Маляр пытался сдержать приятеля, но напрасно. От танкового сражения и цинковой кроватки Калмыша удерживало не авторитетное мнение старого корефана, а лишь отсутствие денег. Оно (бабло), как известно, было остро необходимо для покупки или найма хорошей машины. Быть «игроком взаймы», а значит выползти на локацию в стандартной броне с минимальной комплектацией — означало стремительно сдохнуть. Становиться «пушечным мясом» Калмыш, сохраняя остатки разума, не желал. И вот, вкалывая в мастерской как черти, и днём, и ночью, и круглый год, друзья упорно копили лаве. На лучшую долю, которую каждый понимал по-своему. Маляр собирал на новые ремонтные прибамбасы, Ника — на дом и свадьбу, а Калмыш — на лучшую боевую машину, которую когда-либо видел свет. Во всяком случае, по его собственному мнению автомеханика.
Просто танк у Маляра и Калмыша уже был. Причём далеко не первый и не единственный. Свою первую древнюю бронированную машину Калмыш энд Малярийкин смандили из остовов подбитых образцов ещё три года назад. И продали. Затем собрали ещё одну. И снова продали. И ещё. И ещё.
Дело заключалось в том, что в К.Т.О. существовало правило: новобранцы с деньгами заходят в локацию на собственной машине. Новобранцы-лохи (читай — «двухсотые») — на бесплатной машине К.Т.О. Обычно в качестве таковой выступал легкобронированный «васп» первого поколения и старая добрая пердушка «смоки».
Подобный отважный, но откровенно идиотский «подвиг» заканчивался летально для большинства новичков без навыков и опыта. Программа бесплатного предоставления машин крэйзи-добровольцам была заточена именно на это. Ведь чемпионам и профессионалам было необходимо демонстрировать своё убийственное мастерство на ком-то живом. А мёртвые, как известно, не убиваются.
Вот тут в дело и годились танки, собранные Калмышем энд Маляром. Машины двух приятелей существенно отличались от «стандарта». В лучшую сторону. При этом они были относительно дешевы, поскольку собирались из подручного материала, вручную. Это давало обращавшимся в «Наш ангар» новичкам хотя бы видимость шанса не сдохнуть в первом бою.
Однако, Калмыш энд Малярийкин мандили танки редко. Дело это было многотрудное, лаве особо не приносило. Покупатели с деньгами предпочитали другие, более именитые конторы. А покупатели-новобранцы, которые восхищались продукцией «Наш-ангара» и были готовы покупать его самосборные (или сумасбродные) шедевры пачками — не имели денег по определению. Калмыш занимался сборкой танков из помоечных корпусов исключительно ради опыта. А Малярийкин — исключительно ради дружбы. Пусть и с матерной руганью, но с тем глубоким удовлетворением, которое можно получить только бесплатно занимаясь какой-нибудь абсолютной херней по просьбе близкого человека. Как бы ни было, до сего момента, друзья жили и работали вместе — радостно и упорно. А будущее, простиравшееся перед ними от кончиков кроссовок до самого дальнего края убегающего в бесконечность предрассветного горизонта, вырисовывалось только в самых радужных красках…
Пока Малярийкин вспоминал прошлое, шастая по кухне и пытаясь оттыкать любимую латунную кружку, небо над Наш-ангаром стало совсем тёмным. К полудню близко, а чуть не полночь. И тишина. Время перед грозой поражало Малярийкина как раз отсутствием звуков, словно бы природа старалась затаиться, спрятаться. Притвориться беззвучной и бездыханной перед тем как разразиться громом и блеском молний. Однако, через распахнутое окно … тишину в этот раз резал ножичком тонкий далекий звук, который Маляру, как механику, не узнать было невозможно.
— А ну-ка тихо, братюнь, — спокойно произнес Маляр, превращаясь в слух. — Кажется, гости к нам. Чуешь, Кот?
«Кот» нахмурился. Он чуял. Звук был вполне отчетливый, если не перебивать его разговором. В следующее мгновение, пацаны выскочили под крытый навес перед «наш-ангаром» и внимательно вгляделись в дорогу. Со стороны центра, по вязкой, искореженной ленте трассы, отчетливо заметная на фоне тёмной, сгущающееся непогоды, но всё же едва различимая из-за расстояния, к их мастерне приближалась белая точка света.
Точка прыгала и дёргалась. При этом не расползалась в ширину, что было характерно для парной оптики автомобилей и броневиков.
— Мотоцикл, — сделал вывод Калмыш. — И дождик ему похер.
— Или «Рысь» — поправил его Маляр.
