Сергей выскочил на броню и кубарем скатился на землю. Вовремя. Следующая граната превратила БТР в чадный костер.
"Огонь по машинам!" — закричал сержант. — "Надо выбить машины, чтобы они не смогли преследовать грузовики!"
Два пулемета упорно стучали короткими очередями, стараясь вывести из строя оставшиеся легковушки. Тем временем Центральные перебежками подтягивались все ближе, а их огонь становился все точнее и настойчивее. А на шоссе, натужно воя изношенными моторами, показались два грузовика.
Захария, собрав последние остатки своей воли и упрямства, пытался не потерять сознание. Его пулемет какое то время продолжал огрызаться, заглатывая остатки ленты, а затем замолчал. Вместе с последним патроном силы оставили Витьку, и он провалился в горячечное полузабытье. Через минуту замолчал и пулемет сержанта. Настя, выставив руку с пистолетом Стечкина, ждала, когда Центральные подойдут поближе. Достал свой "Вальтер" и Сергей.
"Что делать будем, Сережа, милый?" — пересохшим от страха ртом прошептала девушка, пододвигаясь поближе к Мильченко. Тот не успел ответить. Противотанковая граната, сверкнув огненным хвостом, рванула совсем рядом, и сержант едва успел накрыть Настю собой. В спину ему ударили взрывная волна, осколки, комья земли. Бронежилет выдержал, но незащищенные конечности и шея приняли в себя несколько мелких кусочков металла. Тело пронзила боль, и, уже теряя сознание, он услышал череду близких разрывов.
"Накрыли…" — мелькнул в угасающем сознании слабый проблеск мысли, и Мильченко провалился в темноту. Лишь боль осталась с ним, свидетельствуя, что тело еще живет.
"Сережа! Не умирай, Сережа!" — отбросив пистолет в сторону и вцепившись в сержанта обеими руками, Настя истошно кричала, не обращая внимания на грохот боя, визг пуль и осколков. Она не замечала ни вертолетов, засыпавших шоссе неуправляемыми ракетами, ни сожженных ими автомашин, ни десанта автоматчиков, двинувшихся добивать разгромленного противника.
Старец — Канарейке
Группа совершила нападение на соляные копи. Освобождено около двухсот человек заключенных с принудительных работ. На захваченных грузовиках и БТР они движутся в сторону Залесска. Центральные организовали преследование. Группа выполняет роль арьергарда и не может оторваться. У них недостаток вооружения и боеприпасов. Все трое серьезно ранены. Нужна немедленная помощь, иначе гибель группы неизбежна.
(открытый текст)
Из архива
Федеральной службы безопасности
Энергично подталкивая в спину автоматчика с санитарной сумкой через плечо, к ним бегом приближалась Таня Гаврилина, то и дело поправляя сбивающиеся на бегу лямки заплечного мешка с радиостанцией. Санитар опустился на колени рядом с Настей и поднес к носу Мильченко откупоренный пузырек с нашатырем. Веки Сергея чуть затрепетали, потом шевельнулись губы.
"Сереженька!" — снова вскрикнула Настя и прильнула к его губам.
"Приподними ему голову!" — жестко приказала Гаврилина. — "Сама санинструктор, должна соображать!".
Настя послушно исполнила приказание. Веки сержанта снова задергались и, наконец, приоткрылись.
"Ты что это у чудил, сержант?" — строго спросила Гаврилина. — "Решил геройски голову сложить? Кой черт тебя на штурм соляных копей потянуло?"
"Там… люди…" — еле слышно зашевил губами Мильченко.
"Понятно, что люди, а не ежики!" — хмыкнула Таня. — "Я едва успела подмогу запросить. А ты хорош — все в группе ранены, оружия и боеприпасов — кот наплакал, радиостанцию угробил, и на тебе — пошел на штурм! Ладно, Калашников сообразил, что за вами догляд нужен, и послал меня. А не то…" — Татьяна умолкла, осторожными движениями расстегивая на Сергее бронежилет.
Рядом уже укладывали на носилки хрипло дышавшего в беспамятстве Захарию.
Эпилог
Вот так группа Мильченко закончила свой последний рейд. Из первоначального состава группы уцелели лишь двое. Если бы я не послал для подстраховки Старца, дело могло бы кончиться и вовсе печально. Но главное было сделано. Машина захватов, запущенная Боковлевым, рассыпалась.
