И без того немноголюдная улочка мгновенно опустела.
— Милиция! Милиция! — Старушка, которую едва не сбило такси, заголосила на пешеходном переходе, заглушая рёв сирен.
Подняв оружие, купленное у знакомого торгаша за две месячных стипендии, Дан привалился спиной к толстому тополю. Собственно, он даже и не думал стрелять. Прицельная дальность его «макарова» — всего полста метров, так что тратить патроны не было ни малейшего смысла. А если кто заметит, ещё и придётся писать служебку о том что, где и как. Дан терпеть не мог бумажную волокиту. Доставщик должен действовать, а не заполнять формуляры под копирку!
В соседнем дворе кто-то долбил вверх из АК. Ополченцы в считанные секунды расстреляли рожки и теперь перезаряжали автоматы.
Чёрная тень скользнула по тротуару, на миг накрыв старушку с костылём. Тень приближалась к остановке.
Данила Сташев, будущий доставщик, студент третьего курса Училища?1, острог Харьков, кинулся следом. Ворона спикировала на крышу, когти цокнули по жестянке. Понимая, что у него потом будут крупные неприятности, он выстрелил, потом ещё раз дёрнул спуск…
Слишком далеко! Попасть он просто не мог.
Но попал!
Ворона свалилась на асфальт.
Из-за угла выскочил эвакуатор — джип со знаком пси-опасности на капоте и дверях. Визжа покрышками, он притормозил у самых ног перепуганной женщины, подхватившей девочку на руки. Хлопнули дверцы, четверо мужчин в «скафандрах», громко дыша через фильтры, бросились к вороне. В руках у них были короткие десантные автоматы. Рассредоточившись полукругом, спецы псидемстанции готовы были открыть огонь при первом же движении пернатой твари, раскинувшей крылья в стороны.
Дан подбежал ближе и, не опуская пистолета, представился:
— Доставщик Данила Сташев. Готов оказать содействие.
С АК в руках из соседнего двора, где выращивали грибы, выскочил сосед Дана, Петрович, который охранял рабочих, пока те «окучивали» мицелии. Брюхо Петровича колыхалось над ремнём, каску он где-то потерял и даже не заметил этого. И не скажешь, глядя на этого добропорядочного гражданина, что до Псидемии, он был грозой всех квартир с бронированными дверями.
Сирены ГО не замолкали. Над пятиэтажками, ощетинившись ракетами на подвесках, промчался двухместный Л-39, собранный ещё в социалистической Чехословакии. Какие никакие, а ВВС у острога имелись. Правда, состояли они только из этого самолета, да и он неизвестно еще сколько пролетает.
— Давай, Сташев, проверь фауну. Не робей. — Через фильтр голос спеца с автоматом звучал приглушённо, но понять, о чём он говорит, было можно.
Дан криво усмехнулся. Ну и храбрецы эти псидемики! Подставляться лишний раз не желают, сволочи. Зато будущего доставщика, которому до диплома еще год в Училище трубить, вместо себя на амбразуру кинуть — это у них запросто, будто так и надо.
— Даня, не трожь! Не трожь, кому говорю! — закричал Петрович, пытаясь совладать со своей одышкой.
Петрович, конечно, мужик хороший: он помогал Даниле и маме, пока та была жива. Но ведь Дан давно уже не мальчик и сам привык решать, как ему быть и что делать.
— Не боись, сосед, всё путём! — Дан хорохорился, но на самом деле ему было страшно.
И всё-таки он превозмог себя — и присел рядом с вороной.
Ткнул коротким стволом тушку.
Перевернул так, сяк, и ещё раз…
— Чистая. — Главный псидемик стащил с головы здоровенный шлем и отлепил от багрового потного лица аппарат дыхания. — Просто ворона. А шуму-то…
* * *Данила втиснулся в тот же «Икарус», что и давешние мамаша с дочкой. Девочка то и дело косилась на него и хихикала. Мать шикала на неё, но сама едва сдерживала улыбку.
