— А зачем? Ты же выезжать сегодня не будешь… твой конь захромал…
— Я коня шведа возьму.
— Но сугробы кругом…
— Войцех, если ты вызвался дело делать — расчисть эти сугробы.
Глава 16
Что за дела? Мне прохода не дает никто… Куда ни пойду на кого-то да натыкаюсь. Эх, Игорь Иванович, возводят вокруг меня мои товарищи стену, не дают к вам на справедливый суд отправиться! Ничего, подожду ночи и… Не будут же они на ночь часового у дверей старить… Правда, кто их знает?..
Глава 17
Пробираюсь пролеском к дороге в ночной тьме и тиши… Прислушиваюсь и присматриваюсь, как всегда и… Слышу их… Войцех, Швед и две девицы. Их корявую английскую речь сопровождают слабые лучи света. Пришли по мою душу. Ничего, я след, как заяц запутаю.
Блуждаю в леске вокруг елок, замерзая, а крики все слышны вдали. Что-то долго они не сдаются. Не по душе мне такое упорство. Видно Швед не в шутку встревожился и убедил всех в эту ночь не спать.
— Швед, я же говорю, что он сюда пошел.
— Стой, Войцех, Линд еще след нашла…
— Да здесь следов…
— А наши следы?..
— Швед, а здесь теперь и наших следов полно… и все кругами.
— А откуда мы вообще пришли?..
Вот так дела… Заблудились в трех соснах. Черт… Подкрался к ним ближе, посмотреть, как они… Какой так всю ночь не спали — Агнешка в ночной рубашке, а Швед с Войцехом в одних майках, хоть и с карабинами. Встали, как по тревоге все. И теперь запутали свои следы, путаясь в моих…
Вышел на свет фонарей, сгреб Агнешку в охапку и махнул остальным.
— Возвращаемся! И какого черта вы ночью в лес потащились?!
Швед нагнал меня, судорожно сжимая на груди руки и сводя костлявы плечи.
— Это ты все… Мы ж за тобой…
Глава 18
Проводил товарищей до дома и пошел петь тоскливые песни в столовой. Ничего, пока они греются, пока Шлегель пристает к Линд с вопросами, явно стараясь заманить ее в свои паучьи сети садизма, я через окно пролезу.
Проверил копыто своего вороного, и набросил ему на спину вальтрап. Сейчас оседлаю — и в путь, пусть и ночь еще темная. Отпущу его у дороги, он вернется.
Под копытами захрустел утоптанный снег тропинки, в ушах засвистел ветер… Но не долго моя воля длилась. За мной кто-то во весь опор летит. Обернулся на Линд, стегнувшую коня Шведа, и пришпорил — своего. Черт… Ночные скачки до добра не доведут…
Линд нагнала меня, но объехать на узкой тропе не может, как и в сугроб коня пустить… Так и доскакали до расчищенной дорожки, и она… Линд бросила стремена и полетела в воздух, толкая меня в снег…
— Стой же ты! Не думай, что тебя ничто не остановит? Я в седле с детства еще!
— Да все, хватит! Отпусти!
Крепкая девка прижала меня, и схватила за куртку, когда я ее отбросил… Пока волялись с ней в снегах, и Войцех подоспел… Что за сговор у них такой?
Глава 19
Объясняя, что делают это на мое же благо, меня заперли в подвале. Будто не знают, что я не через дверь так через окно… Правда, окон здесь нет, а дверь… с засовом снаружи… Вашу ж!.. Игорь Иванович, я на своем же хуторе пленник, у своих же товарищей! А черт… В двери есть щель, а в подвале — пила. Что ж, за дело.
Глава 20
Как только я распилил засов через щель, меня встретили все мои оторопелые товарищи. Шлегель с мрачной усмешкой показал мне моток крепкой веревки… Да, связывать он умеет…
— Все, мне ясно. Я теперь тише воды ниже травы.
Мне не поверили и пустили веревки в ход. Даже Агнешка протестовать не стала. Она, промерзшая, так и стоит в ночной рубашке, завернувшись в шкуру, заменяющую нам покрывало. Смотрит вниз, качая головой и блекнет у меня на глазах, оборачиваясь шкурой крепче.
— Вольф, мы не можем этого допустить… Ты останешься здесь, пока не успокоишься. Ты же понимаешь, что обрекаешь себя на… Я даже не знаю, на что ты себя обрекаешь, как и мы все… Тебя в лучшем случае ждет заключение — и не такое заточение, как здесь, Вольф…
Агнешка развернулась, подымаясь по лестнице за остальными… только Швед застыл, смотря мне в лицо, как я смотрю — в пустой патронник, в пустоту смерти… Он подошел и развязал веревки.
— Я с тобой. Только дождемся, когда заснут все.
— Переборол страх?
— Переборол. Будь, что будет, мы долг исполним.
Эпилог
Перемахнули со Шведом через забор, пустив помеху визуальной передаче систем слежения. Пробрались в здание через подвал, повозившись предварительно с лазерной сигнализацией и отключив ее подстроенным сигналом с пульта. Полетели вверх по лестнице, поковырялись в дверном замке. Прошли в темный холл, в спальню. Я склонился над кроватью. Присмотрелся к спящему человеку — похоже, промахнулся и завернул к его жене. А я и не знал, что они в разных спальнях спят Надо же — открытие какое. Пошел в следующую комнату, показавшуюся мне подходящей для спальни. Есть — попал в точку.
— Игорь Иванович…
Начальник открыл глаза, сурово нахмурился и спокойно поднял руку.
— Я отдам драгоценности и деньги, только соблюдайте спокойствие и не причиняйте вреда мне и моей супруге.
— Не надо вызывать охрану. Это я, Игорь Иванович. Я — Соколов ваш.
— Соколов? Слава?!
— Слава Отечеству! А я к вам с разговором пришел. Не велите казнить, велите слово молвить.
— Да тебя после всего, что ты…
— Знаю, под расстрел. Только подождите, не торопитесь меня лицом к стенке. Я все равно сдаваться явился. Пришел и пристанища просить за информацию. Про инфекцию речь пойдет, так что послушайте.
Игорь Иванович сел на кровати, протирая припухшие после прерванного сна глаза. Он посмотрел на темные наглухо задвинутые занавесы, закрывающие широкое окно, и включил хилый свет. Перевел уставшие глаза на меня и указал мне на стул, который я, немедля, оседлал. Он еще раз протер глаза, взирая на меня, вздернул плечами и покачал головой.
— Твои волосы?
— Чужие.
— Сними.
Я скинул на пол волосы Улафа, скрывающие мое лицо, и Игорь Иванович внимательно всмотрелся в меня, словно еще не узнавая меня и стараясь удостовериться, что это действительно я к нему заявился среди ночи. По отметинам он меня сразу признал и поверил, кивнув головой.
— Рассказывай, Слава.
— Есть средство, не дающее вирусу делиться в клетке. Есть ученый, который его изобрел и усовершенствовал. Этот человек со мной и моим товарищем — ждет внизу.
— Так, Слава, давай в управление…
— Так точно.
Он поднялся, напряженно думая.
— Да, с возвращением тебя, блудный сын.