Без Лены ему бы ни за что не справиться, и поездка завершилась бы тут же, прямо на Дзержинской. Но она, раненая, кашляющая кровью, с трудом встала и нетвердой рукой потянулась к приборам. Отвела на всю дугу регулятор пара, дернула за подвешенную на цепочке ручку. Раздался пронзительный свист.
— А посекретней нельзя? — закричал Аршинов, перекрывая голосом рассерженное шипение пара. — Нас же заметут в два счета!
— Иначе котел взорвется, — мотнула головой девушка. — А теперь — вперед…
Паровоз яростно зашипел. Дрогнули шатуны, со скрежетом и визгом прокрутились на месте колеса, сцепились с рельсами, и состав величаво поплыл по туннелю, медленно набирая ход. Солдаты в буденовках ошарашенно смотрели вслед отходящему поезду. Наконец они сообразили, что к чему, и принялись палить из винтовок, целясь в будку машиниста. Треснуло и рассыпалось стекло кабины. Аршинов, высунувшись наполовину из будки, для острастки с одной руки выпустил в стрелявших длинную автоматную очередь.
Анатолий прикрыл Елену собой. Солдаты почетного караула бросились вслед за паровозом, стреляя на бегу. К счастью, у трехлинеек слабая скорострельность. Красноармейцы часто останавливались, чтобы перезарядить винтовки. При такой стрельбе о меткости говорить не приходилось. Несколько шальных пуль угодило в саркофаг, но тот был сделан из непробиваемого стекла, и свинец старинных трехлинеек ему был нипочем.
— He стреляйте в дедушку! Дедушку пожалейте! — загоготал Аршинов.
Елена до упора открыла вентиль подачи пара. Паровоз ревом нырнул в черный зев туннеля. Аршинов нашел на полу плотные кочегарские рукавицы и лопату, взялся за черенок обеими руками и принялся бросать уголь в шуровочное отверстие топки. Огонь весело плясал на раскаленных добела углях. Дзержинская осталась позади. Стрелка тахометра уползла за отметку «десять». Набирая скорость, поезд мчался к Проспекту Маркса.
Корбут, бледный и перепуганный, сидел на полу кабины.
Анатолий, блаженствуя, высунулся из будки. Разгоряченное лицо обдувал сильный поток воздуха. Не обычный вялый сквозняк метро, а настоящий, злой и бодрый ветер. С увеличением скорости стало трудно дышать от топочных газов, от горячего вихря, врывавшегося в кабину с удвоенной силой благодаря встречному движению машины. Но все это было сущей безделицей в сравнении со зрелищем, ожидавшим угонщиков на Проспекте Маркса.
Паровоз ворвался на станцию, разорвав натянутую поперек путей красную ленточку. Встречающие счастливо улыбались и размахивали бумажными цветами.
Но траурный состав не замедлил хода! Начался переполох. Представительный мужчина, одетый почти так же, как и сам покойный вождь, но с алым бантом на лацкане, бросился за паровозом, что-то крича.
— Оставь им Владимира Ильича! — попросила Елена. — Прошу тебя.
— Дедушка у нас в заложниках! — заорал Аршинов. — Он поедет с нами до конца!
— Мне очень важно, правда, — сказала Лена. — Я в него верю, понимаешь?
— Они нас в порошок сотрут, если мы его отдадим! — кричал Аршинов. — Они только поэтому тяжелую артиллерию не задействуют!
— Я с тобой готова уехать. Куда скажешь. — Лена теряла силы, и голос ее становился все тише. — Мы все заслужили покой. И он… Он тоже.
Глаза у нее закрылись, она пошатнулась. Толя набрал полную грудь воздуха и метнулся в другой конец локомотива. Под пулями, пригибаясь, начал отцеплять платформу с телом вождя. Получилось! Вагон отстал от паровоза, постепенно замедляя ход. Анатолий бросил последний взгляд на его единственного пассажира. В какой-то миг ему показалось, что Вечно Живой Ленин подсматривает за ним с хитроватым прищуром из-под неплотно прикрытых век.
Раздались первые выстрелы, вскоре огонь стал более ожесточенным.
Пуля чиркнула Толю по щеке, другая впилась в бедро. Он взмахнул руками и упал. Теперь, когда прицепная платформа с вождем больше не прикрывала паровоз, он стал совсем легкой мишенью.
Ситуацию спас Аршинов. Он подскочил с брикетом взрывчатки, запалил фитиль и швырнул шашки вслед платформе с Лениным, которая уже успела въехать в туннель. Громыхнул взрыв, и своды туннеля рухнули, погребая под тысячами тонн земли вождя в его стеклянном гробу и отрезая преследователям дорогу.
— Говорят, с того, кто прибрал покойника, Бог три греха снимает, — сказал Толя.
