— Что же, ты, наверное, прав. Уходим.
Спуск не занял много времени. И вот перед ними ещё одна дверь. Но она без всяких хитростей. Повернули большой штурвал посредине и стопоры ушли внутрь двери. Николай один потянул её на себя, и она легко подалась. Это наводило на мысль, что за ней ведётся своевременный уход. Ещё больше их удивил горящий светильник около двери. Не сто ватт, конечно. Но и двадцать пять тоже хорошо.
За дверью был короткий и не широкий тоннель, уходивший вправо и влево. Они насчитали ещё пару горящих ламп.
— И в какую сторону пойдём?
Николай порылся в кармане и достал монету.
— Если «Орёл» — то влево.
Но выпало идти по «решке» Только прошли метров десять, как в шею будто бы ужалили осы. Борис вскрикнул и рухнул на пол, а потом наступила темнота.
Он пришёл в себя от резкого запаха аммиака, шибанувшего в нос, лёжа на чём-то жёстком. Перед глазами по-прежнему было темно. Попытался было протянуть руку, чтобы проверить, что тут перед ним, но понял, что обе к чему-то привязаны.
С головы сняли мешок, и он увидел перед собой двоих военных, их форму скрывала накидка. Первый показал рукой на стул со стопкой одежды, а второй отвязал руки. Борис начал было вставать, как увидел, что под солдатским одеялом он лежит абсолютно голым.
— Вы бы отвернулись, — попросил он охрану.
Но те никак не отреагировали на его просьбу. Пришлось отвернуться самому и одеться. Затем ему снова надели на голову мешок, связали стяжкой руки и вывели из комнаты. Вели не долго, и усадили на стул в каком-то кабинете.
— Фамилия, звание, цель проникновения на объект! — неожиданно прозвучал властный голос.
От неожиданности, Борис закашлялся, на глазах выступили слёзы, и защекотало в носу, что он дважды чихнул. Традиционного: «Будьте здоровы!» не последовало. Ему захотелось достать носовой платок, чтобы вытереть слёзы и высморкаться, но дёрнувшись рукой, понял тщетность попыток.
— Отвечайте!
В голове у него крутился рой мыслей. То, что они оказались в одном из секретных объектов, которых под Москвой не мало, его не удивляло. Паспорт у них, да и скрывать нечего, это же не оккупанты.
— Борис Егоршев. Звания не имею, не служил. На объекте оказался случайно.
— Я спрашиваю подлинное имя, а не то, что записано в липовом паспорте.
— Паспорт настоящий.
— Имя и фамилия соучастника?
— Какого соучастника?
— Дурачком прикидываешься? — перешёл на «ТЫ» невидимый собеседник.
— Если имеете в виду Николая, то он не соучастник, а попутчик.
— Попутчик куда? У вас были разные задания?
— Попутчик домой. А заданий никаких нет. Мы ехали в метро, когда началась война и никак не можем добраться домой.
Борис начал было рассказывать ему всю эпопею с их блужданиями по тоннелям, но невидимый собеседник перебил его и потребовал отвечать только то, о чём спрашивают.
Вопросы не следовали определённой логике. То собеседника интересовало, что было два дня назад, то сегодняшнее утро. Или события пятидневной давности.
Затем Борису пришлось начать рассказ с самого утра злополучного дня. Сняли повязку с глаз и освободили правую руку, чтобы он изобразил на бумаге и карте Москвы их путь под землёй. Как и МЧСовцу, он не стал рассказывать об их пребывании в Москве времён Отечественной войны. Собеседника ему не было видно, так, как их разделяло зеркало. Оно не доходило до стола сантиметров на десять. Периодически Борису приходилось просовывать исчерченные листы и карту на ту сторону. Разглядеть, что представляло собой помещение, он не мог. Мешали два фанерных щита, стоящие по бокам от кресла. Да и свет от лампы был направлен на его лицо и столик. Хорошо ещё, что не в глаза. Зачем с него сняли всю одежду и обувь, переодев в одноразовый белый комбинезон? Подобный родители покупали в «Леруа», когда делали ремонт.
Допрашивающий его часто перебивал своими вопросами. Невозможно было понять, верит он или нет. Борис, было, попытался узнать что-либо о Николае, но ему не ответили. От долгого рассказа пересохло во рту, но он не стал просить, чтобы ему дали пить, чтобы не показать свою слабость. Потом его словно укололи под лопатку, и он отключился.
Очнулся в той же комнате на деревянном топчане. На тюремную камеру она походила присутствием унитаза и умывальника. Правда, не в углу, а в отдельном помещении. В навесном ящике он нашёл необходимый набор туалетных принадлежностей. На противоположной стороне от двери, стоял обычный канцелярский стол и стул. Никакого окна, естественно, в комнате не было. На топчане был матрас и всё остальное. Борис проверил ящики стола, но в них ничего не было.