Восьмиколесный монстр RS-100 (между прочим, южно-африканского производства концерна IVEMA[2] — как раз для Сибири, не далеко же), в простонародье именуемый «Рыськой» мог по горам лазить, не только по распутью. Из передней оптики Рысь оснащалась единственным прожектором. Правда, мощным. Издалека, с перепоя или при плохой видимости, можно было спутать с мотоциклом. Правда, большим. С четырьмя ездоками — двумя в первом ряду и с двумя во втором. А также с кофемолкой[3] на высоком станке в середине рамы.
— Похоже, кто-то серьезный, — высказал общую мысль Маляр, с тоской вспоминая так спокойно начавшееся утро, лопату, снег и привычный гундёж с приятелем.
— Может к нам? Может, клиент? — тут же спросил приятель.
— Может и к нам. Может и клиент. Тока погодка нелетная для заказа, не находишь?
С этими словами Малярийкин привычно кивнул товарищу на станок возле стены ангара, под столешкой которого прятались обрезы.
Особенностью ведения бизнеса на окраине было то, что любой проезжий мог стать клиентом их мастерской и принести деньги. А мог вынести обоим мозг, ради пары тапок. В памяти Малярийкина были очень свежи эпизоды, когда непрошенных гостей гнали не только матами, но и вышибанием мозга крупной дробью. Эпизоды были свежи настолько, что приходили к Маляру ночью, вместо кино.
Тем временем, восьмиколесное одноглазое чудовище приближалось. Рысь считалась вездеходом, но вездеходом шустрым. Могла шпарить по трассе, выжимая сто кэмэчэ. Но могла и по болоту. Тоже — без особых трудностей. В данный момент, оба возможных полигона ходовых испытаний Рыси как бы совместились — агрегат пёр по дороге, но старой, сильно искореженной. Мчалась быстро.
Рысь также считалась броневиком. Определение это (в отличие от внедорожника) было дано с натяжкой. Броневой лист прикрывал машинку спереди и с боков, оставляя крышу и корму без защиты. Лобовой лист сберегал от пуль до 30 калибра включительно. Боковой — от силы держал 7,62. Для реальной войны — ничто. Для примитивных бандитских разборок — круто запредельно. Диким нищебродам вроде Калмыша с Малярийкиным, такая машинка казалась кошмаром наяву, внушала (должна была, по крайней мере) уважение и ужас. Не танк, конечно, но закопать роту в чернозём, при определенном раскладе способна. Да и зачем нам танк? В серьезном бою с серьёзно настроенной пехотой — а Малярийкин видывал в жизни много, — танки горели как свечи. Мочить слабовооруженных «мирных жителей» бандитам было как раз сподручней на более лёгкой технике. Маневренной. И оснащенной не артиллерийским орудием, а скорострельным пёлемётом.
Как и ожидал автомастер, над лобовым стеклом Рыси болтался, как резиновый хер, ствол помянутой кофемолочки — ей оказался на крупнокалиберный, совковый «Утёс». Древний, но убедительный. В мире обрезов, двустволок и помповух — натуральный бог войны.
«Принесло же буржуев, — со злостью подумал Малярийкин, немного растерянно потирая свою двустволку-пенсионерку. — Нашпигуют свинцом, заберут всё, что глянется. Остальное спалят. И дальше поедут. Сволочи».
Могут так сделать во всяком случае. Во всяком случае, раньше могли. Сейчас за такое вешали. Если находили кого. Говоря откровенно, Маляр уже не знал чего хочет больше: чтобы гости промчались мимо, увозя с собой необходимость что-то делать, говорить, думать и обещать. Либо чтобы это был клиент, с которым придется сейчас заниматься (в том числе стрелять, если вдруг грабитель), но зато потом помаять бабла.
«Всё эта погода». — Снова раздражённо подумал Малярийкин. Обычно они с Калмышем были рады каждому проезжающему. Обрезы готовили всегда, но такой уж сложилась местная традиция. К слову сказать, незнакомые путешественники, проскакивающие мимо их мастерни впервые, также готовили оружие. Привычно. В «Наш-ангаре» — равно как в любом обитаемом и необитаемом придорожном здании, незнакомцев могла ожидать засада, свинец, кровь, плен, пытки и смерть. В таком вот порядке.
На самом деле в последние годы в Сибири грабили не так часто, как можно было подумать после знакомства со здешним бандитским режимом. Но каждый добропорядочный хражданин сознавал — одной неудачной пули ему хватит навсегда. А часто или не часто это случается с кем-то другим — вопрос глупый. Ведь с тобой лично это случиться лишь однажды.
Рысь, между тем, уже въезжала на парковку ангара.