Он аккуратно передернул затвор пистолета. Поднял вещмешок с земли, незаметно для подчиненных скользнул за сопку. Пробежал десяток-другой метров, затаился в камнях.
– Товарищ подполковник! – крикнул один из бойцов. – Товарищ подполковник, где вы?
Смердин не отозвался.
– Ну, что там? – высунувшись из кабины, недовольно проорал пилот. – Чего ждем?!
Перекричать вертолетные движки было непросто, и подполковник скорее угадал причину недовольства, нежели услышал слова.
– Командира нету! – еще громче заорал Александр Бросов.
Эту фразу подполковник услышал четко. Пилот сердито махнул рукой, скрылся в кабине. Смердин ждал, что будет дальше. Винты продолжали вращаться, поднимая клубы пыли. Тяжелая машина готова была сорваться с земли в любую секунду.
– Командир! – сложив ладони рупором, крикнул Бросов. – Полкааан! На посадку!
Дмитрий Смердин вновь не отозвался. Пилот высунулся из кабины. Огляделся по сторонам, потом что-то проорал бойцам. Кажется, «сверху посмотрим». Командир отряда ликвидаторов мог судить лишь по артикуляции губ, потому что рев вертолетных движков резко усилился.
Лопасти превратились в сияющий круг. Машина оторвалась от земли, пошла вертикально вверх. Потом, крутнувшись из стороны в сторону, медленно двинулась к сопкам слева от подполковника. Заложила вираж, начиная облет по кругу. Смердин приник к камням, внимательно наблюдая за винтокрылой машиной.
И вдруг – яркая, невероятная вспышка, от которой подполковник ослеп. Он закричал, схватился за глаза. По барабанным переборкам ударил страшный грохот, лишил возможности что-либо слышать. Соображать. Полкан упал на траву, перекатился на спину. Стал пальцами массировать веки. Глазам было очень больно. Смердин никогда не видел мощного взрыва на таком малом расстоянии от себя…
«Хорошо, что не зацепило осколками…». Способность видеть окружающие предметы вернулась лишь спустя несколько минут. В ушах еще звенело, когда подполковник подошел к тому месту, где на земле догорали черные останки вертолета. Как и предполагал Смердин, в катастрофе не выжил никто.
– Ну что ж, – усмехнувшись и вытерев пот со лба, объяснил себе подполковник. – Можно было догадаться. Ожидать такого. Вариант «Зомби» – план, в котором несколько уровней. Все мы, все те, кто причастен к проекту «Шельф», – все должны умереть…
Куроводов, руководивший операцией. Мутанты с архипелага Земля Франца-Иосифа. Пилоты винтокрылых машин. Ликвидаторы из группы Дмитрия Александровича Смердина.
И даже президент закрытого акционерного общества «Норднефтегаз» Крутов Олег Анатольевич. Потому что бывший подполковник внутренних войск только что вынес ему смертный приговор. Теперь шла игра: кто – кого. Либо он, Смердин, убьет тех, кто охотится на него. Либо убьют Смердина. Умирать Дмитрий Александрович совсем не хотел.
Он присел на камень, переобул сапоги. Нельзя стереть ноги. Предстояло топать по сопкам, до «железки», не один десяток километров. Надо постараться сделать это незаметно, так, чтобы никто раньше времени не догадался, что командир группы ликвидаторов жив. Жив, и движется к железной дороге. Кому как, а Смердину необходимо попасть в Москву… Охота на него прекратится лишь тогда, когда умрут все, кто осведомлен о деталях проекта «Шельф». О группе ликвидаторов, действовавших по варианту «Зомби».
Осознав это, подполковник захохотал. Положение выглядело комичным. Лишь недавно он, командир вооруженного отряда, гнал по сопкам рабочих-мутантов. Те скрывались от него, мечтая спасти свои никчемные душонки. Теперь он прятался в сопках, будто дикий зверь. Охота шла на него…
И на тех, кто придумал «Шельф»! Смердин глотнул воды из фляги, осмотрелся по сторонам. Еще раз прошел вдоль горящих обломков, проверяя, нет ли чего полезного среди человеческих останков и груды черного, искореженного металла.
Еда, патроны не помешали бы. Приходилось учитывать всякие мелочи… Подполковник сокрушенно цокнул языком – не уцелело ничего. Те, кто готовил заряд, перестраховались. Взрыв получился очень мощным. Излишне.
– Ну что ж, – засовывая пистолет в кобуру, пробормотал Дмитрий Александрович. – Значит, пора уходить.
Грохот автоматных очередей где-то позади, справа, заставил беглецов уменьшить скорость движения, сбиться в кучу. Они переглядывались, словно бы говорили друг другу: «Видишь, не зря мы свернули в сторону, переждали…». Но пауза вышла недолгой.
– Вперед! – вспомнив о главном, скомандовал Лишнев.
