Отдушину для ведьминского естества девушки, позволяющими ей расслабится, давали шабаши или карнавалы, которые проводились раз в три года в канун дня Всех Святых в месте, выбиравшемся старейшинами. Это незабываемое и чарующее действо, когда вволю можно было наговориться на самые разные ведовские темы, поделиться знаниями, послушать мудрые речи и поучиться у старших, а ещё веселиться, веселиться и ещё раз веселиться. В эту долгожданную ночь позволялось все. Магия, дремавшая в каждой из присутствующих на карнавале ведьме, брала верх над сдержанностью, оковы тайны спадали, и можно было не скрываться. Ты была среди своих.
Ливия улыбнулась, внутренне ликуя, — ведь ровно через две недели должно состояться это событие и мать с бабкой уже стали готовиться. Скоро…
Но, как всегда, предвкушение пришлось загнать глубоко внутрь, так как она в размышлениях достигла дверей кафетерия, за которыми её ожидала за одним из столиков разгневанная, жаждущая крови Сидни.
«Чувствую не видать мне карнавала, как своих ушей без зеркала. Сидни меня за 15 минут опоздания сотрёт в пыль и развеет по ветру на школьном дворе» — сглотнув подумала девушка.
Глубоко вздохнув, Оливия потянула дверь на себя, и, оглядев переполненный зал, шагнула с трепетом в душе навстречу расправе.
Кафетерий буквально гудел. Ребята заставляли свои подносы всевозможной едой, без умолку болтали и смеялись, сбиваясь за столиками в стайки. Ливии есть не особо хотелось, несмотря на то, что утром она не позавтракала, так что гигантская очередь возле кассы не волновала. Правда в любом случае ей не надо было бы стоять в ней, ведь кто-нибудь из поклонников, всегда готовых уступить своё место в очереди красотке Уоррен, найдется. Ливия же оглядела зал, про себя удивляясь, почему до сих пор не ощущает рук Сидни у себя на шее, дабы та могла придушить её за такой ужасный проступок, как опоздание. В конце концов, она нашла подругу, сидящую в одиночестве за последним столиком, который та давно монополизировала, и глядящую в окно с каким-то потерянным видом.
Оливия с некоторой опаской подошла к столу, заметив, что Сидни уже взяла для неё «Колу» и шоколад, без которого сама не мыслила существования на планете Земля, что в никоей мере не отражалось на её фигуре. Надо сказать, что Сидни, с темпераментом необузданного мустанга, с виду абсолютно не соответствовала своему характеру. Она была миниатюрная, с белокурыми локонами, сегодня собранными в высокий хвост на затылке и голубыми бездонными глазами. Они были у неё изумительными и имели свойство менять свой цвет в зависимости от настроения девушки: лазурно-голубые — в часы прекрасного расположения духа и аметистовые — когда она была зла или чем-то недовольна. К тому же природа наградила Сидни точеной фигуркой и длинными стройными ногами, вводившими в искушение большую часть мужской половины их школы. В такие моменты как сейчас, которые, однако, были редким явлением, Сидни напоминала кроткого и безобидного эльфа, в данный момент теребившего своими тонкими пальчиками рюши на кофточке. Ливия даже растрогалась, глядя на подружку. Вот только это было лишь временным состояние юной мисс Лоуренс. Достаточно было её разозлить или раззадорить, как тайфун, живший внутри, вырывался наружу, сметая всё на своём пути и в гоняя в трепет не подготовленного к подобному зрелищу человека. Но, не смотря на свой буйный нрав, Сид была ещё самой доброй и отзывчивой душой, когда-либо встречавшейся на жизненном пути Оливии. К тому же она единственная, кому девушка отважилась открыться и поведать свою тайну, с кем теперь могла поговорить не таясь. Именно Сидни дала ей своё дружеское участие, окружила пониманием, поделилась жизнерадостностью и жизнестойкостью, бившей из неё самой ключом, когда Ливия более всего нуждалась в поддержке. И она же помогла ей войти в незнакомое до селе окружение, адаптироваться в новой школе, после того как переехала в Хэмптон из Ричмонда, где ранее жила с родителями… до их развода.
Мирок Оливии рухнул, когда отец, больше не желавший ничего знать о колдовстве и о ведьмах в частности, ушел из семьи, к женщине и представления не имевшей, как написать хорошее заклинание или как сварить достойное зелье. Его вполне удовлетворило то, что она умела варить суп и могла составить список продуктов. Ко всему прочему теперь ему более не надо было слушать о разных загадочных вещах, которые невероятно сложно воспринимать в серьёз и понимать здравомыслящему человеку коим себя считал Ричард Ханниган. Ливия не винила его, а желала счастья, давно простив за слабость, как сделала и мама. К тому же, как она знала, мужчины долго не задерживались в её семье, так было испокон веков.