В бывшие владения Тимофея Боковлева тут же вцепились Восточная дивизия и Южная бригада. Однако наша Северо — Западная дивизия успела раньше. Славьгород и Красногвардейск оказались под нашим контролем в тот же день. Впрочем, Восточные и Южные тоже заняли приличные куски территории, вернув свои прежние потери и прихватив кое что в придачу. Эти территориальные изменения были зафиксированы договором о военно — административном делении области.
Было согласовано решение об амнистии всем бойцам Центральной дивизии и ратникам. Более того, было объявлено, что они могут поступать на военную службу и в ополчение без ограничений. Тем самым удалось свести к минимуму число тех, кто после краха имперских замыслов Боковлева занялся вульгарным бандитизмом.
Одним из важнейших решений, принятых после этих событий, было соглашение о проведении выборов на всей территории области и о восстановлении в Городе областных органов гражданской власти. Военная же по — прежнему оставалось разделенной между соответствующими командованиями, считавшимися в прямом подчинении федеральным военным властям.
Северо — Западный округ, сумевший сосредоточить у себя основные кадры специалистов и образовательные учреждения, выразил готовность поделиться ими со всеми остальными округами. А вместе с нашими специалистами в округа пришли и ячейки Рыбаковской коммуны. Вторые выборы в областное народное собрание показали, что коммунарам население доверило сорок три места из ста двадцати. От Северо — Западного округа две трети избранных были членами коммуны.
Больше того. Через несколько лет первые наши ячейки появились в Литве и Польше…
Мильченко с Настей перебрался сначала в Народный, а затем, с группой литовских беженцев, перешел в Литву и осел в Клайпеде. Я долго поддерживал с ним связь, пока не началась вторая Прибалтийская гражданская война. Мильченко возглавил один из батальонов Клайпедской самообороны, а затем сведения перестали поступать. Лишь через восемнадцать лет я узнал, что Мильченко с боями прошел до самого Таллина, а оттуда каким то образом перебрался в Швецию. Об этом стало известно только тогда, когда от него из Швеции поступил большой груз комплектующих к электронному оборудованию и партия дизельных двигателей.
Сейчас Мильченко живет с Настей под Зеленодольском со своими двумя детьми — при их бурной жизни больше они завести не смогли. Ребятишки их уже давно взрослые…
Я часто наведываюсь со своими детьми в Гдыню, в столицу Польской Республики Северного Поморья. Там могила их матери, Тани Гаврилиной. Старец погиб совершенно нелепо Задание было уже выполнено, когда во время шторма она бросилась спасать тонущего ребенка и не выплыла. Лет ей тогда было уже немало, видимо, сердце подвело.
Вчера в Областном Народном собрании бурно дебатировался вопрос об отправке добровольческого полка на Большую Землю. Большинством голосов предложение было отклонено. А дела там паршивые. Федеральная власть разваливается. Но своим полком мы положение не исправим, зря только людей положим. Я побывал там недавно. Федеральная власть пытается удержать положение силой, но это не лучшая политика…
Из дневника Виктора Калашникова (копия)
Архив Федеральной службы безопасности
Молодой человек в изящном штатском костюме захлопнул архивную папку и посмотрел на пожилого человека с полковничьими погонами, сидевшего по другую сторону стола.
"Откуда у вас этот дневник?" — немного удивленно спросил он.
"Калашников передал нам весь архив организации "Птичье озеро" вместе с архивом Земландского управления Федеральной службы безопасности. А вместе с архивом и свой дневник", — пояснил пожилой полковник.
"Птичье озеро?" — молодой недоуменно приподнял брови.
"Да, Витя, так называлась разведывательная организация, основанная твоим дедом, пока на Земланде не было создано официальных структур службы безопасности и разведки". — Полковник говорил монотонно, как терпеливый учитель, объясняющий не очень способному ученику что то совсем тривиальное. — "Твой дед сделался настоящим профессионалом в этом деле. Мы до сих пор…" — тут полковник осекся и улыбнулся с заговорщическим видом.
"Мне ваши секреты ни к чему", — улыбнулся в ответ молодой человек. — "Я не разведчик, и даже не журналист. Я всего лишь историк".
"Ну, историки тоже порой бывают весьма любопытными…" — пробурчал полковник. "Так я могу использовать этот дневник?"
"Можете, можете…" — так же недовольно пробурчал пожилой. — "Мы снимем вам копию. Но не советую вам тащить его с собой. На любой границе могут возникнуть вопросы, а вслед за ними — и неприятности".