Где-то неподалеку хранились радиоактивные отходы. Дозиметр на поясе уже битые пять минут верещал как безумный.
Дэм сидел на чудом уцелевшей пластиковой скамье и весело болтал ногами, швыряя камешки в застывших под трибунами «жнецов». Помощники Дэмиена выглядели довольно забавно: два стальных динозавра с огромными зубастыми головами и когтистыми лапами. Но что ты с него возьмешь, ведь Дэм всего лишь ребенок.
Было ему лет одиннадцать, не больше, но на мир он уже смотрел как взрослый.
— Привет, — сказал я, присаживаясь рядом. — Чего звал?
— Дело есть, — ответил парнишка и, почесав веснушчатый нос, угрюмо посмотрел на меня.
Я прикрыл глаза, позволяя холодному ветру расшвыривать во все стороны длинные волосы. Казалось, ветер проходил сквозь меня.
— Знаешь, — нарушил молчание Дэм, — ты очень похож на рок-музыканта.
— На кого?! — опешил я.
— Ну… я слышал, что в древние времена на Земле жили такие люди. Они пользовались всеобщим почетом и были известны на всю планету.
— Ну и что с того?
— А с того, что ты одеваешься, как они. Этот твой кожаный плащ, кожаные штаны, остроносые сапоги, длинные волосы и серьга…
— Серьга? — переспросил я, коснувшись украшенной маленьким серебряным черепом безделушки.
— Ага, серьга! — кивнул Дэмиен. — Точно так они и выглядели, я в Архивоториуме видел.
— Ты был в Архивоториуме?
— Угу.
— Серьга досталась мне от отца, — нехотя пояснил я, — он был космолетчиком. Многие из них такие носили, особенно офицеры.
— Космолетчиком?
— Ну да, — рассмеялся я, — ты тогда еще не родился и не можешь знать. Одно время между нашей планетой и соседними звездными системами существовала челночная связь. Но после войны… все прекратилось.
— Твой отец погиб на войне?
— Да. То было тяжелое время. Это единственная память, которую мне оставили. Странно, да?
— Так ты носишь эту серьгу в память о нем? Я промолчал.
— А кем ты был до того… как стал доминатором?
— Кем я был до преображения? — Я рассмеялся. — Стал доминатором… Дружище, да я им никогда и не становился, меня им сделали, как и тебя.
— Ну да!
— Угу.
— И кем же ты был до этого?
— Не знаю. Может, продавал «черные» наркотики в Венронтауне или вкалывал на Эвана Брюстера в корпоративной ячейке южных кантонов… Честно скажу, не помню. Да и какое это имеет теперь значение?
— Но ведь то, как ты выглядишь, часть твоей прошлой жизни?
— Допустим, — согласился я. — Любопытен ты, братец, до невозможности.
— Дети все такие, — серьезно ответил Дэм.
— Но ведь ты не считаешь себя ребенком?
— Когда как.
Ишь ты, маленький умник.
— Скажи, Дэм, тебе уже доводилось убивать?
— Да.
— Убивать людей.
Дэмиен кивнул, продолжая все так же безмятежно болтать ногами.
— И что ты при этом чувствовал?
— Убивал не я, а «жнецы».
— Но ведь именно ты направлял их! В ответ — молчание.
Все, большего от него не добиться. Дэмиен вещь в себе.
— Говорят, уцелели кое-какие записи, — сообщил Дэм, резко меняя тему.
— В смысле?
— Ну записи музыки с Земли. Говорят, это настоящие раритеты. Стоят целое состояние, тысячи кредитов.
— Экие безделицы тебя занимают. Вон уже совсем рассвело, говори, зачем меня позвал?
— Сначала игра!
— Что? — Я не верил своим ушам. — Так вот почему ты сидишь на заброшенном стадионе!
— Угу.
— Ты же знаешь, я не любитель всех этих забав. В конце концов, я уже взрослый дядя. Если другие узнают, что я с тобой гонял вхолостую помощников…
— А никто не узнает, мы им не скажем.
— Ну уж нет.
— Иначе никак.
— А что за дело у тебя ко мне? Хотя бы намекни.
— Информация.
— Ценная?
— Тебе решать.
Колебался я недолго.
— Ладно, твоя взяла. Но учти, не больше двадцати минут.
Дэм тут же оживился:
— По рукам!
И мы пожали друг другу перчатки.
Как всегда, при контакте между соприкоснувшимися «дланями» проскочили зеленые искры.
Дэмиен рассмеялся. Его «жнецы» зашевелились, неспешно двинувшись к центру стадиона.
— А где твои помощники, что-то я их не вижу, — презрительно скривился паренек. — Испугались моих тирексов?
— Вот еще! — фыркнул я. — Откуда ты знаешь, может, они у меня невидимые!
