На лицах людей Па’ан заметил явный шок.
— Среди систем обнаружения? Известна их принадлежность, лейтенант?
— Пока нет, сэр.
Они обменялись взглядами, и человек, старший по званию, предложил:
— Рекомендую объявить тревогу, сэр, а противовоздушной обороне войти в режим пассивного слежения.
Па’ан подумал, слегка наклонив голову.
— Пусть так и будет, — произнес он.
* * *— Слушай мою команду!
Это был голос Чесни, и Тристан встрепенулся, стал крутить головой по сторонам. В шаттле ее не было, голос раздавался из громкоговорителя наверху.
— Атака уже началась, — сказала капитан. — Боевые корабли наносят удар по системе противовоздушной обороны, вслед за ними пойдем и мы… Предполагаемое время прибытия в район высадки — через пятьдесят две минуты.
Тристан обрадовался. Он сразу понял, что шаттл вошел в атмосферу. Легкость в теле сменилась тяжестью, шаттл со свистом влетел в плотные слои воздуха, которые встряхнули его, нехотя уступая дорогу. Тристан откинул голову назад и закрыл глаза, дыша ртом. Так меньше тошнило, но руки все равно были влажными, и он вытер их о колени. Заревели тормозные двигатели, потом притихли, и шаттл повис над землей, управляемый маневровыми двигателями.
Солдаты вокруг готовились к выходу: поправляли снаряжение, снимали с полок винтовки. Правый люк шаттла открылся, впустив внутрь горячий и влажный воздух.
— По двое пошли!
Тристан поднялся со своего места и пошел за остальными.
Рядом с рампой стояли несколько военных: взводные, ротные командиры и Чесни. Одетая и вооруженная, как и ее подчиненные, она, жестикулируя, размахивала рукой, отдавая приказы.
Тристан хотел спрятаться в толпе солдат, но Чесни уже вычислила его. Она схватила его за плечо, и он по привычке съежился, считая, что она встряхнет его, как это делали матери-ганианки, когда хотели приструнить своих детей.
Ничего подобного она не сделала, только сказала:
— Ты что, совсем без тормозов, Тристан? Что ты еще задумал?
— Это мой бой!
Тристану пришлось кричать из-за рева маневровых двигателей, поднимавших шаттл с места посадки.
— Ну и ну! — Чесни проводила взглядом поднимавшийся над верхушками деревьев десантный корабль. — Проклятие! Теперь я даже не могу отправить тебя назад! Эти «гробы» не вернутся, пока мы не очистим дыру.
Чесни строго посмотрела на Тристана.
— У меня нет другого выхода, как взять тебя с собой. Так вот послушай меня, горячая голова, хорошенько послушай. Если ты только попробуешь убежать от меня, я прикажу взять тебя под охрану и содержать, как военнопленного. Ты меня понял?
Выражение ее лица не оставляло сомнений, что именно так она и поступит.
— Есть, мэм, — только и пришлось сказать Тристану.
Она подождала, пока солдаты выстроятся повзводно и разойдутся по разным направлениям.
— Пошли, — сказала Чесни юноше уже потеплее.
Она собиралась повернуться, чтобы уйти, как вдруг остановилась.
— У тебя ведь нет даже ботинок!
— Я не могу в них ходить.
Она закатила глаза.
— Только не рассчитывай, что я понесу тебя, когда ты наступишь на колючего жука!
* * *— Не отвечают противовоздушные батареи тридцать девять и сорок восемь! — раздался голос в громкоговорителе. — По данному сектору было нанесено несколько ударов. Сканеры показывают приближение большого количество легких летательных аппаратов…
Па’ан перестал нервно ходить взад-вперед и, прищурившись, стал рассматривать голографическую карту. Верхняя губа у него поднялась, и показались клыки.
— Сэр! — позвал офицер у консоли связи. — Поступило сообщение из звездной системы Иссела.
Па’ан резко развернулся.
— Дайте голограмму.
Карта с множеством стрелок сменилась большим портретом человека. Сообщение передавал один из самых важных генералов губернатора Реньера с командного пункта Иссела.
Па’ану уже порядком надоели человеческие лица — безволосые, без клыков во рту. Все они казались ему щенками.
— В чем дело?
— Донесение с Яна, сэр.
Генерал, находившийся от Саэде на расстоянии многих световых лет, выглядел очень озабоченным.
— Наши ударные силы не устояли под превосходящим натиском противника. Оставшиеся в живых вынуждены были отступить. Для нас чрезвычайно важно, чтобы вы удержали базу Ассак на Саэде.
Мазук вновь выставил клыки.
