Стараясь ни о чем не думать.
Дикая боль полоснула по шее. Словно рубануло ножом раскаленной гильотины. Словно захлестнула и свалила с ног горящая петля аркана.
Крик чернявой смешался с его воплем.
Короткая автоматная очередь пробудила раскатистое эхо. К зловонию мусорной свалки добавился запах пороховых газов и горелой плоти.
Борис отпустил пульт сразу. Так, во всяком случае, ему показалось. Но в себя прийти он смог далеко не сразу. А когда пришел…
Стольник сидел напротив. На крышке погребального контейнера. Уперев ноги в покойника, вытряхнутого из гроба. Борис увидел два автомата, прислоненных к контейнеру. Стольник в полсекунды мог схватить любой из стволов. Но вряд ли он нуждался сейчас в оружии. В одной руке бывший хэд держал включенный фонарик. В другой — пульт от гладиаторских ошейников.
Застонала и сдавленно выругалась чернявая. Борис попробовал шевельнуть головой. Больно!
— Что ж вы так, а? — улыбнулся им Стольник. — Прострелили единственную лодку. Нехорошо…
Ага, трéска успела нажать на курок. Но случайно вогнала очередь в гроб. Или не случайно?
— Кстати, наверху никого нет, — сообщил Стольник, — На выстрелы и на ваши крики никто не прибежал.
Новость не радовала. Какая им-то с чернявой от нее радость?
Борис чувствовал, как к внутренней поверхности ошейника прилипла лопнувшая кожа. Каждое движение причиняло невыносимую боль.
— Болит? — с сочувствием спросил Стольник, — Ничего, потерпите. Немного осталось. А пока нужно поработать, господа тресы. В решете плыть по коллектору я не хочу.
Стольник поднялся с контейнера. Подцепил за ремни автоматы, отошел в сторону. Кивнул на простреленную крышку гроба.
— Ваша задача: законопатить пробоины! Время до волны еще есть. Материала вокруг полно. Используйте пластик. Это вам пригодится.
Луч фонаря задержался на табличке с именем, фамилией, датами рождения и смерти усопшего и эпитафией. В электрическом свете блеснула зажигалка покойника.
— Да пошел ты! — выплюнул Борис.
— А на пульт нажать?
Бориса передернуло.
— Всю жизнь мечтал не ловить тресов, а владеть ими, — хмыкнул Стольник, — Вы там говорили о каких-то переменах? Так вот, не будет их, перемен этих. Всегда кто-то на кого-то пахал, и так будет продолжаться впредь. Ну, чего стоите? У вас тоже есть работенка. Приступайте. Только не халтурить. За халтуру шеи сожгу обоим.
К удивлению Бориса, чернявая покорно подошла к гробу и взяла зажигалку. Подняла рваный пластиковый пакет. Скомкала и насадила на кривой обломок пластиковой же трубки. Подпалила импровизированный факел…
В нос ударил горький запах горелого полиэтилена. Сквозняком потянуло в сторону черный вонючий дым. Шипящие огненные капли застучали по дырявой крышке гроба.
— Замазывай дырки, чего стоишь, — сердито бросила Борису трéска.
Ну-ну… Он поднял какой-то обломок. Ножка от стула или что-то вроде. Склонился над контейнером, запихивая растекающийся пластик в пулевые отверстия. Черная расплавленная масса, застывая, намертво закрывала пробоины.
Они работали, едва не касаясь друг друга головами.
— Навалимся вместе, — одними губами быстро зашептала чернявая.
Речь, конечно же, шла о Стольнике. Что ж, Борис не возражал.
— Когда наверху закроются люки.
Люки? Закроются? Интересно, откуда такая уверенность?
— Они задвигаются автоматически, перед волной. Будет громко. С непривычки — страшно.
Слова тонули в шипящей капели. Борис едва различал тихий шепот. Стольник не мог слышать ни звука.
— Это наш единственный шанс.
— Наш? — вполголоса процедил Борис.
Вообще-то плавучий гроб один. А их с чернявой — двое. Так чей же тогда это будет шанс?
— В контейнер можно лечь вдвоем, — не прекращая работы, ответила она, — Если потесниться, то получится. Наверное…
Ага, и если один не обманет другого.
Огненные капли все падали и падали на гроб и возле гроба. Начал тлеть костюм покойника. Задымился мусор под ногами чернявой.
— Эй, осторожнее! — забеспокоился Стольник. Подавшись вперед, он угрожающе поднял пульт, — Пожар мне тут не нужен. Я кому ска…
Оглушительный металлический лязг грянул сверху, словно залп крупного калибра. Как и предупреждала чернявая, разом задвинулись все люки.
Для Стольника это было полной неожиданностью. Вскинув голову и бросив пульт, он схватился за автомат. Дернул стволом вверх. Мазнул лучом фонаря по сводам. Отвлекся…
Вот чего ждала трéска! Взмах, бросок. Огненный факел, разбрызгивая шипящие искры, полетел в голову бывшему хэду. Сразу же вслед за факелом прыгнула и сама девчонка.
