Я взглянул на шкалу скорости. Магнитор двигался максимально быстро, почти на пределе своих возможностей — совсем неплохо для такой местности. Тем не менее, нужно было быть предельно внимательным, ведь пылевые волчки-воронки, достигавшие в высоту почти шести метров, сильно затрудняли движение, лишая меня видимости. Несколько раз пылевые смерчи полностью поглощали мой магнитор, и я оказывался в самой сердцевине облака из бешено крутящихся пыли, песка, сухой травы и сломанных веток.
Едва очередной смерч остался позади и ослепительное красное солнце выплеснуло на ветровое стекло потоки иссушающего жара, далеко впереди замаячили темные контуры деревьев. А спустя несколько минут я уже мчался сквозь ровные ряды атласских кедров с плоскими сизыми кронами. Деревья вокруг почти сливались в сплошную стену, сквозь которую сиял алым пламенем солнечный диск.
Лес закончился так же быстро и неожиданно, как и начался. Магнитор снова вырвался на бескрайние просторы жаркой равнины, где пыльных смерчей стало еще больше.
Неожиданно мое внимание привлекла ослепительная молния, сверкнувшая на горизонте, где горбились ряды низких сопок. Через секунду что-то снова зарделось там яркой алой искрой, и я понял, что это стеклянный купол Космопорта горит нестерпимым огнем в лучах заходящего солнца. Значит, до цели моего пути осталось совсем немного. Поэтому и смерчей на равнине стало больше — почва, подверженная искусственной эрозии, выдувалась здесь ветрами легче.
Мои руки невольно потянули штурвал на себя, и магнитор рванулся вперед с еще большей скоростью. На щитке управления загорелся красный сигнал тревоги; жалобно и надрывно запел зуммер, предупреждая об опасности перегрузки магнитного активатора. Но я не обращал на него внимания. Мои глаза были устремлены вдаль, где с каждой минутой, разворачиваясь громадным зеркалом, вырастало огромное поле космодрома, расчерченное посадочными знаками, словно шахматная доска.
Уже можно было различить прямоугольные корпуса ангаров, аккуратные кубики складских помещений, заправочные цистерны в ряд. В стороне от них белые посадочные полосы уходили к самому горизонту. Там, поблескивая на солнце обшивкой, стояли ракетопланы, готовые в любую минуту покинуть эту обожженную солнцем планету.
Я снизил скорость — начался пологий спуск в котловину, на дне которой, километрах в десяти, располагалась первая площадка со вспомогательными помещениями Космопорта.
Магнитор снова въехал в широкую лесополосу, окружавшую ракетодром с востока. Слабое гудение активатора, работавшего до этого на предельной мощности, стихло. Машина двигалась плавно и бесшумно, не нарушая девственного спокойствия леса. Впервые находясь здесь, я почувствовал себя, словно на родной планете, в земном лесу, чуть тронутом ранней осенью, но еще не потерявшем свежести листвы и напоенном терпкими лесными запахами.
Спокойствие, пришедшее в душу, было нарушено слабым жужжащим звуком, исходившим откуда-то сверху и показавшимся мне вначале слабым порывом налетевшего ветра. Я задрал голову и понял, что это не ветер.
Звук стал тоньше и протяжнее. В следующую минуту громадная тень заслонила солнце, легла на землю черной кляксой. Гравиплан — большая, блестящая металлом птица — пролетел в стороне, направляясь на юг. За прозрачным куполом кабины, под треугольником острых крыльев, я успел заметить человека, напряженно всматривающегося в землю внизу. Какие-то смутные тени (не то люди, не то спинки соседних кресел) стояли за его спиной.
Я поспешил спрятать магнитор в густом кустарнике, и вовремя, — сразу же за первым летел второй гравиплан, пересекавший лесополосу с востока на запад. За стеклом кабины сидели двое людей и всматривались в лес. На одном был шлемофон, как у радиста. На людях песочного цвета форма, какую обычно носят в полиции.
Сомнений больше не оставалось: ищут меня. Как только оба скрылись из вида, я осторожно покинул свое укрытие и выехал из леса. Вдалеке блестящие точки воздушных аппаратов делали круг над космодромом, заходя на посадку. Дождавшись, пока они сядут, я на полной скорости пересек открытый участок местности и сходу «перескочил» через заградительный барьер из каменных надолбов, окружавший космодром со всех сторон, в том месте, где стояли складские помещения и начиналась взлетная полоса.
Охранные фотоэлементы, установленные на тонких металлических мачтах вдоль всего поля, даже не успели сработать, настолько вызывающе-наглым был мой прорыв на территорию Космопорта.
