Шлеп. Шлеп-шлеп-шлеп, ударяется меч о камни, не могу оторвать от него взгляда, не могу принять решение. Нужно выбрать – поверю я Кире или между нами навсегда ляжет полоса отчуждения.
Как выбрать? Почему дурацкое подозрение вообще закралось мне в голову?
Сандаловая палочка в квартире. Удивительная осведомленность Киры о происходящем в Городе. Наша удивительная везучесть. Мелкие задержки – завеса рушилась, а мы отмывали одежду, и, может быть, не будь этих минут – успели бы спасти Витку. И каким-то чудом он сумел вытащить меня, когда погиб Лик. И именно Кира сказал Альдо, чтобы тот шел последним…
Он все рассчитал? Ценой трех жизней Смотрителей и бессчетных – людей и тенников купил себе человечность?
Не может быть! Он все время был рядом, дрался со мной, дрался за меня, рисковал погибнуть – а жизнь у него только одна. Из нас троих, затеявших ритуал Кровавой Дорожки, мог погибнуть любой. В Гиблый Дом он шагнул в обнимку со мной, не имея возможности отступить. И его едва не затянуло за стену рушащейся завесы – дрогни рука у меня или у мальчика-крылатого, Кира погиб бы…
Нет ответа на мои вопросы.
Я словно загипнотизированная смотрю не на нее, а на большой оранжевый мяч, похожий на апельсин-переросток, и прихожу в себя, только когда он останавливается на земле. Девочки нет. Что это было? Пророческое видение? Такой вот ответ от Города? Мой бред? Кира уже ушел далеко. Он идет медленно, подставив лицо ветру, и я знаю, что по лицу его текут слезы.
И мне вдруг делается все равно. Пусть только он никогда больше не плачет, пусть живет сероглазая девочка, похожая на меня, на него и всех погибших друзей. Я не сумею поверить, наверное, но сумею забыть.
Кем бы он ни был. Предателем или героем. Любить – это значит прощать и верить. Верить не умом, но сердцем. Что говорит мое сердце? Оно говорит одно – я люблю его. Я хочу быть с ним. А мои выдумки – не более чем выдумки. Плод усталости и неверия в то, что иногда случаются чудеса.
Я потираю мучительно ноющий висок. После первой мысли – безразличия – приходит вторая. А ведь этот его поступок – зеркало для меня. И что я вижу, взглянув в это зеркало? Только то, что мне легче поверить в коварство и обман, чем в подвиг. Двое погибли, спасая меня. Лик, потом Альдо. Испытывала ли я хотя бы благодарность? Нет, только огорчение и недоумение. И сейчас, увидев подлинное чудо, на которое способен Город, я не могу принять его. Мне проще верить в интригу и хитроумный замысел. Почему? Потому что нечто подобное не укладывается в моей голове?
– Кира, – кричу я, вскакивая. – Подожди! Прости меня, Кира!
Он оборачивается и ждет, пока я добегу до него.
19
– …ай-я! – Кулак ударяется во что-то мягкое, но неживое, и я открываю глаза.
Диван. Удар пришелся всего-навсего по дивану. И хулиган с третьей завесы так и не успел получить по заслугам. Интересно, удивился ли он, когда у него на глазах жертва ограбления испарилась, даже не закончив движения. Меня бесцеремонно выдернули наверх, нимало не интересуясь, что я там делаю. Хорошо еще не из чьей-то койки. С них станется…
Хотя в последнее время я завязала с чужими койками. Во-первых, Город услышал меня и оставил в единственном виде, в котором я провела последние часы войны с Белой Девой. Во-вторых, есть и более серьезная причина. Мы с Кирой торжественно пообещали хранить верность друг другу. А клятва Городом не из тех, что рискуешь нарушить.
– Ну, спасибо вам большое, други моя… Не дали порядок навести.
– А вот через часик пойдем наводить, – мягко улыбается Лаан. – Зачистка оранжевой ветки.
– О-о… – Я прикрываю глаза и почти хочу провалиться отсюда куда-нибудь.
Мне это не удается, конечно.
– Ты, разумеется, постоишь у входа, – уточняет Лаан. – Но все равно придется поработать.
– Вот еще, у входа! – злюсь я. – Лаан, ты обнаглел вконец! Роль заботливого дядюшки тебе не идет! Более того, ты в ней просто омерзителен!
Лаан только смеется в бороду и не отвечает. Спорить с ним бесполезно, как всегда.
Все наладилось, вернулось на круги своя. Для большинства обитателей Города эпопея Белой Девы прошла незамеченной. Мгновения апокалиптического крушения всего и вся показались им кошмарным сном. В каком-то роде так все и было – Город и есть отчасти сон. И только нам четверым, даже зная, что он такое, по-прежнему трудно в это поверить. В первые дни после тех событий пришлось поработать на износ, не щадя себя, – но мы справились, и теперь то время осталось в памяти только как несколько дней лихорадочной погони и выматывающего труда.
Нас уже не четверо, а шестеро – появились двое новичков, парень и девушка. Молодые и рьяные, они пришли, уже когда вся работа по восстановлению была закончена, и о тех событиях знают лишь по нашим коротким рассказам, в которых каждый стремится перевалить все заслуги на других, и крайним всегда оказывается Кира. Это справедливо – не хвати у него силы и смелости встать и взять на свои плечи Город, нас бы давно уже не было. По крайней мере здесь.
У нижних тенников – новый староста. Достойно удивления, что им стал Демейни, решивший, что ради порядка в Городе стоит потрудиться не только на ниве собирания древних легенд и проверки гипотез собратьев-архивариусов. Он так и выглядит мальчишкой-хиппи, что не влияет на его авторитет среди собратьев. Демейни мудр и начисто лишен расистских амбиций, столь характерных для племени, которым он управляет, и мы надеемся на лучшее.
Что сталось с прежним старостой – я не интересовалась. Ничего хорошего, в этом я уверена.
Город зализал раны и ожил. Разумеется, это нисколько не улучшило отношения тенников к Смотрителям – ведь на этот раз причиной катастрофы едва не стал человек. Да и потерю Киры, покинувшего их ряды, пережить нашим согражданам оказалось нелегко. Среди тенников он теперь зовется Кира-предатель, и, наверное, скоро им будут пугать молодежь. Впрочем, ему на это наплевать – он всецело доволен своим новым статусом и состоянием.
Хотя порой и пытается проходить через стены и очень удивляется, когда натыкается на непреодолимые преграды. Лицо у него при этом выражает искреннее недоумение.
Оказалось, что в повседневной мирной жизни он лентяй и педант, а также весьма мелочный и дотошный тип. К сожалению, это у нас общее – поэтому мы нередко ссоримся из-за ерунды, а через полчаса забываем и причину ссоры, и ее ход. Иногда он сбегает от меня на сутки или двое – ему все еще нравится лазить по завесам, особенно по нижним. Кира говорит, что их грубая примитивность напоминает ему, что такое настоящий город, Москва. Мне же давно уже не интересно – хватает других забот.
Кажется, скоро у Города появится новый Смотритель или Смотрительница, причем способом, о котором не слышали здесь никогда. Хотя для людей он вполне естественен.
– Тэри, хватит дремать, пойдем пить чай! – зовет Лаан.
И я иду пить чай.