Клинки королевы зергов покинули тело Тассадара, и протосс рухнул на камни.
— Это еще не конец, — пообещала она трем поверженным врагам, лежавшим перед ней. — Расплата уже не за горами.
Королева Клинков прыгнула вверх и, вонзая когти прямо в скалу, начала молниеносный подъем по стене ущелья. Выбравшись наверх, она рванулась еще выше, к гребню хребта, и скрылась за ним.
«Разумеется». — Телепатема Зератула была столь мягкой, что Джим не понял, был ли это ответ Керриган, или же Прелат просто размышлял вслух. — «Только вот расплата кого?»
Зератул поднялся на ноги, а затем помог встать Тассадару. Верховный тамплиер, не обращая внимания на раны и шатаясь, сразу же направился к Рейнору.
«Ты можешь подняться, Джеймс Рейнор»? — приблизившись, задал он вопрос Джиму.
— Только если кто-нибудь разблокирует эту штуку, — ответил Джим. — Не поможешь мне, а?
Мужчина представил в голове, каким образом снимается блокировка. Высокий протосс кивнул, после чего воспроизвел последовательность действий. Аварийные огни систем погасли. Рейнор с облегчением вздохнул, когда почувствовал, что снова контролирует скафандр. Он схватился за протянутую руку друга и поднялся на ноги.
— Неслабо, — выдохнул из себя Джим, очутившись в вертикальном положении. Он посмотрел вверх, на снижающийся протосский звездолет, а затем вниз, на кровавое месиво.
Практически вся стая Керриган была истреблена. Правда, среди мертвых зергов то тут, то там, виднелись тела людей и протоссов. Но в любом случае, зерги понесли несравнимо большие потери.
Джим улыбнулся двум протоссам.
— Все прошло лучше, чем я ожидал.
Эпилог
Они стояли там и смотрели, как спускается корабль.
Рейнор заметил, как Зератул отступил в тени и начал растворяться среди них, даже несмотря на то, что мужчина повернулся к нему за разъяснениями.
— Эй! — окликнул Прелата Джим. — В чем дело?
Тассадар тоже оглянулся на товарища, и Зератул вновь появился из темноты, хотя, казалось, сделал это не очень охотно.
«Время, когда мы сможем вернуться к братьям, еще не пришло», — глухо пояснил он. — «Будет лучше, если нас здесь не окажется, когда звездолет приземлится».
Джим хотел, было возразить, но Тассадар просто кивнул и шагнул к темному тамплиеру.
«Я уважаю твое решение», — сказал верховный тамплиер. Его слова были исполнены силой и невозмутимостью. Ученик опустил руки на плечи старого наставника. — «Но знай, что мне будет не хватать твоих советов… брат мой».
Зератул также положил руки на плечи Тассадара.
«Спасибо тебе, брат. Знай, что ты всегда будешь в моих мыслях, и, таким образом, рядом с моим духом. Если я тебе понадоблюсь, я разыщу тебя».
Затем Прелат повернулся к Рейнору и кивнул головой столь глубоко, что подбородок под маской коснулся груди.
«До встречи, Джеймс Рейнор», — произнес темный тамплиер, и каждое слово словно звенело в голове у Джима. — «Воистину, ты протосс духом, а не телом, и я признаю тебя братом, пусть и не по расе. Если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь, я приду к тебе».
— Ага, спасибо. — Рейнор протянул руку, и они пожали друг другу руки. — Но куда ты направишься?
Джим махнул рукой в сторону снижающегося корабля.
— Вот наш единственный путь отсюда.
Глаза Зератула прищурились, что, как понимал Рейнор, было протосской версией улыбки.
«Не совсем», — признался темный тамплиер.
— Что? — опешил Джим. — Но ведь церебрал Даггот сказал, что уничтожил оба ваших корабля!
«Так ему казалось», — ответил Прелат. — «Но я веками оттачивал свое мастерство, и давным-давно я освоил искусство иллюзий настолько реальных, что ни одному зергу не дано их раскусить».
Рейнор услышал ментальный смех старого протосса.
«Хотя он думал, что все прошло успешно, уверен, "Ищущий в Пустоте" по-прежнему ждет моего возвращения».
— Погоди секунду. — Рейнор помотал головой, чтобы точно удостовериться, что не ослышался. — Ты сказал, что твой корабль цел?
Зератул кивнул.
— Тогда какого черта мы торчали здесь неделями?! Да чего там — месяцами! И ты в любой момент мог улететь? Почему же ты околачивался здесь? Почему не смотался с этого чертового Чара?!
Прелат пристально посмотрел на Рейнора. Взгляд его бледно-зеленых глаз на этот раз был прост и бесхитростен.
