— Жив? — обрадовался Роди.
— А чё ему сделается? Конечно, надо бы с тебя за корм удержать, но мужики сказали, ты неплохо бился. Поначалу трухнул маленько, но потом двоих мутантов уложил, да еще и пожар погасил. Поэтому так и быть…
Может, в другой момент Роди что-то и почувствовал бы: гордость за себя — впервые побывал в таком сражении и сразу похвалу заслужил; или тошноту — ведь раньше ему не приходилось убивать. Но сейчас его волновало другое: деньги за воду. Если он вернется на ферму без денег, дядя с него шкуру спустит и не спасут никакие заслуги или оправдания. Роди хорошо помнил, что дядя сделал с предыдущим водовозом, когда тот потерял выручку. Водовоз тоже говорил, что мутанты напали, мол, еле ноги унес, но это не помогло. Дядя был в такой ярости, что лучше бы несчастный принял быструю смерть от лап мутантов, вместо того чтобы три дня валяться в душном сарае, медленно умирая — после того как дядя его наказал, в теле водовоза наверняка не осталось ни одной целой кости. И хотя это был наемный работник, а Роди — племянник, вряд ли родство тут будет иметь хоть какое-то значение.
— Дамир… — начал он, но от волнения еле мог говорить. Сглотнул и попробовал снова: — Дамир, у меня был кошель с монетами, которые ты мне заплатил за воду…
— Ну? — нахмурился охранник, уже собравшийся уходить.
— Мне кажется, я его выронил во время нападения…
— Да не. Не выронил. На поясе у тебя кошель был, когда тебя нашли. Я его забрал, — спокойно сказал охранник.
У Роди будто гора с плеч свалилась. Значит, деньги не пропали! Он даже улыбнулся:
— А ты можешь мне сейчас их отдать? Чтобы не забыть. Да я пойду маниса запрягать.
Охранник удивленно вытаращил на него глаза:
— С чего я должен тебе их отдавать?
— Но это же мои деньги… моего дяди. — Роди голосом выделил последнее слово.
Он знал, что Берса-старшего боялись, и не безосновательно. Но сейчас, похоже, это не произвело должного эффекта. Дамир скривился:
— Я тебе эти деньги за что заплатил?
— За воду.
— Ты с водой что сделал?
— Но я же огонь… — удивился такой постановке вопроса Роди. Ведь он же спасал всех, кто находился на настиле, в том числе и самого Дамира! О чем и поспешил сказать. На что получил простой ответ:
— Спасибо.
— Что «спасибо», Дамир? Отдай мне мои деньги! — У Роди снова начали подкашиваться ноги, но теперь уже не от слабости, а от осознания, что случилась беда. Большая беда.
— Привезешь воду — конечно, отдам, — пожал плечами охранник. — Даже торговаться не стану.
Он направился прочь из казармы. Роди следом:
— Дамир, постой. Ты не можешь так поступить. Дядя будет очень недоволен и…
Охранник резко остановился и развернулся:
— Ты чё, угрожать мне вздумал, сопляк?
— Нет, я просто говорю, что дядя будет недоволен, что ты забрал его деньги.
— А начальник Морф будет еще больше недоволен, что ты вылил в песок всю его воду. Всё, проваливай! Возвращайся с водой, тогда и получишь свои монеты.
Они вышли из казармы. Роди зажмурился от яркого света и немного отстал. Голова заболела еще сильнее. Он собрался с силами и нагнал Дамира — тот давал указания бородатому охраннику:
— Приведи из стойла его маниса. И пусть проваливает. Не до него.
Бородач, кивнув, ушел выполнять приказ. Дамир отправился в сторону штолен, где, как и раньше, кипела работа по добыче горючей породы.
Роди хотел пойти за ним, но чья-то крепкая рука легла ему на плечо. Он обернулся — перед ним стоял еще один охранник.
— Начальник сказал, что не до тебя сейчас.
Роди покосился в спину Дамиру, разговаривавшему в отдалении с надсмотрщиком. Сзади раздались знакомое сопение и поступь тяжелых шагов: бородач привел маниса. Повернувшись к нему, Роди от удивления открыл рот. Запряженный манис тащил за собой пустую платформу. Полуцистерны не было.
— А где?.. — начал он, но почти сразу догадался.
Под настилом, на месте прежней емкости, стояла его полуцистерна, а старая, взорванная им, лежала в стороне дырой вверх.
Первым порывом было догнать Дамира, начать выяснять отношения, попытаться выбить свое. Но едва посмотрев в его сторону, Роди почувствовал на плече хватку крепких пальцев.
— Если хочешь, мы за монету поможем погрузить твой металлолом, — предложил бородач.
Ответив ему злобным взглядом, Роди взобрался на повозку и погнал маниса к воротам.
Чоло ждал его:
— Рад видеть, что ты поправился.
