Гаунт еще долго слышал раскатистый хохот Октара в темноте.
Кадет Гаунт старался выглядеть как можно увереннее. В свете настенных ламп он шагал по длинному коридору, ежеминутно поправляя униформу мокрыми от сока руками. Он не забыл удостовериться, что фуражка тоже сидит на нем прямо.
Арку впереди охраняли двое гирканских гвардейцев в полной боевой выкладке, закинув лазганы за плечи. Были там и другие люди. Среди теней и огоньков свечей копошились фигуры в темных балахонах. Они перешептывались о чем-то, передавали друг другу информационные планшеты и подписывали бумаги с показаниями. В воздухе плыл густой запах ладана. Откуда-то доносились тихие стоны.
Майор Танхаузе, на месте командовавший гирканскими войсками, подмигнул Гаунту и указал на левый коридор.
Там, у закрытых дверей, стоял юноша. «Да он мой ровесник», — мельком подумал Гаунт. Кадет поймал его взгляд. Неприветливый, нужно сказать. Бледный и худощавый, юноша был выше Гаунта. Его тело скрывало длинное багровое одеяние. Тонкие пряди черных волос заслоняли половину его лица.
— Сюда нельзя, — угрюмо бросил он.
— Мое имя Гаунт. Комиссар-кадет Гаунт.
Юноша поморщился, но все же повернулся к двери и постучал. Дождавшись ответа, он приоткрыл створку. Гаунт не расслышал, о чем был приглушенный разговор, но вскоре навстречу кадету вышел некто огромный, прикрыв за собой дверь.
— Спасибо, Гравьер, на сегодня все, — сказал он юноше, и тот отступил в темноту.
Незнакомец был гораздо крупнее Октара и поражал мощью телосложения. Под его пурпурными одеждами угадывались вычурные доспехи. Маска, скрывавшая его лицо, порядочно испугала Гаунта. Сквозь прорези в материи виднелись только глаза. Несколько мгновений кадет чувствовал на себе внимательный, изучающий взгляд. Наконец инквизитор снял маску.
Его лицо было на удивление красиво. Орлиный профиль, до белизны бледная кожа. Холодные и одновременно приятные светлые черты. Гаунт взглянул в его глаза и с удивлением обнаружил там боль, усталость, понимание, даже сострадание.
— Меня зовут Дифэй, — произнес инквизитор глубоким, звучным голосом. — А ты, я предполагаю, кадет Гаунт.
— Так точно, сэр. Чем я могу быть вам полезен?
Дифэй подошел ближе, взял его за плечи и развернул.
— Девушка. Ты ее знаешь, — утвердительно сказал он.
— Да, я ее знаю. Я… встречался с ней.
— Она — это ключ, Гаунт. В глубинах ее разума лежит ответ на вопрос, почему этот мир поднял мятеж. И мой долг — найти этот ответ, хотя мне ли не знать, как утомительно это занятие.
— Все мы служим Императору, милорд.
— Несомненно, Гаунт. Ну что ж, слушай. Она утверждает, что знает тебя. Уверен, это чушь. И все же она твердит, что будет разговаривать только с тобой. Гаунт, я довольно хорошо знаю свою работу, чтобы увидеть в этом зацепку. Я мог бы… извлечь нужную мне информацию множеством способов. Но наименее болезненным — для нас обоих — будет обратиться к твоей помощи. Что скажешь, готов мне помочь?
Гаунт пристально посмотрел на Дифэя. Его жесткая и в то же время добродушная манера говорить напоминала ему о ком-то. Об Октаре? Нет, пожалуй, о дяде Дерции.
— Что от меня требуется?
— Пойти и поговорить с ней, ничего более. Там нет записывающих или фотосъемочных устройств. Никто не будет за тобой следить. Я хочу, чтобы ты просто пообщался с ней. Если она расскажет тебе то, что хочет, я воспользуюсь этой ниточкой.
Гаунт шагнул в камеру, и дверь немедленно захлопнулась за ним. Внутри — только стол, два стула по сторонам и натриевая лампа на стене. Больше ничего. Девушка молча сидела на одном из стульев.
Кадет присел за стол, напротив нее.
Глубокая чернота глаз и волос. Яркая белизна кожи и платья. Она и вправду была красива.
— Ибрам! Как я ждала! Мне так много нужно тебе рассказать! — пропел ее мягкий, уверенный голос на безупречном высоком готике.
Гаунт невольно отстранился от ее прямого, пронизывающего взгляда. Девушка подалась ближе, наклонившись к столу.
— Не бойся, Ибрам Гаунт.
— Я не боюсь.
— А вот и нет, боишься. Мне не нужно быть мыслевидцем, чтобы заметить это. Хотя я и есть мыслевидица.
Гаунт глубоко вдохнул:
— Что ж, тогда расскажи мне, что я должен знать.
— Хитрый ход, — рассмеялась она.