— У них ничего не выйдет.
* * *Ночной воздух был насыщен парами, исходящими от почвы и буйной листвы, кругом пахло растительностью и гнилью. Все вспотели, дышалось тяжело.
Тристан подумал, что обстановка чем-то напоминает голубые пещеры Иссела с той лишь разницей, что теперь над головой со свистом проносились истребители, а землю сотрясали взрывы. Шагая между взводным командиром и Чесни, Тристан держался за бок и старался не отставать.
Запах разлагавшихся трупов перебивал даже запах дыма и усиливался по мере продвижения вперед. При порыве ветра он стал вовсе невыносим, и Тристана вырвало. Однажды они с Пулу наткнулись на недоеденную тушу пейму, пролежавшую три-четыре дня, от нее воняло так же.
Из передней колонны раздался чей-то голос, и несколько солдат наклонились над чем-то под деревом.
— Это умедо, — сказала Чесни, когда солдаты осветили труп. — По крайней мере, все, что от него осталось. Похоже на то, что его казнили мазуки.
Гниющее тело мало напоминало гуманоида: на том месте, где должен быть нос, остались лишь две щели, а на месте ушей — мембраны. Глаза гуманоида-амфибии вылезли из орбит, а рот скривился в предсмертной агонии. На трупе толстым слоем сидели насекомые. Живого умедо привязали к стволу дерева и вспороли ему живот от паха до пищевода, все внутренности выели животные, питающиеся падалью.
Чесни скривилась от запаха мертвечины, вытащила висящий на поясе нож и перерезала веревку, которой были связаны руки несчастного. Труп упал на залитую кровью траву, подняв тучи мух.
Капитан спрятала нож в ножны и отдала приказ следовать дальше. Солдаты легко продвигались сквозь заросли деревьев, пользуясь приборами ночного видения на шлемах. Через несколько минут солдат, идущий в передовом дозоре, сделал знак остановиться, припал к земле и пополз. Только колыхание папоротника указывало направление его движения.
Командир взвода включил встроенный в шлем передатчик и сказал Чесни:
— Он говорит, что в пяти метрах от него опушка заканчивается и начинается поляна, на которой виден вход в туннель. На земле следы гусеничного транспорта, но вооруженных людей нигде нет.
— Передай своим солдатам, чтобы заняли позицию, и пусть другие взводы доложат, когда сделают то же самое.
Скоро все залегли. Чесни прижала Тристана к земле.
— Не высовывайся.
— Я знаю прекрасно, как это делается! — возмутился Тристан, тяжело дыша. — Именно так я и охотился на пейму на Ганволде.
Там это было гораздо проще, чем сейчас, когда все тело болело. Он стиснул зубы и пополз вперед.
Скрывшись за стволом упавшего дерева, лейтенант негромко произнес:
— Все взводы заняли свои позиции, мэм.
— Теперь остается только ждать, — сказала Чесни, передавая электробинокль Тристану.
Он внимательно осмотрел открытый участок местности, особенно вход в туннель, похожий на открытую пасть. Они лежали слева от него, но видно его было хорошо. Бинокль создавал ложное ощущение, что они прямо у туннеля, хотя на самом деле находились метрах в пятнадцати от пещеры.
— Сюда они увели мою мать, — сказал Тристан.
— Да, вместе с другими людьми, которых мы хотели бы получить живыми, — добавила Чесни.
— Что будем делать?
— Ждать. В момент нашего приземления несколько сферзахов десантировались на гору. Они проникнут в комплекс и откроют вход изнутри. Вот тогда-то выступим и мы.
— Но моя мать…
— Мои люди знают, что она там. Они заберут ее.
Тристана разрывало от ненависти. Он беспокойно перетирал в кулаке влажную землю.
Чесни молча наблюдала за ним.
— Послушай, горячая голова. Это не игра. Это грязное дело, и цена ему — многие жизни. Очень много жизней. Твою мать спасут, а это главное. Не так ли? Не стоит умирать за миг славы.
Тристан посмотрел на нее исподлобья. Она выдержала взгляд — так обычно поступал Пулу.
«Тсаа’чи — серьезная вещь. Всегда кто-то умирает».
Пулу.
Вейл и Немек.
И Лариэль.
Тристан еще крепче зажал землю в кулаке.
«Неужели ненависть — такая важная вещь, что из-за нее стоит умирать?»
* * *Ни с того ни с сего заревевшая сирена заставила всех вздрогнуть на командном посту. На главном мониторе загорелся индикатор, и сержант, казавшийся в полумраке бледным, с тревогой доложил: