Прежде чем Тихо ответил, Данте поднял посмертную маску Сангвиния и посмотрел в её безжизненные глаза. Оценивая. Обдумывая.
— Когда война с тиранидами завершится, я лично покончу с Сарехом.
Это казалось идеальным решением: сначала мы используем некронов, чтобы Империум одержал победу, а после убиваем их царя, как только войдём к нему в доверие. Но мы заблуждались на их счёт. Страшно заблуждались.
Они обвели нас вокруг пальца.
По мере приближения кампании против мерзких порождений Разума улья к концу, мы стали замечать кое-что странное: тела наших павших братьев разграбляли, материальные запасы пропадали. Тираниды? Навряд ли.
Каждый раз всё меньше и меньше некронов-лордов и элитных солдат участвовало вместе с нами в боях. Днями мы не получали вестей от главного вершителя и его преторианцев.
На завершающих этапах войны, в которой мы совместно одерживали победу, от нас постепенно избавлялись.
К тому моменту как мы оказались на полях смерти в тени улья Сендип, нашу продырявленную броню и клинки с забоинами покрывало крови ксеносов больше, чем мы могли бы когда-либо просить. В итоге от нас осталась жалкая горстка выживших из роты Железношлемных и Сангвинарной гвардии. «Фратрем пугно» был выпотрошен плазменным огнём, и прежде чем он снова смог совершать перелёты через варп, ушли долгие месяцы.
Тяжело раненного капитана Тихо эвакуировали на «Мелех», чтобы он руководил силами флота на последней стадии космических баталий. Поэтому рядом с Данте стоял только я, когда к нам наконец пришло неприятное осознание произошедшего при виде того, как наши боевые братья ведут группы оборванных ополченцев, собирающих трупы тиранидов и бросающих в большие кучи, чтобы потом сжечь.
Командор тяжело оперся на топор Морталис, и, казалось, будто он с трудом дышит через открытый рот маски.
— За последние двенадцать часов мы нигде не видели некронов, мой господин, — пробормотал я. — Сарех не вернётся, ведь так?
Данте не отвечал. Он пристально смотрел на вечернее солнце над далёкими горами. Его гнев иссяк. Как и у всех нас.
Я счистил с боевого клинка органические остатки и убрал его в ножны на бедре.
— Не переживайте, лорд Данте. В официальном отчёте я напишу, что вы дали чужакам уйти в знак уважения за их неожиданную помощь. Мы обязательно его поймаем, и вы сможете отомстить.
Магистр покачал головой и снял шлем.
— Нет, сержант Макиави. Такого шанса нам никогда больше не представится. Сомневаюсь, что кто-либо в Империуме когда-нибудь опять увидит Безмолвного Царя, — печально вздохнул Данте. — Если это вообще действительно был он…
Мы простояли так ещё около часа, погружённые в раздумье, наблюдая, как в гнетущих сумерках поднимается пламя костров.
На миг я вернулся мыслями к тому эпизоду на вершине зиккурата, когда мы решили пощадить Сареха от огня, а после с моего языка без разрешения сорвался наиболее дерзкий вопрос, в чём мне до сих пор стыдно признаваться. Честно говоря, братья, понятия не имею, как, учитывая ту мою бестактность, я в конечном счёте оказался на посту командира третьей роты.
— Что вам сказал Безмолвный Царь? — поинтересовался я.
Данте устало посмотрел на меня и немного смутился.
— Он сказал… впрочем, теперь я не совсем понимаю, что он имел в виду.
Командор сделал паузу. Я выжидающе глядел на него, теперь почти страшась услышать ответ.
— Он сказал: «Они сродни поднимающейся буре, и вы должны стать щитом».