— Послушай, мне тоже не очень хочется сидеть здесь. — Гаунт нашел в себе силы наклониться ближе и говорить настойчивее. — Давай покончим с этим прямо сейчас. Ты — псайкер. Или начинай поражать меня своими видениями, или заткнись. У меня полно дел и без тебя.
— Например, пьянствовать с солдатами. И лопать фрукты.
— Чего?
— Ты очень хочешь сладких фруктов. Жаждешь их. Сладких-пресладких, сочных фруктов…
— Откуда ты знаешь? — вздрогнул кадет.
На лице девушки заиграла озорная улыбка.
— У тебя подбородок и весь плащ в соке.
— Ну и кто здесь хитрит? — Гаунт тоже не удержался от улыбки. — Никакого колдовства, просто внимание к мелочам.
— Но разве это не правда? Велика ли разница в таком случае?
— Велика… — кивнул Гаунт. — То, что ты сказала мне тогда, полная бессмыслица. Но ты вряд ли прочла ее по пятнам на моей одежде. Зачем ты хотела меня видеть?
Тяжело вздохнув, она опустила голову. Долгое молчание.
Когда она наконец заговорила, голос уже не принадлежал ей. Хриплый, шипящий. Гаунт испуганно отпрянул. «Император, как же здесь холодно!» — пронеслось в голове. Он выдохнул облачко пара и понял, что комнату вдруг наполнил странный, неестественный холод.
— Мне не нравятся эти видения, Ибрам, но они все равно приходят, — срывался с ее губ сухой шепот. — Лезут в мою голову. Иногда я вижу что-то очень красивое, иногда — отвратительное. Я вижу то, что люди показывают мне. Мысли — они как книги.
— Я… я… люблю книги, — заикнулся кадет, ерзая на стуле.
— Знаю. Я видела. Тебе нравилось читать книги Бонифация. У него была целая библиотека.
Гаунт замер. Страх пробежал вдоль позвоночника леденящей дрожью. От брови по лицу скользнула капля холодного пота. Ловушка.
— Как ты узнала об этом?
— Ты сам знаешь, Ибрам.
Температура в комнате все падала. По крышке стола расползлась ледяная корка. Дерево начало трескаться. Тело Гаунта покрылось мурашками. Вскочив, он попятился к двери.
— Довольно! Разговор окончен!
Он дернул дверь, но та не поддавалась. Заперто. И возможно, для него ее не откроют.
— Инквизитор! Инквизитор Дифэй! — Гаунт забарабанил по двери кулаками. — Выпустите меня!
В тесной холодной камере его голос казался глухим и слабым. Никогда в жизни Гаунт так не боялся. Оглянувшись, он увидел, что девушка ползет к нему по ледяному полу. Пустые, черные глаза. Слюна капает из раскрытого рта. Ведьма улыбалась. И это было самым жутким зрелищем в жизни юного Ибрама Гаунта. Она вновь заговорила, и движения ее губ не соответствовали словам, будто их произносило нечто иное. Нечто страшное. Она просто не успевала повторять их ртом.
Забившись в угол, Гаунт бессильно смотрел, как она по-звериному ползла к нему.
— Что? Что тебе нужно? — выдавил он из себя жалкий шепот.
— Твоя жизнь, — ответила она глухим, нечеловеческим голосом.
— Убирайся, — прохрипел Гаунт, снова дергая дверную ручку. Ничего не выходило.
— Что ты хочешь знать? — неожиданно произнесло чудовище, словно с каким-то умыслом.
Мысли смешались. Быть может, удастся заговорить эту тварь? Протянуть время, чтобы придумать, как спастись?
— Стану ли я комиссаром? — сказал он первое, что пришло на ум, продолжая бороться с дверью.
— Конечно.
Похоже, замок поддавался. С трудом, но поддавался. Еще немного. Главное — продолжать говорить.
— Рассказывай все, что будет дальше! — выкрикнул он в надежде, что девушка перестанет ползти к нему.
Несколько мгновений она задумчиво молчала. Потом ее глаза налились чернотой, и она заговорила тонким, дрожащим голосом:
— Я уже говорила тебе. Их будет семь. Семь камней силы. Отсеки их, и освободишься. Не убивай их. Но сначала отыщи своих призраков.
Гаунт только пожал плечами, продолжая выламывать дверную ручку. Он почти не слушал.
— И какого феса это значит?
— А что значит «фес»? — сухо спросила она.
Гаунт замешкался. Он не знал, что это за слово и почему он вдруг произнес его.
— Твое будущее крадется за тобой, Ибрам. Призраки, призраки, призраки!
Наконец Гаунт повернулся к ней лицом. Дверь так и не собиралась открываться, а слюнявая тварь подползла слишком близко. Если другого выхода нет, он не сдастся без боя.
— Да, за такими, как я, таскается много призраков. Расскажи что-нибудь поинтереснее.
— Ты — анрот.
— Кто-кто?
— Я понятия не имею, что это, — зашипела она. — Но ты — один из них. Анрот! Анрот! Это ты!