— Что ж ты раньше не рассказывал?! — обрадованно крикнул ему Аршинов. — Я теперь себе карму чистить буду! А если я сам этих покойников укатал — считается?
Паровоз на полной скорости несся на блокпосты, приближаясь к границам владений красных. Следующей станцией была Библиотека имени Ленина, территория Полиса.
Толя встал, подволакивая ногу, двинулся к кабине.
У приборной доски машиниста стоял Корбут. Стоял, нежно обнимая Елену… Нет, не обнимая, а прижимая ее к себе. В одной руке у него был револьвер — видимо, один из бесчисленного аршиновского арсенала. И ствол смотрел прямо в подбородок несчастной девушке.
Впереди послышались испуганные крики: на блокпостах началась настоящая паника.
Многотонная железная махина, набрав обороты, всесокрушающим молотом древних богов летела вперед. Никто не сможет остановить ее… Аршинов, схватив лопату, подбросил угля.
И тут Корбут сорвал стоп-кран.
— Вы злоупотребляете, — процедил Анатолий.
Забыв о боли, он одним махом оказался в будке паровоза и точным ударом отвел выпаливший револьвер от своей любимой.
— Конец экспериментам! — Анатолий вышвырнул профессора из кабины.
— Мракобесы! Вам не остановить прогресс! — прокричал тот, забираясь на кожух парового котла.
Балансируя, как эквилибрист, профессор двинулся вперед, к носовой части паровоза, к трубе. Он сейчас был окутан клубами пара, и попасть в него было непросто.
— Давайте-ка доедем до Полиса! — прокричал издевательски Корбут оттуда. — Там ценят науку! Там у меня начнется новая жизнь!
И тут паровоз ударил буфером в заслон блокпоста.
Поезд резко качнулся в сторону, и дернуло так, что Анатолию пришлось вцепиться в поручень обеими руками. Раздались скрежет и лязг. Анатолий уже думал, что паровоз сошел с рельсов и сейчас начнет срезать тюбинг со стены туннеля.
Корбут, вцепившись в трубу паровоза, выстоял. Машина выровнялась и снова набрала скорость. Впереди показался второй блокпост. Побросав автоматы, испуганные солдаты метнулись в сторону от мешков с песком. Анатолий не слышал их криков, но видел разинутые рты и искаженные ужасом лица. Мощный удар буферного бруса разметал мешки с песком в разные стороны. Профессор махнул руками, ухватился было за трубу, но не удержался и полетел вниз — ровно под колеса механического монстра.
Хряп, хряп, хряп, хряп.
Полное торжество научно-технического прогресса.
Эпилог
Паровоз застыл у перрона станции Библиотеки имени Ленина, немного не доезжая до середины, как раз под нарядным транспарантом «Добро пожаловать в Полис», натянутым над путями.
Из кабины выбрался, подволакивая ногу, статный мужчина. Чумазый, с рассеченным лицом и почти совершенно седой. На руках он нес девушку, ее руки свисали плетьми, а голова была запрокинута назад. Следом показался мощного сложения солдафон с помятым лицом.
Толпа забурлила.
— Доктора! — выдохнул первый мужчина. — Доктора!
Толя не находил себе места. Из операционной выносили окровавленные простыни, внутрь прошмыгнула медсестра с тазом горячей воды. Анатолий пытался встретиться с ней взглядом, но та прятала глаза. Кажется, дело было совсем худо.
В комнате ожидания царил полумрак: под потолком тлела единственная лампочка. Поэтому, наверное, Толя и не заметил сразу сидевшего в дальнем углу помещения высокого мужчину в плаще с капюшоном и выключенным фонариком в руке.
Узнав давнего знакомца, Толя вскочил на ноги.
— Она выкарабкается?
— Поможем уж, — пробурчал Путевой Обходчик. — Жалко девчонку.
— А я? — спросил Анатолий. — Мне куда?
— Куда хочешь, — пожал плечами Обходчик. — Твое задание выполнено. Ты свободный человек. Все Метро твое.
— Я тогда, наверное, тут останусь, в Полисе, — сказал Толя. — С Леной. Попробую новую жизнь начать. Как будто я другой человек.
— Не хочешь назад, на Гуляй Поле?
— У меня там никого не осталось. И там верить нужно. В простые истины. А мне теперь трудно… верить.
— Это пройдет, — сказал Обходчик. — Зарубцуется.
Он поднялся со своего места. Приблизился к Толе. Поднял руку и отбросил капюшон. И Анатолий увидел человека с суровым лицом и поседевшей головой. Свое зеркальное отражение.
Толя улыбнулся.
— Мы ведь встретимся еще?
— Конечно. Мы ведь с тобой еще должны найти те самые рельсы… Которые блестят даже в самых темных туннелях. Пока у тебя просто привал, солдат.