Это было даже не досье. На бумаге проявлялся самый настоящий роман — да такой, который не оставит и мокрого места от человека с какими угодно звездами на погонах.
Здесь перечислялись все подвиги и деяния Сергея Петровича и его подельников. Все коммерсанты, которые вынуждены были давать взятки. Все, кого по его распоряжению подвергали пыткам, бросали в пресс-хаты, заражали туберкулезом в тюрьмах, дабы остальные были посговорчивей.
Впрочем, несговорчивых как раз оказывалось немного. Большинство предпочитали откупаться. И здесь об этом говорилось вполне открыто и без прикрас. И о суммах — тоже.
Почему-то больше всего Сергея Петровича поразило одно: как такой огромный список мог уместиться на одном-единственном листке бумаги? Пожалуй, он был достоин множества томов уголовного дела. Такого дела, которое стало бы его надгробием.
Строчки расползались, извивались, будто змеи, норовящие ужалить Сергея Петровича. Он тупо смотрел на проклятый лист, готовый разорвать его к чертовой матери — и все же не решаясь сделать это.
— С Новым годом, Сергей Петрович, с новым счастьем, — послышался за его спиной голос. Кажется, это именно он звучал в телефонной трубке.
Полковник резко обернулся.
Перед ним стоял вполне молодой и совершенно незнакомый ему человек.
Странной оказалась внешность у незнакомца. Серо-стальные глаза на слегка скуластом и смуглом лице глянули на Сергея Петровича немного насмешливо, даже почти по-доброму. Но лицо человека отнюдь не было тонким — довольно массивная нижняя челюсть никак не вязалась с восточными чертами лица. Одет пришелец был в джинсы и в черную утепленную куртку.
— Вам это, наверное, интересно? — почти равнодушно спросил незнакомец.
— Вы кто? — подскочив и слегка попятившись к двери, спросил Сергей Петрович. — Вы… этим…
Было вполне понятно, что еще один экземпляр досье очень даже может стать новогодним подарком Управлению собственной безопасности. А там умеют проверять факты и фактики.
— Думаете, что я буду вас шантажировать, Сергей Петрович? — сконфуженно улыбнувшись, проговорил молодой человек. — Нет, конечно. Зря вы так меня разочаровываете. А кто я такой? Да как вам сказать. Я ваш обвинитель. Персональный. Он же судья. А заодно — исполнитель наказаний. Видите ли, — незнакомец горестно вздохнул, — работа у меня такая: без отгулов, без выходных, даже без праздников.
— Вы… — еще раз невнятно пробормотал Сергей Петрович — и вдруг понял, что не может сделать ни шагу. Тело сразу как-то обмякло и обрюзгло. Он, раскрыв рот, тяжело дыша, смотрел на незнакомца.
— Я, — утвердительно кивнул тот. — А вы Деда Мороза ждали? Случайно, не из Управления собственной безопасности? Кстати, я не оттуда. Хотя второй экземпляр досье с перечислением деяний ваших подельничков там, конечно же, окажется, и очень скоро. — В голосе непонятно откуда взявшегося незнакомца появился металл, а прежнее напускное заискивание исчезло бесследно. — Я знаю, вы сейчас готовы произнести речь. Про себя, про дочку, про жену. Так ведь? А у этих людей, вами замученных, тоже жены были, между прочим. И дети. И матери. А может, вам хочется сказать что-нибудь насчет христианского прощения? — Человек зло усмехнулся. — Ну, это вы зря. Если вы верующий, то неправильно понимаете религию. На самом деле это — справедливость. Но вера — дело личное. Сергей Петрович, я вам дал шанс умереть по-мужски. Даже способ подсказал. А вы не стали слушать. Тоже дело ваше.
Он развел руками.
— Собирайтесь, полковник Головнев. Нам с вами предстоит трудный путь.
Сергей Петрович не двинулся с места. Он стоял и ошалело смотрел в немигающие глаза незнакомца.
— Да кто вы такой? — прохрипел он.
— Вам так это интересно? Я — просто оборотень, самый обыкновенный оборотень. А вот вы — оборотень в погонах. В том вся разница между нами. Так что следуйте со мной. Видите, мне еще и Хароном придется поработать. И даже не на полставки!
И отчего-то Сергей Петрович понял, что надо подчиниться. Даже если всей душой чувствуешь, насколько этого не хочется. Но иначе было невозможно, тело выполняло команду незнакомца независимо.
Он прошел через прихожую, даже не остановившись, чтобы одеть гражданское пальто или полковничью шинель. Головнева словно бы подгонял взгляд сверлящих затылок немигающих глаз.
— А в квартиру вашу я прошел, пока вы брали пакет. Отвести глаза — самое простое дело, — равнодушным тоном бубнил незнакомец. — Поторапливайтесь!