Оставалось всего по нескольку сухарей на каждого из беглецов. Надо было идти, пока силы вновь не оставили людей… Двинулись в путь, растянулись цепочкой. Впереди, по уже сформировавшейся традиции, шел Марат Доценко, задававший темп. За ним – Фокин и Клоков. Замыкал колонну Лишнев.
Больше о стрельбе за спиной не говорили. Еще раз остановились много времени спустя, когда услышали мощный гул. Рокот? Нет, грохот взрыва! Сопки, отразившие эхо, многократно повторили звук беды.
Беглецы, не сговариваясь, обернулись назад. Там, из скал, вырастал огромный черный гриб. И все понимали – это не извержение. В Мурманской области нет действующих вулканов. Над скалами поднимались жирные клубы дыма.
– Серьезная там заварушка… – пробормотал Лишнев.
– Угу, – поддержал Доценко и машинально, на автопилоте, потрогал затвор автомата.
– Спасибо, Господи, что послал нам знак, – отчетливо произнес Святослав Фокин.
– И Любе тоже спасибо, – тихо добавил Дима Клоков.
– Спасибо обоим, что уберегли нас от беды, – Лишнев поднял ствол автомата к небу, словно хотел выстрелить.
Салют? Нет! Константин смешался, опустил ствол к земле.
– Пошли! – скомандовал он.
И отряд вновь двинулся вперед…
…Во второй половине дня сопки остались позади. Теперь беглецы двигались среди высоких и приземистых холмов, поросших травой. Здесь прятаться было гораздо труднее, а потому группа резко сбавила скорость, внимательно исследовала местность по направлению движения. То Лишнев, то Доценко – по очереди – лежали с биноклем в руках, изучая зеленые холмы.
Ближе к вечеру, перевалив через один из холмов, увидели впереди – прямо по направлению движения – большую черную кучу. После детального изучения объекта Лишнев радостно заулыбался. То, несомненно, была гора шлака, отвальной породы. Или угля? В любом случае – продукт человеческой деятельности. Они вышли в обжитые места!
Известие взбодрило беглецов, придало им сил. Расстояние в пару километров, до черной кучи, преодолели быстро. И только приблизившись, осознали, какой огромной высоты был холм.
– Привал, – скомандовал Лишнев, расположившись у подножия горы, сделанной людьми.
Его спутники не успели присесть. Протяжный, длинный гудок заставил их замереть на месте. Все застыли, будто каменные изваяния. Доценко не опустил ногу и стоял, поджав ее под себя. Клоков чуть склонил голову, словно так было лучше слышно. Фокин не убрал рукав ото лба – хотел отереть пот, да материя приклеилась к коже.
– Гудок! – пробормотал Доценко и опустил ногу.
Гудок! Гудок! Гудок!
Они полезли вверх, на кучу угля. Раздирая локти и колени. Сползая обратно, смеясь от счастья.
– Стойте, болваны! – крикнул Лишнев. – Сбоку обойдем!
Побежал в сторону, в обход черной горы. А потом замер. Остальные ткнулись ему в спину. Застыли, не смея дышать. Дальше, за какими-то ветхими сараюшками, за полуразрушенным складом, от которого остались куски стен да ржавая арматура, за шоссейкой, по железной дороге тащился поезд. Поезд!
Два зеленых тепловоза, прицепленных один к другому, тянули длинный «хвост» пассажирских вагонов. Голубых, синих. Один был темно-красным…
– Поезд! – глупо улыбаясь, заявил Доценко. Уселся на куски угля. – Видели?! Поезд!
– Неа, не видели, – абсолютно серьезно отозвался Лишнев.
Никто не улыбнулся. Локомотив, тащивший за собой длинный состав, был порождением абсолютно другого мира. Не их мира. И беглецы, затаив дыхание, следили, как, постукивая колесами, вагоны проплывают мимо…
– В Питер, наверное, – вздохнул Марат. – Представляете? Сидят люди в купешках. Кто-то водку глушит и зевает в окно. Кто-то проводницу «клеит». Или смазливенькую соседку по СВ.
Сердце Димы Клокова бешено заколотилось. То, о чем говорил Доценко, было чужим. Непривычным. Странным. С одной стороны – мозгом – Дима понимал, что Марат говорит о самой обычной жизни. С другой – где-то внутри – или в душе, если она есть у человека, или еще где-то – кричало и билось совсем другое. Родившееся за последние дни.
Осознание.
Ты – не они. Другой. Это – не твое. Чужой мир, в котором таким, как ты, нет места.
«Как же так? – подумал Клоков. – Я такой же! Я – человек!».
– Слава тебе, Господи, дошли, – перекрестился Фокин.
– Вот сейчас точно: привал, – как-то непривычно тихо, даже просительно, вымолвил Константин Лишнев.