То, что для Ливии сделала и продолжала делать Сидни, было просто неоценимо. Оливия любила свою подругу, поэтому теперь созерцая её необычное поведение, начинало вызывать тревогу. Отсутствующий взгляд подруги и её нервно теребящие ткань руки — явный признак того, что случилось что-то, что крайне неприятное. Девушка решила, что стоит прервать тягостные раздумья и вернуть подругу в окружающую их действительность. Поэтому она, нарочито громко отодвинула стул и плюхнулась на него напротив Сидни, так что бы при этом ножки стула громко скрипнули по кафельному полу. Вот только секундой спустя, к своей досаде, Ливия могла констатировать тот факт, что её шумные действия не возымели должного эффекта. Ответной реакции на них не последовало. Немного подумав, она приступила ко второй попытки привести Сидни в чувство и желательно в движение. Мысленно попросив у неё прощения, девушка перегнулась через стол и быстро ущипнула подружку за руку. В то же мгновение Сид пришла в себя, сменив потерянное выражение лица, на крайне негодующее. Теперь можно было с уверенностью сказать, что она заметила Оливию так как, что-то пробормотав, подруга метнула в её сторону гневный взгляд и потёрла место, куда пришёлся щипок. Девушка возрадовалась и, не смотря на недовольство некоторых «неблагодарных друзей», была крайне довольна своей изобретательностью. Ливия мило улыбнулась, ожидая выговора за свои действия, только Сидни её разочаровала: вместо того что бы отругать её, она просто молча стала рассматривать Оливию. Вот только вместо того, что бы успокоится и приняться за свою «Колу» девушка заволновалась, она ясно увидела во взгляде Сидни возникший интерес к своей персоне и её активную работу мозга. Сие могло значить лишь одно: подружка строит грандиозные планы и Оливия в них отведена не последняя роль.
«Мда…Сидни что-то замышляет. Ох, чует моё сердце, что я в стороне не останусь»- подумала девушка с трепетом, так как идеи Сид для неё добром редко когда кончались.
Ливия начала морально готовиться к грядущим испытаниям, но решила, что пора бы ей услышать об этом из уст самой Сидни и узнать, что за план зреет в её голове. Да ещё девушку интересовала причина, которая могла ввести подругу в состояние транса.
Через пару минут стало ясно, что причина довольно прозаична и зовут её, а точнее его — Грэг. Сидни, которая никогда не знала отбоя от парней всех мастей, умудрилась втрескаться в тихоню школы и теперь всячески добивалась своей цели — внимания парня, чем повергала того в дикий ужас. Это было не удивительно, так как несчастный просто не был к такому напору со стороны девушки и ежедневных «атак» с её стороны. Лив же, наблюдая за процессом покорения, считала, что они могли бы составить весьма колоритную парочку, прекрасно смотревшуюся друг с другом, так сказать — контраст внешности и характеров. На фоне высокого, широкоплечего Грэга, с открытым, излучавшим само добродушие лицом, к тому же с мягким характером и довольно покладистого по своей натуре, Сидни со своим с бурным темпераментом и «эльфийской» внешностью выглядела бы ослепительно. Только вот Грэг этого никак не понимал и всячески избегал напористую подружку, ввергая ту в пучину ярости или вот как сейчас, в омут тихой грусти и печали.
Оливии смешно было созерцать за такими мучениями, правда могла понять обе стороны, но вмешиваться в чужие отношения не любила, поэтому стойко держала нейтралитет, не реагируя на жалобы и провокации со стороны Сидни.
— Так, давай выкладывай, из-за чего твоя мордашка выражает такую печаль и лихорадочную работу мысли, что ты не заметила своей лучшей подруги? — спросила Оливия и неторопливо отхлебнула ставшую уже тёплой сладкую жидкость «Колы», готовясь слушать излияния подруги.
Ждать долго не пришлось. Состояние Сидни изменилось, причем кардинально: задумчивость и состояние транса мгновенно слетели. На смену им пришла ярость, запалив глаза подруги голубым пламенем, что выглядело довольно угрожающе и не предвещало виновнику гнева ничего хорошего. Губы её сжались в узкую полоску, а пальцы с такой силой сжали жестяную банку, что Оливия даже немного отодвинулась от стола в страхе быть запачканной, если та лопнет в руках подруги.