Спустя время ему принесли в алюминиевых судках обед. Посетителями снова были те двое. Вошёл один, а второй остался стоять у двери. Пообедав, Борис прилёг на топчан. Запрета лежать ему никто не объявлял.
Сколько так прошло времени, он не понял, так, как задремал. Его разбудили и повели на допрос. Судя по голосу, его допрашивал другой человек. Вопросы были более детальные. Постоянно требовали более подробно описать событие, место. Дали новую карту и пришлось снова вычерчивать весь их предполагаемый маршрут.
Усыплять больше не стали. Дали ещё один экземпляр карты, папку со стопкой пронумерованных листов и две ручки. Потребовали изложить письменно весь рассказ в хронологическом порядке. Отдельно подробно изложить перечень всех предметов, бывших при нём и историю их появления. Временем не ограничили.
Борис сразу сел за стол и стал записывать все свои устные ответы. Прервался только на ужин. Уже слипались глаза, но он дописал последнюю страницу и, не перечитывая, завалился спать.
Проснулся от звука открываемой двери, принесли завтрак. А может и ужин. Часов не было, поэтому он для себя выбрал произвольный отсчёт времени. Поев, перечитал написанное, но править не стал, несмотря на обнаруженные огрехи.
На допрос не вызвали, а исписанные листы унесли, предварительно спросив, готов ли отчёт. В «камере» не было ни книжки, ни газет, ни музыки. Послонявшись, он лёг, уставившись в потолок и в очередной раз стал анализировать ситуацию.
Итак, «мы случайно попали на секретный объект, возможно это пресловутое «Метро — 2». Или какой другой бункер. Естественно, находящиеся здесь обеспокоены тем, что к ним проникли посторонние. Вот и пытаются досконально выяснить, целенаправленно мы сюда шли и с какой целью, или действительно, оказались здесь случайно? Николая, похоже, также допрашивают, чтобы сличить наши показания или подловить на лжи. А им ещё ведь нужно найти подтверждение нашим словам. Найти в госпитале тёзку «нашего» Олега, да и самого Олега тоже. Потом добраться до Александра, кому мы отнесли флешки. А где они будут искать тех диггеров и последних встреченных нами искателей приключений? Чувствую, нам здесь не один день придётся торчать. Может попросить их принести книги или плеер с фильмами? Да хоть колоду карт, пасьянсы раскладывать».
Но особой тревоги за свою судьбу он не переживал. Увидеть они ничего не успели… «Хотя, путь сюда они помнят. Впрочем, не обязательно проходить весь. Достаточно спуститься под землю в районе Таганки. А если сделают лоботомию? Да ну! Проще укол и вечный сон. Или какой другой простой способ».
От всех этих раздумий, не заметил, как уснул. Комбинезон, который был на нём, совершенно не пропускал воздух, и Борис стал чувствовать неприятный запах, исходивший от тела. Хотя на нём и были «семейные», или солдатские синие трусы и голубая майка, но без комбинезона было холодно. Конечно, можно было бы завернуться в солдатское одеяло… На следующий день попросился в душ. Тот, кто принёс ему завтрак, выслушал его молча, но ничего не ответил.
После очередного допроса, на котором задавали уточняющие вопросы, его, повели не в камеру. То, что ведут не туда, он догадался по тому, что успел запомнить, какие повороты ему приходилось делать и приблизительное количество шагов. На новом месте с головы сняли мешок, и он понял, что его просьбу уважили. В предбаннике лежала стопка чистого белья. Вместо строительного комбинезона лежал синий халат, как у техников.
Обрадованный, он повернулся к сопровождающему, ожидая, когда тот выйдет. Раздеваться догола при нём не хотелось. Тот правильно понял, но жестами предупредил, что вода будет всего десять минут.
В душевой нашлось мыло, шампунь и губка. Быстро помылся и потом просто стоял под тёплым душем, пока не перекрыли воду. Повеселевший от водных процедур и чувствующий, что жизнь налаживается, отправился в камеру.
Еще два раза его вызывали, чтобы уточнить некоторые мелочи и вот уже три дня не тревожили. После очередного обеда или ужина, когда охранник забирал, пустую посуду, а он сидел за столом и пальцем рисовал на столешнице кривые линии, его снова укололи в шею.
Пришёл в себя от того, как его кто-то укусил за нос. Он встрепенулся и увидел, что лежит в каких-то кустах, а рукой смахнул с лица рыжего муравья. Ошалевший от перемены обстановки, вскочил и стал озираться по сторонам. Но никак не мог понять, где находиться. Пришлось протиснуться сквозь заросли на относительно открытое место. Тут он увидел то, что меньше всего ожидал — шпиль Главного здания МГУ! Вот так номер! Значит, им поверили и доставили ближе к дому. Отсюда до него было две троллейбусные остановки.