Я вылез из машины, зарывшейся носом в красноватый песок (ширина барьера была предельной для возможностей магнитора), и огляделся.
Рядом со мной высилась стена ангара из рифленой, прочной, как сталь, пластмассы угрюмого серого цвета. Кругом не было ни души. Только автоматическая тележка-тягач в нескольких метрах от меня везла заправочные блоки к ближайшему ангару. Правее, там, где начиналась взлетная полоса, стоял одинокий ракетоплан, поставленный в страховочный сектор, видимо, для ремонта или дозаправки. Судя по обшарпанному зеленому борту с жирно намалеванными в нескольких местах красной краской кругами, ракетоплан военный. Входной люк был открыт, трап спущен. Оглядевшись, я двинулся к нему. Каменные плиты под ногами были раскалены настолько, что подошвы ботинок, казалось, прилипали к ним. Через несколько секунд я до конца ощутил, как жестоко печет вечернее солнце.
Миновав ряд ангаров, выстроившихся в одну линию, как солдаты в строю, я увидел, что по боковой дорожке прямо ко мне идут два человека в желтых комбинезонах. Вид их мне сразу же не понравился. Достав излучатель, я прикинул: до ракетоплана бежать секунд десять, а эти двое будут здесь минуты через две… Стоило рискнуть.
Зажав в правой руке излучатель, я побежал к спущенному трапу. Тут же посмотрел в сторону: заметив мой маневр, полицейские кинулись вдогонку. Один из них вскинул руку с оружием. Прыгнув вперед, я покатился по раскаленному камню взлетной полосы, уходя от визжащих пуль. Оказавшись снова на ногах, выстрелил в ответ. Вспучившийся пузырями бетон заставил полицейских поспешно отпрыгнуть под прикрытие ближайшего ангара.
Достигнув, наконец, спасительного ракетоплана, я в два прыжка преодолел алюминиевые ступени трапа и забрался в аппарат, плотно задраив за собой люк.
Два пилота в кабине обернулись, удивленно разглядывая меня. Один — молодой и смуглый. Второй был постарше, с сединой в волосах и хмуро сдвинутыми бровями.
Бросив взгляд на включенный обзорный экран над главным пультом, я поднял излучатель. Приказал обоим:
— Выходите! Быстро!
Седовласый внимательно посмотрел на меня, переглянулся с товарищем. Тот растерянно уставился на меня.
Я, облизнув ссохшиеся губы, глухо повторил:
— Выходите, ну!
Пожилой пилот вздрогнул, снял наушники; не глядя, положил их на приборную панель. Медленно встал. Вслед за ним поспешно поднялся и молодой. Они неловко протиснулись через узкий проход к выходу. Открыв люк, седовласый в последний раз посмотрел мне в глаза, и мне показалось, что он хочет что-то сказать. Но молодой пилот одернул товарища за рукав, и они стали быстро спускаться по ступеням трапа.
Я сбросил лестницу и снова задраил люк. Осмотрел все отсеки — пусто. Сел к управлению, проверил топливо, двигатели: все было в норме. Включил защиту. Теперь им меня не взять!
Через боковой иллюминатор увидел, как к ракетоплану бегут вооруженные люди; несколько тягачей вывозят на взлетную полосу огромные заправочные блоки, пытаясь преградить мне дорогу. Я быстро осмотрел наличие на борту оружия и, развернув правое орудие, дал парализующий луч, доведя радиус рассеивания до максимума. Снова выглянул в иллюминатор. Так и есть: все живое в ста метрах от ракетоплана было временно обездвижено. Тягачи беспомощно застыли на месте, не пройдя и полпути. Вот так-то лучше!
Я отыскал в грузовом отсеке скафандр, подходящий по размеру, быстро влез в него. Для верности привинтил шлем. Сев в кресло, закрепил привязные ремни. Нажал кнопку, включая режим подготовки к старту. Взглянул на передний экран.
Там два военных ракетолета выруливали на взлетную полосу из резервных ангаров. Что такое? Я включил внешнюю связь.
Хриплый голос истошно прокричал в наушниках:
— Внимание! Говорит «Ипсилон»! Всем кораблям охраны Космопорта! Немедленно в воздух! Экстренный взлет всем кораблям! Перехватить ракетоплан РК-204, стартующий в восьмом секторе!..
Я включил носовые излучатели. Индикаторы нервно замигали. Скорректировав вправо, нажал педаль парализующего излучения. Сначала мне показалось, что действия нет, но вскоре счетчики радара отметили: правый корабль, потеряв управление, медленно отклоняется к кромке поля. Теперь у меня есть время, чтобы взлететь первым.