей.
Я достал из рюкзака термос с чаем, остывшие бургеры, шоколадку и принялся есть. Неизвестно, сколько потребуется времени, чтобы добраться до внешней границы и перебраться на ту сторону. Тропа, по которой я шел утром, показалась вполне надежной, и всё-таки на подступах к Зоне нужно накидывать часок-другой к расчетному времени — обстоятельства разные случаются. Поэтому лучше уж пожрать впрок, чем потом лежать в канаве и, пережидая, пока патрулю надоест шмалять по уткам, слушать, как квохчет в пустом животе. Бывало и так. Знаем, проходили.
Толстый пацан долго ворочался на своем месте, чесал веснушчатые щеки и косился на меня, не решаясь завязать разговор.
— Ну, — подбодрил я, слегка разомлев от горячего чая, — чего зыркаешь?
Он вздрогнул и припал к окну, сделав вид, будто до крайности увлечен однотипным пейзажем. Но спустя минуту все ж не выдержал и пододвинулся ко мне, сощурив глазки.
— Дядько, а вы ведь не ролевик, — хитро шепнул он.
— Серьезно? — Я откусил шоколадку и принялся жевать. — А кто?
Пацан воровато оглянулся по сторонам и заговорщическим тоном шикнул:
— Вы сталкер. Настоящий. Я это сразу понял, когда увидел, что вы гопарей не испугались. Местные ролевики их сторонятся.
Не переставая жевать, я цыкнул зубом и повернулся к прозорливому шалопаю. Он все так же щурился и храбро улыбался: мол, раскусил я тебя, дядя, не отвертишься. В руках он держал портативную игровую консольку, на подсвеченном экране которой я сразу приметил схематичную карту Зоны. Ё-моё, угораздило же нарваться на любителя компьютерных игрушек.
— Дай-ка свою бирюльку, — попросил я.
— Це не бирюлька, це ПДА. — Пацан перестал дыбиться и протянул консоль с серьезным видом. — Скажи, а Зона правда такая, как здесь нарисовано?
Я окинул взглядом карту, автоматически вычленяя чудовищные неточности в локациях и примитивную топографическую картинку. Вернул гаджет.
— Ну? Такая? — нетерпеливо повторил пацан.
— Почти, — уклончиво ответил я, невольно проникаясь симпатией к пухлому любителю виртуальных приключений.
Почему-то из всех человеческих шаблонов, встреченных в течение дня за Периметром, он показался мне самым живым и настоящим. Остальные напоминали суррогатов, выбитых гигантской машиной общества из мясных заготовок. Гремит и штампует эта машина фигурки, а они ходят потом без страха и цели, слоняются, словно зомбированные сталкеры в поисках жратвы, разлагаются и в конце концов погибают, наступив на противопехотную мину или угодив в аномалию…
Я встряхнулся.
Тьфу ты, жуть какая в голову лезет. Нельзя мне надолго из Зоны выбираться, а то свалюсь, чего доброго, посреди улицы и встать не смогу. Свежий воздух пьянит почище выпивки.
Маршрутка остановилась. Бабки вылезли, едва не снеся своими мотыгами водиле полчерепа. Он отправил им вдогонку несколько нелитературных высказываний и рванул с места так, что парень с девкой, которые целовались сзади, ойкнули: кажется, языки прикусили.
Толстый пацан продолжил с любопытством изучать мой прикид. Он внимательно осмотрел крепкие штаны с многочисленными карманами, высокие берцы, подъемы и задники которых были усилены металлическими вставками, кожаную куртку с двойным замком-молнией. А затем без затей ткнул пальцем в правое плечо, где виднелась потертость от оружейного ремня, и спросил:
— Какой автомат лучше — Калашникова или М-16?
Поддатый мужик с любопытством завертел головой, но, поймав мой взгляд, тут же вернулся в исходное положение. Кроме него, кажется, никто не обратил на нас внимания.
— М-16 только по типу автомат, а по документам — автоматическая винтовка, — ушел я от ответа и сердито воззрился на пацана. — Тебе когда выходить?