Вздохнув, тот отрапортовал:
— Полковник Сбруев, Олег Иванович.
— Валера Беспятков, водитель всех возможных категорий, — добавил мой бывший сосед по купе.
— Игорь Савельев, инженер-строитель, — представился я.
— Вячеслав Михайлович Оксименко, штурман-судоводитель, — заключил «старик».
— Значит моряк? — понял Валера.
— Так и есть, — кивнул тот.
Теперь стало понятно, откуда у него взялась эта выносливость и стойкость. Настоящие моряки всегда этим отличались.
— Военный или гражданский? — спросил полковник.
— Нет, гражданский, — ответил Вячеслав Михайлович. — Это я только в детстве хотел плавать на военном корабле. Но пошёл на гражданские. И ни разу об этом не пожалел. Видел много стран, встречал разных людей, подчас забавных, — на этом он улыбнулся, видимо, вспомнив что-то весёлое из «прошлой» жизни. — Вот, например, стоял я как-то на капитанском мостике. Я ещё вторым помощником тогда был. И тут, значит, рулевой начинает сдавать вахту. А молодой ещё матрос был тот — как раз в первый рейс пошёл. Ну, и нужно доложить сменяющему курс судна. Он смотрит на гирокомпас и так уверенно, ничуть не смутившись, рапортует: «Курс 361 градус». Вахтенный матрос смотрит на него округлёнными глазами, а я на него, дескать, чего уставился — принимай управление. И только спустя время до меня доходит, что что-то здесь не так. Смотрю: а на компасе стрелка чуть-чуть перевалила за деление 360, а нуль там ведь не указан. Ну, я поворачиваюсь к тому матросу и спрашиваю: «Точно 361?». «Так точно», — отвечает тот. «Может, тогда и 364 может быть?» — продолжаю я. «Ну…да». И только тогда тот, наконец, понимает, что наговорил. Да, в общем, и не такое бывало…
Так старик и рассказывал дальше, как с ним приключались разные истории. Подобные байки любят рассказы-вать бывалые моряки. Однако, впрочем, в них не было ничего невероятного, поэтому, пользуясь свободной минутой, вместо того, чтобы излагать их здесь, я попытаюсь вкратце описать людей, вместе с которыми я отправился в этот путь и с которыми мне придётся бок о бок преодолеть ещё не один километр.
Начну, пожалуй, по старшинству, с бывшего штурмана, оживлённо занятого в этот момент рассказом о своих былых подвигах.
Это был худощавый поседевший в свои шестьдесят с лишним лет, старик, с впалыми щёками и слегка выпученными от этого глазами, узким прямым носом и выделяющимися из-под шапки большими ушами. Среднего роста, он просто излучал некую стойкость и в то же время морскую дружелюбность. Он, похоже, всем и сразу понравился своим добрым нравом, отчего его сразу же зауважали.
Далее — полковник — наш капитан и предводитель, человек, который единственный мог спасти наши, не готовые к подобным испытаниям, души. После налёта истребителя мы навеки остались у него в долгу, отчего ему внимали до последнего слова, беспрекословно исполняя все его наставления. Поэтому он был не просто назначенный кем-то командир, а командир, которого избрали подчинённые, причём молча и единогласно.
В общем, это был самый обычный офицер ещё той, старой закалки. В меру суровый, он просто излучал решительность, дисциплинированность и отвагу. Казалось, он всегда знал, как поступить и что предпринять. За ним действительно ощущаешь себя «как за каменной стеной». Это был человек чуть выше среднего роста, подтянутый и всегда бодрый. Возраст его выдавала разве что морщинистая кожа лица, правильные черты которого добавляли колорита его армейской натуре.
Машинист и Валера были примерно одного возраста — лет по сорок, поэтому начну с последнего, которого на то время я узнал немного больше других.
Валера был немного полноват, но для его профессии это было вполне нормально, а также довольно крепким физически. Немного ниже среднего роста, у него было практически круглое лицо с полными щёками, покрытыми двухдневной щетиной и слегка выпученными глазами. Но в целом, он был довольно мягким, как мне тогда показалось, человеком, отчего душевное обаяние его вполне перекрывало не очень удачную внешность.
Машинист Евгений был выше всех нас, поджарый и довольно серьёзный человек, правда, любивший выпить, что сложно было не заметить. Однако он был из числа тех людей, которых мы называем лидерами, такой же, как и полковник, правда, менее хваткий, отчего они друг с другом сразу поладили — полковник стал командиром, а он его замом или что-то вроде того.
И, наконец, я двадцати-семи летний парень, самый молодой из нашей пятёрки. Довольно приятной внешно-сти, и это не только моё личное мнение, ростом метр восемьдесят с достаточно короткой стрижкой.
