Ральф смотрел на Сандру, а она, как я чувствовал, на него, и это возбуждало во мне сильную ревность.
— Да… Я помню… Начинаю вспоминать… — медленно заговорил он. — Но даже при таких обстоятельствах, разве с Питером не случилось какой-либо беды?
Я прижимал к себе Пегги:
— Случилась. Но больше не повторится.
— А ты, Марта, вспоминаешь? — спросила Сандра.
— Да, — последовал ответ. — Я совершенно счастлива теперешним ходом событий. И Дэвид, и я счастливы — настолько, что я не приветствую идею эвтаназии…
— Продолжайте, — настаивал Сметвик. — Вспоминайте!
— Я сделала ракету, — пробормотала Пегги. — Разве нет?
— А я изготовил топливо, — поддержал я ее.
— Нет, — не согласился док. — Это сделал я.
— Кто-то из вас, ублюдков, сделал это, — вмешался Ральф с враждебным видом.
— Это уж точно, — подтвердила Сандра. — Кто бы это ни был, вы нас втянули в эту заварушку. Мне вполне хватало моей должности офицера по снабжению плюс третьего помощника капитана на «Летящем облаке», а также капитана — на «Ариэле», и мне совсем не улыбается считаться старшим офицером на разрушенном корабле беглецов, жить которому осталось всего несколько дней.
— Ты могла быть счастлива, но тебе придется согласиться, что все, что происходило на «Ариэле», не способствовало моему счастью, — сказал я.
— Выйти за тебя замуж было большой ошибкой с моей стороны.
— Это точно! Но только с моей стороны! Мне следовало хорошенько подумать. Предоставьте женщине возможность власти, и она непременно начнет ею злоупотреблять ею. «Я капитан и сплю с тем, с кем пожелаю!» Понимаешь?
— Меня это оскорбляет, — сообщила Сандра.
— Долой оскорбления, если это сделает тебя счастливее. Оскорбление, кажется, твоя специальность, дорогая.
— Но поваром ты был просто кошмарным и убогим, — отозвалась она.
— Вот уж ни хрена! — моментально отреагировал я. — Я был отличным поваром, и тебе это хорошо известно. На «Ариэле» питались куда лучше, нежели на «Летящем облаке».
— Я полагаю, в свое карри ты добавлял порох.
— А ты бы и не заметила разницы.
— Да и кто бы заметил?
— Карри было хорошим, — примиряюще сказала Пегги.
— Значит, ты заметила, — фыркнула Сандра.
— Ракета! — простонал Клод. — Ракета!
Я сказал ему, что делать с ракетой, стабилизатором и прочим. Потом обратился к Сандре:
— Наступил момент расставить все по своим местам. Ты вела себя просто непристойно. Тебе придется это признать. Я ничего не имею против Ральфа — думаю, его скорее стоит пожалеть, нежели винить. Но если бы вы не поступали так, как поступали, и на «Облаке» и на «Ариэле» не было бы никаких ракет. Никаких необдуманных попыток проскочить световой барьер.
— Значит, это моя вина, — саркастически заметила она.
— Конечно.
— А эта уволенная из веломагазина, на которой тебе случилось жениться в этот день, никак к этому не причастна. О, нет. И никакой неграмотный разносчик пилюль не смешивал частей пороха в первый раз. И ты не делал этого во второй. Но, насколько я понимаю, все это произошло в реальности. Не вижу смысла в этом перескакивании с одной временной трассы на другую — жизнь от него не становится богаче. Объективно, я стала жертвой жуткой махинации банды придурков, причем, не один раз, а несколько. Это уж слишком. Точно говорю.
— Мое сердце истекает кровью, когда я слышу тебя, — сказал я. — Позволь предположить, что во время следующего скачка времени ты обнаружишь себя в монастыре. Например, среди траппистов. Если такой существует.
Лицо ее побелело от ярости. Она размахнулась и нанесла мне резкий удар по губам. Мои магнитные сандалии потеряли контакт с полом, я поплыл назад, по пути хватаясь за переборки.
— Ты заслужил это! — горько прозвучали слова Пегги.
— Нет, — возразила Марта. — Во всем виновата Сандра.
— Заткнитесь, вы все, — скомандовал Ральф. — А ты, Малькольм, прекрати свои бессмысленные нападки на мою жену.
— Мою жену, — сказал я.
— Но не в этом временном континууме, — поправил он меня. — Но то, что случилось в альтернативном мире, непосредственно влияет на то, кем мы являемся здесь. Благодаря твоим бесцеремонным выходкам мы смогли вспомнить…
— И вспомнили много хорошего, — произнес Клод.