«Это был не мой путь», — ответил он, а потом повернулся, чтобы взглянуть на Тассадара. — «Я должен был присутствовать тут, как и все мы. Таким образом, определяя будущее наших рас».
Без единого шороха Зератул поклонился, отступил в тени, и исчез.
— Хм. — Осмысливая услышанное, Джим несколько мгновений смотрел на возникшую пустоту, после чего повернулся к Тассадару. — Получается, теперь остались только мы с тобой, а?
Высокий протосс кивнул. Он не стал смотреть, как уходит Зератул, сосредоточив все внимание на процессе снижения протосского корабля.
Уже вдвоем они проследили за тем, как звездолет наконец-то приземлился. Корабль выглядел практически так же, как тот, на котором прибыл Тассадар, и Джим подумал о том, как все изменилось с той поры, как он увидел первую высадку протоссов на Чаре во главе со своим Вершителем.
В тот раз он знал наверняка лишь то, что протоссы — чужеродная и непостижимая человеческому пониманию раса. Эти пришельцы могли стать как союзниками, так и врагами (причем последними в большей степени), но, в любом случае, они были очень опасными и непредсказуемыми.
И вот, он стоит рядом с одним из их лидеров, плечом к плечу, и знает, что может доверить этому протоссу как свою жизнь, так и жизни своих людей. С одной стороны ему казалось, что их встреча произошла буквально вчера, но с другой — что прошла целая вечность.
Трап коснулся дня ущелья, и диафрагма люка бесшумно раскрылась. Группа протосских воинов сошла вниз и выстроилась у окончания трапа по стойке «смирно». Вслед за воинами появились еще два протосса и начали неспешно спускаться по лестнице.
В высоких фигурах Джим немедленно признал тех двоих, с которыми разговаривал Тассадар во время сеанса связи с Айуром. Именно с ними, (не без помощи Зератула), связался Тассадар, чтобы предупредить свой народ о вторжении Роя.
Первый, Алдарис, все также носил длинные и тяжелые одежды пурпурно-золотой палитры. Лицо знатного протосса все также скрывалось в складках объемного капюшона, который, однако, не мог спрятать серо-голубые глаза, горящие в тени холодным пламенем.
Вторым был тот, кого Алдарис назвал Вершителем, а Тассадар — Артанисом, и на нем были такие же доспехи, как и у Тассадара, за исключением того, что одеяние и броня новичка были без повреждений, и сверкала в слабом солнечном свете. Его небесно-голубые глаза немедленно нашли Тассадара, и смотрели только на него.
В этом взгляде Джим прочитал смесь дружбы, уважения и смущения.
Тассадар неотрывно следил за их приближением. Его глаза горели. В какой-то момент он нетерпеливо шагнул вперед.
Рейнор последовал за ним.
«Алдарис»? — воскликнул Тассадар, приблизившись. — «Артанис? Как вы здесь оказались? Я почти уже утратил всякую надежду на спасение!»
Он и новоприбывшие оказались лицом к лицу. Джим встал рядом с товарищем. Тассадар слегка поклонился «гостям», как равный равным. Артанис ответил на приветствие верховного тамплиера аналогичным образом. Алдарис, однако, остался неподвижен, и его глаза сузились.
«Я прибыл, чтобы арестовать тебя», — сказал Судья, его ментальные слова были столь же холодны и отстраненны, как и глаза, — «и доставить домой, на Айур, дабы предать суду».
Тассадар выпрямился и непроизвольно отшагнул назад. Его глаза распахнулись в явном изумлении.
«Арестовать меня? Айур пылает под натиском зергов, и ты проделал весь этот путь, чтобы арестовать меня?»
— Не позволь им сделать это с тобой, парень, — сказал Рейнор, прекрасно понимая, что сейчас чувствует его друг. — Однажды я так уже попал впросак…
В памяти Джима всплыл собственный арест и тюремное заключение на орбите Мар-Сары. Майк Либерти освободил его тогда, а потом представил Арктуру Менгску. Этот момент и стал первым шагом в долгом пути, который в конечном итоге привел его сюда.
Алдарис слегка повернулся в сторону Рейнора, и окинул мужчину взглядом. Его глаза напоминали два кусочка льда.
«Кто этот человек, Тассадар?» — холодно поинтересовался Судья.
Джим почувствовал презрение в этом вопросе, и тут же ощетинился.
— Меня зовут Джим Рейнор, приятель, — ответил он, делая шаг вперед и смотря протосскому судье прямо в глаза. — И я никому не позволю говорить с собой в таком тоне. Даже протоссу.
«Забавно», — сказал Алдарис, хотя в его глазах и голосе не было и следа веселья. — «Тассадар, твои пристрастия в выборе спутников становятся все более непостижимыми».