Тип сбоку не спешил начинать трапезу, а с интересом рассматривал Петрова. Потом выбрал среди пустых стаканов подходящий, внимательно оглядел его со всех сторон, покрутил носом, дунул внутрь и опять подмигнул. Петрову стало неудобно и неприятно. Он начал торопливо обгладывать последнюю ногу цыпленка, стараясь не смотреть на своего соседа. А тот, между тем, оглянулся, запустил руку во внутренний карман пальто и выудил оттуда початую бутылку.
Петров с отвращением отодвинул тарелку с остатками цыпленка и взялся за ручку портфеля, намереваясь удалиться.
- Что, осуждаешь? - неожиданно поинтересовался тип.
- Я?.. Н-нет. - Петров пожал плечами. - Мне что пожалуйста...
- Может, примешь за компанию?
Петров не пил. В том смысле, что не пил, как говорят, без повода, и тем более, что попало. Алкоголь производил на него какое-то одуряющее действие, и состояние собственного опьянения ему было неприятно. Когда обстоятельства вынуждали его принять сто грамм, Петров просто физически ощущал, что глупеет, что мир вокруг тускнеет, делаясь какимто серым, бездарным и никчемным, и что в этом мире нет никакого толку, кроме того, что он существует объективно.
Но сегодня у Петрова было сложное настроение, и неожиданно для самого себя на предложение соседа по столику он кивнул, что было воспринято как знак согласия.
Сосед деловито подобрал второй стакан и, прикрываясь бортом своего пальто, разлил содержимое бутылки строго поровну. Петров взял свою порцию, представил, как ему будет сейчас неприятно, когда эта вонючая жидкость потечет по пищеводу, как перехватит дыхание, и отвратительный перегарный запах ударит в нос, зажмурился и опрокинул стакан в рот.
Мир треснул и развалился на части, но довольно скоро опять соединился в единое, хотя и несколько расплывчатое, но все же целое. Петров понял, что теперь его ждут дальнейшие неприятности. Хотелось домой и спать, но уйти было нельзя, поскольку выпито, а стало быть, согласно правилам, выдан аванс на разговор. Правила Петров знал, да и этот тип, вызывавший в нем какие-то смутные воспоминания о дворниках, слесарях-сантехниках и гастрономных забулдыгах, так просто не отвяжется.
- Ну, что? Как пошло? - участливо поинтересовался тот.
- Н-нормально, - сипло выдавил Петров.
- Ты закусывай, не стесняйся. Чайком вон запей... Дрянь редкостная - "Агдам" пополам с "Солнцедаром". Из чего они ее гонят сейчас, не знаю, но раньше она называлась "Плодоовощное"... Нет, "Плодо..." Вот, опять забыл!
- "Ягодное", - буркнул Петров.
- Ну! - обрадовался товарищ по бутылке. Он запихал бутерброд в рот, с трудом прожевал его, и, опершись локтями на стол, критическим взором окинул Петрова.
- А ты, друг, что такой квелый? Жена из дому поперла, или на работе позвонок протерли?
- На работе, - признался Петров.
- А кем пашешь?
- Программистом.
- Программи-истом? Это которые на эвеемах, что ли? Ну, ты даешь! И как там нынче?
Петров не успел ничего сообразить, а только уже задним числом с удивлением зафиксировал, что выкладывает своему новому приятелю все свои беды и невзгоды. Тот слушал внимательно, поддакивал, а когда Петров кончил, пожал плечами:
- И всего то?..
- Мало тебе, что ли?
- Ерунда. Плюнь и разотри. Петров окончательно разделился надвое. Один из этих двух Петровых спокойно стоял и отрешенно наблюдал за тем, как другой, взвинчиваясь, пытается доказать собутыльнику, что неработающая программа вовсе не пустяк, и что события вчерашнего дня ставят крест недоверия на личные усилия Петрова в деле внедрения передовой информационной технологии.
- Да с чего ты взял, что в твоей программе есть ошибка? Может, она все правильно рассчитала.
- Как? - опешил Петров.
- Да вот так, - уверенно сказал тип. - Может они, эти твои сотруднички, ничего не заработали за месяц, а наоборот... Ты, главное, не дрейфь - прорвемся. Как звать-то?
- Петров.
- Да? - тип глянул на Петрова озадаченно, потом зачем-то дунул в свой стакан, словно бы ожидал, что от этого дуновения в стакане снова забулькает.
В стакане, однако, никаких перемен не наступило. Тогда тип уставился на Петрова. Петров растерялся. С одной стороны было непонятно, почему кто-либо должен сомневаться, что он, Петров - именно Петров, а не Иванов или Сидоров. С другой стороны, а какая, собственно, разница?
- Ты - Петров? - на лице типа отразилась теперь какая-то мучительная работе мысли.
- Ну, Петров!.. А в чем дело?
Петров забеспокоился. В самом деле, связался с каким-то босяком - мало ли что у него на уме...