— Мы не можем быть совершенными, — заявил Ральф, хотя и не без доли сарказма. — Но даже если так, можно попытаться. Теперь нам известен путь выхода — и на этот раз мы все будем в нем участвовать. Все. Мы должны преодолеть световой барьер еще раз, и единственный способ для этого — придать нашему судну дополнительный толчок. У кого-нибудь есть предложения?
— Мы должны были подойти близко к 1Люм, когда нас настиг метеоритный поток, — медленно заговорила Марта. — Удар произошел под правым углом к нашей траектории…
— Рассчитаем ускорение при помощи параллелограмма сил, — сказал Ральф. — Если действительно хочешь так сделать, вот способ. Но у нас есть лаг Допплера — он еще работает, — и это дает нам ответ без всяких лишних расчетов. Хотя мы сейчас являем собой команду разрушенного корабля беглецов, у нес еще остались неплохие возможности. Но одной ракеты, начиненной порохом, явно будет недостаточно.
—У нас есть резервный кислород, — напомнил я.
—И море алкоголя, — добавил Дженкинс.
—И Пегги, механик в этом воплощении, — довольно неловко подытожила Сандра.
—Так что… — начал Ральф.
Глава 18.
Снаружи было темно и, несмотря на разогрев механизмов и наши защитные костюмы, чертовски холодно. Впереди простирались уныло сияющие линзы галактик, гигантские драгоценные камни посреди черной непроглядной ночи. За нашей спиной лежал отдаленный остров сверкающей стальным блеском туманности. Но сейчас было не время и не место для любования красотами космоса. Почти сразу же наше внимание захватила жуткая картина повреждений, охвативших корабль от самого носа и до кормы, освещаемая дежурными прожекторами: искореженные пропеллеры, изорванные паруса, помятая и продырявленная обшивка. Но рассматривать все это особенно долго не приходилось. Слишком много работы впереди — резать и сваривать, удерживать вручную массивные трубы на месте, Нагревать и выравнивать, по возможности, обшивку, дабы она соответствовала нашим задачам.
Пегги взяла на себя ответственность за все работы — и именно она проделала большую часть. Инструмент в ее руках был продолжением ее тела — или, скорее, ее индивидуальности. Она сваривала куски металла друг с другом с такой аккуратностью и тщательностью, как ее далекие предки, должно быть, орудовали иголкой, сшивая куски шкур. Я наблюдал за ней не без зависти, и завидовал не просто ловкости рук. Она была уверена в себе, в своих силах. А я — нет. О, конечно, я нисколько не сомневался, что это единственный способ спастись. Дело вот в чем: если нам удастся перескочить на другой временной трак, будет ли это хорошо? На «Фермопилах» мы, похоже, достигли некоей стабильности нашей группы, объединившись в пары по своему выбору, но останется ли это так же в следующий раз? Если он, конечно, будет…
Я поглядел на Пегги, всем сердцем надеясь, что все получится.
Услышал в наушниках ее удовлетворенный вздох:
— Вот и все, — произнесла она.
— Пусть даже так, но будет ли это держаться? — спросил Ральф с сомнением.
— Это продержится достаточно времени, — весело отвечала Пегги. — Достаточно. К тому же, Ральф, это все-таки не впервые…
— Да уж точно, не впервые, — изрекла Сандра, и в ее голосе прозвучала издевка.
— Значит, все в порядке, — холодно подытожил ее муж.
— А теперь присоединим контейнеры и баллоны, — скомандовала Пегги.
Мы проникли внутрь через пробоины в обшивке, через разрушенный лазарет. Он планировался как помещение для заболевших, но вместо этого стал хранилищем для разных предметов, никогда прежде не использовавшихся. Они складировались там в надежде, что кто-нибудь когда-нибудь сумеет найти им применение. Там мы обнаружили отличный ассортимент труб и трубочек всех размеров. Некоторые пострадали от метеоритного потока, другие — нет. Их обнаружение сэкономило нам много времени и сил.
Баллоны с кислородом и контейнеры со спиртом нам пришлось протащить через весь корабль с центрального склада, где они хранились. Это был тяжелый труд, но самое плохое заключалось не в этом. Нам пришлось еще раз лицезреть изуродованные замороженные тела наши товарищей по кораблю. И осознание того, что мы ответственны за это, было невыносимым. Если составной частью паттерна является то, что мы семеро, и больше никто, должны пытаться превысить световой барьер при помощи ракетного двигателя, то может быть поэтому «Фермопилы» постигло это несчастье? И не мы ли, силой своего волеизъявления, установили этот паттерн? Или же он существовал всегда, а мы — лишь марионетки в руках Божьих?