Роди не ответил, стиснул зубы и отвернулся. Привратник немного постоял рядом с повозкой, понял, что ответа не получит, поджал губы и пошел открывать ворота.
Когда Роди почти проехал мимо, Чоло взялся за поводья и остановил его маниса.
— Обожди. — Привратник принес припрятанный в тени у стены мешок и поставил под лавку. — Вот, я собрал тебе тут в дорогу… — Потом хлопнул ящера по морщинистому боку, посылая вперед, и еще некоторое время стоял, провожая повозку взглядом, прежде чем закрыть ворота.
* * *Манис еле плелся, но теперь Роди даже отчасти был рад этому. Он не знал, что скажет дяде. Совершенно не представлял, как объяснит потерю денег и полуцистерны. Зачем он решил гасить огонь?! Да горело бы оно всё! Пусть бы заполыхал настил и поджарил пятки этому негодяю Дамиру! Трусливая скотина! Знал, что Роди начнет требовать вернуть полуцистерну, — и ушел, приказал выпроводить. Песчаного краба ему в печень! Прикрыл свой зад от гнева начальника Морфа. А что теперь Роди делать?! Дядя наверняка изобьет его до полусмерти, и это если пожалеет. Да еще заставит выплачивать все, что потерял.
Мысли Роди обратились к возлюбленной. Айза. Что он теперь скажет Айзе?!
Погрузившись в невеселые раздумья, ветровой не заметил, что манис остановился.
Роди сидел какое-то время, свесив голову. Потом распрямился. Ящер стоял, вяло помахивая хвостом. Закипев от злости, возница схватил ункуш и сильно ткнул его:
— Это ты! Ты во всем виноват! Плетешься, как гусеница, тварь! Тварь, тварь, тварь!
Он в ярости колол маниса. Ящер взревел от боли и рванул вперед. Роди не усидел на лавке и, взмахнув руками, свалился с повозки. Вскрикнул от боли. Застонал, схватился за голову, глядя вслед удалявшемуся манису.
— Тварь! — повторил в сердцах и стукнул кулаком по горячему песку.
Немного успокоившись, он медленно поднялся и поплелся по следам за повозкой.
Солнце охаживало его палящими лучами. Поднявшийся ветер трепал рубаху, которой Роди обвязал голову, чтобы хоть как-то защититься от невыносимого жара, льющегося с неба. Шави называл такой убор «чалмой» и сам постоянно ходил, обмотав голову тряпкой. Говорил, что не знает зачем, но так делали его отец и отец отца, а значит, и он должен. Роди не видел смысла носить чалму постоянно, а вот от солнца она хоть немного, но спасала.
Ноги несли вперед, а мысли бродили в поисках решения — как же ему теперь быть? Прийти к дяде, рассказать, что произошло, и надеяться на его милосердие? Или остаться в пустыне и сдохнуть, стать кормом для мутафагов? Неизвестно, что лучше. А может, вернуться на шахту, попроситься в охранники? Ведь он проявил себя в бою, показал, что не трус и может драться. Наверняка Чоло замолвит за него словечко. Только вот вряд ли начальник Морф примет Берса-младшего. Скорее, прикажет связать и отправить дяде в качестве подарка, чтобы в следующий раз попросить скидку на воду. И Берс-старший, несомненно, согласится.
Роди долгое время шагал по следам ящера — углублениям от лап и бороздам, оставленным колесами повозки, — но так и не увидел его. Резкий порыв ветра едва не сорвал чалму, хлестко швырнул песок в лицо, а потом толкнул в спину.
Тревога овладела Роди. Взгляд обшаривал пространство впереди. Едва заметные завихрения песка и донного ила скользили по верхушкам барханов — первый признак приближающейся бури. Словно мало ему было злоключений, еще и это!
— Во имя святого мутанта, что же за день сегодня такой?!
Если в скором времени манис не найдется, то и выбирать не придется, что делать: пустыня решит всё сама. Как бы там ни было, перспектива оказаться погребенным под песком и задохнуться не радовала. Нужно найти повозку. Там под лавкой снаряжение, которое поможет пережить бурю. Роди прибавил шагу.
Но вскоре он уже снова еле плелся и больше не мог ясно думать. Беспощадная изнуряющая жара отнимала все силы. Губы потрескались, язык лип к нёбу, рана на лбу ныла. Роди автоматически переставлял ноги, плохо соображая, что происходит вокруг. Несколько раз он уходил в сторону от следов, но вовремя замечал это и возвращался на прежний путь.
Все, о чем он мог связно мыслить, — это судьба Айзы.
Айза… Как она выживет без него? Наверное, так и останется до конца своих дней рабыней, будет ползать по трубам испарителей на ферме дяди, счищая с них ржавчину и отложения. А ведь счастье было так близко, всего-то несколько сезонов…