Да, Петров забеспокоился, но в то же время ощутил какое-то внутреннее раскрепощение. Словно бы гора упала с плеч, ощущение раздвоения личности исчезло, равно как и тоскливое предчувствие чегото неприятного в самом недалеком будущем. Теперь он начал просто медленно вскипать.
- А врешь! - тип подпрыгнул на месте и, схватив Петрова за лацкан плаща, сделал такое лицо, словно уличил его в крайне неблаговидном поступке.
- Я - Петров! - закричал Петров, багровея. - Сам-то ты кто?! Отцепись!
- Тихо, граждане, - строго предупредила продавщица, не прекращая торговых операций. - Будете шуметь - выставлю.
- Это я Петров - понял! - зашипел тип, не оставляя попыток оторвать лацкан плаща Петрова.
- Ну и что, если ты - Петров, то других Петровых и быть не должно? Ты что, один такой Петров в мире?
- Я - Петров, - повторил тип, петушась. - А ну-ка предъяви паспорт!
Петров хотел показать ему шиш, но, неожиданно для самого себя выудил из внутреннего кармана паспорт и сунул его под нос оппоненту.
- На, читай: Петров Вадим Сергеевич!
С типом произошла разительная метаморфоза. Вместо того, чтобы изучать паспорт, он вдруг расплылся в улыбке и, хлопнув Петрова по плечу воскликнул:
- Так это ты? Ну, ты даешь! А я тебя сразу узнал!.. Не врешь?
- Вот паспорт - проверяй, - наседал Петров.
- Да не надо - я тебе верю. Я же сам Петров Вадим Сергеевич, что же я Петрову не поверю. - великодушно заявил тип. Потом, вздохнул облегченно и добавил. - Встретились значит. Надо это дело обмыть.
Петров слегка протрезвел. Перспектива продолжения контактов с этим нежданным-негаданным тезкой улыбалась ему весьма криво. Но тезка уже активизировался, подхватил портфель, взял Петрова под локоть и повлек его к выходу.
На улице было свежо, дул холодный апрельский ветер. В голове у Петрова прояснилось, и он теперь мог сопоставлять факты. Неужели этот тип тоже Петров Вадим Сергеевич? Такое совпадение - не может быть!
- Не может быть.., - повторил он вслух.
- Что не может быть? Что я - Петров? Что ты Петров может быть, а что я Петров - не может? Обижаешь, начальник!.. Все может быть. Я знал, что ты где-то есть, а вот где - не знал. Ну, теперь, слава богу, встретились...
Петров остановился и помотал головой.
- Знал?.. Как - знал? Откуда ты мог меня знать?!
- Да тут. понимаешь, какая история, Мне один знакомый сказал. что я не настоящий. Не весь. Что где-то моя половина бродит, и пока я ее не найду, никакого толку не будет.
Петрова взяла злость. И как его угораздило связаться с этим?.. Это же надо: еще какие-то полчаса назад они даже не были знакомы, а теперь вместе идут что-то обмывать... И несет какую-то несусветную чушь, прости Господи!
Он выдернул портфель из-под мышки однофамильца, круто повернул и двинулся в обратную сторону.
- Да та погоди, дурачок! - однофамилец догнал его и пошел сбоку,
- Ну, пошутил я, пошутил... Вот человек - шуток не понимает!
- Отвяжись! - коротко приказал Петров,
- Да ты послушай. Я же не:
- Тебе, дядя, чего надо? Иди, откуда пришел, пока я добрый!
- Ишь ты, ишь ты... Он добрый!.. Чего ты взъерепенился? Давай поговорим ладом...
В этот момент Петров переступил через свою интеллигентность и треснул однофамильца по голове портфелем. То ли порция внутрь сработала, то ли гнусное настроение и сырая погода, но он сделал то, чего не позволял себе с тех самых пор, как закончил школу. Последствия этой акции долго ждать не заставили. Однофамилец, не будь дурак, тут же заехал Петрову в ухо. Портфель упал, раскрылся, листинги программ вывалились на грязный тротуар. Мгновенно сбежалась толпа, а спустя некоторое время через нее протиснулся представитель власти, в лице постового, констатировавший пьяную драку с нанесением взаимных оскорблений, а также причинением менее тяжких телесных повреждений, и предложил пройти. Добровольные помощники из толпы собрали бумаги в портфель и вручили его милиционеру.
- Чьи документы? - строго спросил милиционер.
Петров было потянулся за портфелем, но однофамилец неожиданно и нагло заявил:
- Мои!
- Да ты что?! - на всю улицу закричал Петров, окончательно выведенный из себя поведением этого типа.
- А то. Мой портфельчик, и точка!
- Это мой портфель, - жалобно сказал Петров милиционеру.
- Там листинги...
- Разберемся, - сказал милиционер. - Пройдемте в отделение, там и разберемся, чьи это листики.