— Э нет, так не бывает, — махнул маленькой перчаткой Дэм. — Они не могут находиться слишком далеко от хозяина, наверняка бродят где-то рядом.
— Во что играем? — быстро спросил я, следя через спутник за незаметно подбирающимися к стадиону сферами.
— Стенка на стенку! — твердо заявил Дэмиен, и я понял, что спорить с ним бесполезно.
— Ну тогда держись… Наши «жнецы» сцепились.
Брызнули в стороны синие разряды внешней защиты.
То, чем мы сейчас развлекались, негласно осуждалось, хотя некоторые доминаторы на потеху друг другу иногда стравливали свои машины в каком-нибудь безлюдном месте. Прямо как мы сейчас. Говорят, даже ставки делались.
Начавшийся бой был лишен смысла.
«Жнецы» — совершенно самодостаточные автономные системы. На этой планете нет такой силы, которая смогла бы причинить им хоть какие-нибудь существенные повреждения.
Они неуязвимы.
Они совершенны.
Они не способны уничтожить друг друга, так же как один доминатор не может уничтожить другого. Не стоит и пытаться.
Что ж, в этом определенно есть некая мрачная ирония.
За несколько минут помощники превратили древний стадион во вспаханную мешанину земли и глины.
Украдкой следя за Дэмиеном, я видел, что мальчонка сражается на полном серьезе. Еще я отметил, как мастерски он управлялся со своей «дланью». Дэм виртуозно владел перчаткой, недаром говорят, что дети все схватывают на лету.
Особо не напрягаясь, я оттеснил «жнецов» противника к дальним трибунам.
С грохотом рухнула одна из увешанных прожекторами опор. После сегодняшней игры от стадиона мало что останется.
Машины сражались вживую, без применения стрелкового оружия. Ближний контакт располагал к несколько иному набору инструментов.
Мои помощники здорово потрепали «жнецов» мальчишки. Но Дэмиен быстро взял реванш, слив свои машины в единую боевую единицу, огромное бешено вращающееся лезвие. Еще минута — и одна из сфер была безжалостно рассечена пополам. Поврежденный помощник мгновенно восстановился, плюнув в противника огнем. Мои «жнецы» поменяли тактику, ловко избегая прямого контакта. Восстанавливались они еще быстрее, чем убивали.
Машинально управляя перчаткой, я думал о том, что с человечеством сделала эстетика убийства. Да-да, говорят, когда-то на Земле была даже такая наука.
На протяжении всей своей истории люди с маниакальным упорством совершенствовали орудия уничтожения себе подобных. От холодного оружия к пороху, от гильотины к примитивным пистолетам со свинцовыми пулями.
С ростом уровня развития всей человеческой цивилизации росла и так называемая эстетика убийств. Не всякий мог хладнокровно вонзить в живую плоть нож, чувствовать, как лезвие погружается все глубже, дробит кости, рвет артерии. Очень просто оградить себя от всех этих неприятных ощущений.
И люди придумали огнестрельное оружие.
Быстро и точно.
Самое главное, что не нужно особо тренироваться, не нужно быть профессиональным убийцей. Ведь любой может навести ствол и нажать курок. Последствия поступка будут не так страшны, минимум крови, несколько небольших отверстий. Психика убийцы защищена. Ведь это сделал не он, а железная машинка в его руке.
Как сказал мне Дэм?
«Убивал не я, а «жнецы». Всегда можно свалить ответственность на кого-нибудь другого. Вот если бы каждый чувствовал то, что делает выпущенная им пуля с чужой живой плотью… Вряд ли тогда кто-нибудь посмел бы нажать на курок.
Сейчас оружие носит каждый, и каждый может запросто пустить его в ход. Но его сдерживает то, что если он беспричинно убьет, за ним придем мы. Или нет… не так. За ним придут наши «жнецы», которые отлично знают, КАК причинять боль…
Задумавшись, я слегка ослабил контроль и тут же услышал радостный крик Дэмиена.
Оба мои помощника были наголову разбиты.
Я усмехнулся и, шевельнув пальцами, вернул «жнецов» в их обычную форму.
Дэмиен с подозрением посмотрел на меня.
— Чем ты недоволен, парень, ведь я проиграл, не так ли?
— Это нечестно, ты поддавался. — Мальчишка сделал плаксивую рожицу. — Ты отвлекся… так нельзя. Тебе наплевать на игру.
— Но ведь ты предложил развлечься! Дэмиен насупился и резким движением убрал своих «жнецов» с перепаханной площадки.
— Во всяком случае, тебе не на что жаловаться, — добавил я, — ты получил то, что хотел. Сомневаюсь, что кто-то из доминаторов по эту сторону континента согласится повторить подобное в ближайшее время.
— А вот и повторит, — с вызовом бросил Дэм.
— И можно поинтересоваться, кто? — Я был полон скепсиса.
— Клото, она хорошая, добрая… в отличие от всех вас!