— …вот так вот, а ведь мог и капитаном стать! Но, видать, не судьба! — закончил свой рассказ Вячеслав Михайлович и махнул рукой.
— Что ж, — обвёл нас решительным взглядом Олег Иванович после непродолжительной паузы, косясь на циферблат «командирских» часов, — собираемся! Отдых окончен!
Мы спешно собрались, не пререкаясь и не возражая. Вскинули на плечи сумки и вперёд. На войне, как говорится, как на войне, то есть служба есть служба и никуда теперь нам от этого было не деться.
Ещё два часа мы пробирались по полям, небольшим чащам и лескам, после чего наш предводитель остано-вился, оглядываясь и пытаясь определить дальнейший маршрут движения.
За последнее время мы не встретили ни одной живой души, даже животных и птиц не попадалось, что настораживало, так как мы уже вплотную приблизились к окраине города и здесь уже должны были быть хоть какие-то люди, тем более что до эпицентра взрыва было достаточно далеко.
— Мы уже близко, — после минутного размышления произнёс полковник. — За мной! — и бегом устремился вправо от нашего предыдущего направления.
Вскоре почувствовался до этого еле «слышный» дымок, как будто неподалёку что-то горело. Мы ускорили темп, пробираясь сквозь густой подлесок голых деревьев и кустов.
— Где-то здесь должна быть деревушка, — сообщил нам Сбруев, сбавляя темп. — Будьте осторожны. Неизвест-но что нас может ожидать там.
А дымка, покрывшая серой пеленой подлесок, всё усиливалась, но мы продолжали движение, уже догадыва-ясь, какая картина ожидает нас впереди.
Сквозь дым и поредевшие кусты вначале показались тёмные силуэты одноэтажных строений, послышался треск огня и вскоре, выйдя на безлесную полосу, ограничивающую деревню, мы увидели объятые языками пламени деревянные дома. С небольшой возвышенности, где мы остановились, слева отчётливо были видны густые облака дыма над полыхающим городом, уже совсем близким, а внизу, прямо под нами просматривалась небольшая деревушка из нескольких десятков однотипных изб. В центре поселения была видна небольшая воронка, словно туда сбросили что-то тяжёлое, то, что и погубило его жителей.
— Туда попала зажигательная бомба, — указал рукой полковник, — оттуда огонь распространился на всю деревню.
Некоторые дома уже догорали, оставляя обгоревшие, разваливающиеся под собственным весом остовы строений и одинокие, торчащие из земли каменные печи. И опять же ни единой души. Только редкие обгоревшие останки людей, кое-где виднеющиеся возле домов.
— Куда же все подевались? — недоумевал Валера. — Неужели все там так и полегли?
— Некоторые точно полегли, — кивнул полковник. — Остальные, надеюсь, спрятались в лесу. Похоже, тут побывали те же истребители, что обстреляли нас и поезд. Думаю, люди бежали без оглядки.
— Смотрите, а там-то что горит? — указал рукой на ещё один источник дыма Евгений, исходивший откуда-то из-за полосы деревьев, недалеко от деревушки.
Полковник вздохнул и произнёс:
— Это военная часть, куда мы направлялись… — его лицо вмиг налилось злобой. — Чтоб вас черти взяли, трусы паршивые! — громко произнёс он, сплюнув в сторону, и добавив ещё ряд крепких словец касательно истребителей.
Мы переглянулись. Военная часть была нашей главной надеждой. И если она разрушена или взорвана, тогда нам уже не откуда было ждать помощи и поддержки. Возможно, мы даже остались без оружия, которым могли бы там обзавестись.
— Они разрушили военную часть здесь и, скорее всего уже атаковали другие базы и аэродромы, — чуть остыв, обернулся к нам Сбруев. — Они уничтожили города, затем военные части и всех, кто попался под руку, как эта деревня и наш поезд. Не знаю, уцелел ли вообще кто-нибудь. Но как, как же они могли всё это делать, не встретив ни малейшего сопротивления наших войск? — задался вопросом он. — Каким образом у них это получилось? Куда смотрели ПВО? У нас ведь огромная армия, где же наши самолёты? Как мы можем до сих пор не проявлять никаких мер против агрессора? Я решительно ничего не понимаю!
— У нас слишком мало информации, чтобы судить обо всём этом, — обратился я к нему. — Может, бои уже идут, только мы не знаем где?
— Что ж, возможно, — ответил полковник. — Мы далеко от основных сил армии, это факт. И мы совершенно не знаем, что происходит в других регионах страны, отчего и принять какое-либо решение не в состоянии.