Стольник вскрикнул. Полоснул очередью навскидку, вслепую.
Чернявая крутнулась юлой, упала.
Но к бывшему взводному хэдхантерской группы уже метнулся Борис.
Пули просвистели чуть левее, взрыхлили мусор под его ногами.
Не задели!
Удар под цевье, подсечка.
Калаш в руках Стольника подбросило вверх. Сам бывший хэд опрокинулся навзничь. Обожженное лицо, опаленные брови, на лбу и на щеках — темный крап от расплавленного пластика. Злющий взгляд.
Хэд не сумел дать отпор, пока была такая возможность. А теперь — все, теперь — уже поздно. Борис перехватил выпавший автомат. Сразу, без раздумий и сомнений, нажал на спусковой курок. Саданул короткой очередью в упор.
На мусорные развалы брызнула горячая кровь.
А чернявая?! Что она? Уже наученный горьким опытом, Борис обернулся с автоматом на изготовку. Темно! Ничего не видно. Нагнувшись, он поднял фонарь Стольника.
Нет, трéска опасности не представляла. Девчонка сидела на мусорной куче, схватившись за плечо. Лицо ее было бледным. По рукаву растекалось темное пятно.
Борис, не опуская автомата, подошел ближе.
— Что? — злобно зыркнула она, — Добьешь, пятнистый?
Борис скривился. Ну какой он, на хрен, пятнистый?! Сейчас-то?!
Где-то вдали, в глубинах коллектора, послышался нарастающий гул.
— Ну, валяй! — бросила ему в лицо чернявая, — Стреляй! Поторопись. Волна уже идет.
Так значит, уже? Идет, значит?
Он отстегнул автоматный ремень. Присел рядом. Наспех затянул ремнем простреленную руку девушки. Завязал, как мог. Не ахти какой жгут, конечно, но на первое время сойдет.
— Ты сказала, что в контейнер поместятся двое. А смогут ли двое выбраться из коллектора живыми?
Она усмехнулась:
— В одном гробу? Не знаю. Вдвоем я еще не пробовала.
Гул приближался. Она смотрела ему в глаза.
— А ты хочешь попробовать?
Хочет ли он? Нужно ли это ему? А имеет ли он право поступать иначе? После всего?
Казалось бы, так просто: одна пуля в чернявую голову — и все дела. Можно даже обойтись без пули.
Бросить девчонку одну. Здесь. Что ж, если бы он оставался хэдом, все бы, наверное, так и было. Так просто. Но куда привели его простые решения? Борис вздохнул. Всех своих ошибок он уже не исправит. Но хотя бы часть их…
Водяной вал грохотал где-то совсем рядом.
Размышлять и искать ответы на вопросы времени не было. Нужно было действовать.
— Быстрее! — Он помог подняться чернявой.
До погребального контейнера — всего несколько шагов. Но поместятся ли в один гроб, пусть даже рассчитанный на покойника больших габаритов, два человека? Легли. Поместились. Места, правда, хватило едва-едва.
— Автомат лучше оставить, — посоветовала чернявая. — Лишний вес…
Да, лишний вес им сейчас ни к чему. Оружие — за борт. Фонарик — тоже. Какой от него теперь прок?
Борис вспомнил о колизейском пульте, оставшемся лежать где-то в мусоре. И пусть себе лежит. Эта штука им сейчас нужна меньше всего.
Упершись изнутри ладонями в гладкую поверхность, Борис рывком задвинул крышку до упора. Звякнула защелка.
В контейнере было темно и тесно. Пахло горелым пластиком и смертью. Им пришлось прижаться друг к другу так, как прижимаются только любовники.
Ревущая волна вот-вот должна была ворваться в накопитель. Девчонка дышала тяжело и часто. Борису тоже было не по себе.
— Тебя как зовут-то, чернявая?
Странно, что раньше ему в голову не приходило спрашивать об этом. Впрочем, ничего странного. Раньше он был охотником, а она — добычей. Зачем охотнику знать имя добычи? Но так было раньше. Теперь же…
— А тебя, пятнистый? — хрипло выдавила она.
Удар! Толчок! Кувырок! А после — непрекращающийся грохот и рев. Бушующая вода подхватила контейнер, завертела, бросив два тела внутри друг на друга. Мир, съежившийся до размеров плавучего гроба, закрутился в безумной беспросветной карусели.
До волны познакомиться они не успели. Увы, в жизни часто бывает так, что не успеваешь сделать чего-то важного.
Чернявая что-то кричала. Но разве в таком шуме разберешь что? Наверное, просто вопила от страха. Борис почувствовал, как девчонка судорожно цепляется за него здоровой рукой. Он обнял ее. Прижал к себе еще крепче. Укрыл, прикрыл. И только теперь, в сплошной круговерти ужаса и хаоса, в полной мере осознал, как давно и страстно хотел этого.