Они прошли вниз, не пользуясь лифтом. Как выяснилось, консьерж спал за своим столиком.
На улице Сергей Петрович почувствовал холод. Но почему-то этот холод окончательно выпил из него все силы. Ворочать языком было лень. Потребовалось невероятное напряжение, чтобы выдавить один-единственный вопрос:
— Куда?
— На самом деле — недалеко, — с готовностью ответил его конвоир. — Минут десять — и мы на месте.
Где-то в небе вспыхивали ракеты, за соседними домами весело рвались петарды. Сергей Петрович подумал, что будет очень хорошо, если сейчас кто-нибудь попадется им на пути — мало ли подвыпивших компаний гуляет в праздники. Это — шанс убежать.
Но когда они поравнялись с такой компанией, никто даже не стал кричать привычное «С Новым годом!» На них просто не обратили внимания — словно и не было на свете ни полковника, ни его конвоира. А кричать или бежать Сергей Петрович не мог — он лишь тупо переставлял ноги, словно бы подчиняясь командам извне. Да так оно и было.
Они свернули во двор, прошли несколько арок.
— Здесь, — сказал конвоир, и Сергей Петрович покорно остановился. — Пришли.
— Куда? — еле ворочая посиневшими губами, спросил полковник, понимая, что сейчас человек, стоящий слегка позади слева от него, достанет бесшумный пистолет, и…
— Сюда, — скрипнув сапогами по снегу, незнакомец подошел к нему. — Видите вон тот бак?
Сергей Петрович покорно повернулся. И верно — шагах в пяти от них стоял большой мусорный бак с приоткрытыми люками.
— Поясняю — это место для мусора, — четко и назидательно произнес незнакомец. — Значит, вам туда, гражданин Головнев. Есть честные хорошие ребята — зовутся милиционерами, всякую пакость ловят. А вот вы — мусор. Мусор — к мусору, прах — к праху. Вперед!
И Сергей Петрович покорно полез в бак…
…Чувствовать холод он вскоре перестал. Внезапно ему показалось, что вся эта история — какой-то дурацкий сон. Здесь имелось кресло, где он сидел, стоял стол с едой и закуской. Всё было просто замечательно — и Новый год, и жизнь, которая удалась… удалась…
Помойку занесло снегом основательно. Только через неделю в заброшенном мусорном баке обнаружился окоченевший труп неизвестного мужчины — скорее всего, бомжа. Никто его не убивал. Вероятно, бедняга забрался в бак, решив отметить праздник в каком ни есть, но жилище. Сиденьем ему служил рваный матрас, а что он ел и пил, лучше и не перечислять. В любом случае, ничего хорошего.
А затем бомж замерз. Видно, даже не смог выползти из бака, чтобы добраться до дома с теплой батареей.
Так решили в самом начале.
Глава 2
Девушка и город
Санкт-Петербург,
май 2010 года
Наверное, почти все слышали эту песню Бутусова:
Девушка по городу шагает босиком,Девушке дорогу уступает светофор…
Однако, вот вопрос — а куда же шагала по городу та самая девушка? На этот счет у господина Бутусова есть очень точное указание — «по Пушкинской на Литовский в обход». Петербуржец, а уж тем более, любящий рок и знающий, кто такие Бутусов и Шевчук, должен отлично обо всем догадаться. На Литовском есть отличный рок-магазин, а по Пушкинской в обход девушка наверняка отправилась, чтобы поболтать с подругами с тусовки, которые разместились на скамейках у памятника Поэту. Благо весенняя погода к тусовкам как раз располагает.
Итак, девушка шагала по городу — именно так, по Пушкинской и на Лиговку, именно к тому самому магазину. Не босиком, конечно — Бутусову легко такое сочинять, а вот попробовал бы сам прошагать хоть метров двести! Наступил на осколок стекла — и привет, отбегался, и хорошо еще, если просто глубокая царапина!
Так что на ногах у девушки были легкие кроссовки, одета она была в джинсы и черную куртку, а ее темные волосы развевались на ветру.
Вообще-то, в таком виде можно смело идти на тусовку или рок-концерт, а можно — на работу в какую-нибудь фирму, где нет особых выкрутасов по поводу внешнего вида. Ничего особенно примечательного в ней не было — стройненькая, хотя не фотомодель, симпатичная, но наверняка не первая красавица. Вот, пожалуй, слишком внимательный взгляд зеленых глаз мог и в самом деле запомниться.
И ни в кого влюблена девушка не была — тут песня тоже не совсем права. Влюбляться оказалось некогда — с тех пор, как в прошлом году ее жизнь закрутилась в сумасшедшем водовороте, стало совершенно не до личной жизни. По крайней мере, сейчас она о том совершенно не думала — какая бы весна на улице ни цвела.