Дан отвернулся, списав их поведение на пережитой стресс. В кармане у него было аж три формуляра. И все их нужно заполнить — срочно! — в связи с сегодняшним инцидентом. Спасибо главному псидемику, это его заслуга, заставил-таки Данилу Сташева подписать протоколы. И вдвойне ему спасибо за то, что изъял у Дана пистолет, мол, незаконно и вообще. Бывает, на такие выходки смотрят сквозь пальцы, но надеяться на это не стоит — всё-таки в остроге повышенная криминогенная обстановка, совет пытается контролировать торговлю оружием, но что-то не очень получается…
Старый раздолбанный автобус, латанный-перелатанный, едва полз. Народу в него набилось немеряно. Всё-таки вторая — последняя! — утренняя развозка. Следующий рейс только после обеда. Дребезжали в оконных проёмах ржавые сетки, крепления разболтались. Автобус то и дело подпрыгивал на ухабах. Мимо иногда прокатывали велоповозки — тележки с двумя сидениями под лёгким навесом и с отдельной сидушкой для водителя. Управлять ими просто: крути педали да рули. Лошадей народ боится — вокруг коров и свиней на фермах постоянно дежурят вооруженные псидемики. А вот как, если что, с личной лошадью быть? Вечно за ней со стволом ходить и подскакивать от каждого ржания? Потому и нет в остроге лошадей, но и с бензином туго, а стало быть — что? Стало быть, ходи на своих двоих или велосипед приспособь. У Данилы в сарайчике под домом тоже велик стоит, с большим багажником и новой рамой, но вчера цепь лопнула, починить не успел, поэтому и трясётся теперь в развозке.
Место, куда Дан уже опаздывал, располагалось недалеко от закрытого кинотеатра и бывшего супермаркета «Дигма». Раньше не Училище на улице Третьего Интернационала было, а машиностроительный колледж, но вот уже много лет в Харьковском остроге машины если и собирали, то по заказу и в малом количестве. Куда больше — ремонтировали те, что есть. Поэтому машиностроители стали попросту не нужны, вполне хватало тех, кто выжил после Псидемии. Зато острогу постоянно требовались фермеры, чтобы выращивать злаки и овощи, разводить свиней и коров.
Автобус как раз тащился мимо большого картофельного поля, разбитого на месте школьного стадиона. По другую сторону дороги тянулся луг, на котором паслось стадо в полсотни рогатых голов. Стадо охраняли псидемики с автоматами и огнемётами.
А ещё острогу нужны доставщики, подумал Дан, выпрыгнув из «Икаруса».
Без доставщиков городу не выжить.
— Сташев, сигарета есть? — Ашот, как всегда, тихо подкрался сзади.
— Не курю, и тебе не советую. — Данила так зло глянул на одногруппника, что тот попятился.
— Ты чего?
Дан не стал объяснять, что из-за пагубного пристрастия к самосаду умерла его мать — женские лёгкие не выдержали испытания никотином и смолами. Это случилось полтора года назад, спустя почти шесть месяцев после того, как он в последний раз видел отца. Отец, как полагал Данила, и был виноват в её смерти — курила она так много из-за него, из-за его вечных отъездов.
— Праздник сегодня, что ли? — Ашот плёлся чуть позади. — Гляди, сколько машин прикатило.
Дан и сам заметил у центрального входа в училище бронированный «мерседес» и пару колымаг попроще. А если учесть, что с бензином в остроге теперь, когда не пришёл очередной караван из Москвы, особенно туго, то…
Что случилось, а?
У автомобилей прогуливались пятеро крепких мужчин в лёгких — не по погоде — костюмах. Оно хоть и начало сентября, а плюс десять всего. Дан поёжился, втянув шею в форменную куртку — пятнистую, с кучей карманов. Надо было капюшон надеть, ну да что уж теперь-то, когда до крыльца два шага осталось.
Ощущая бритым затылком внимательные взгляды мужчин в костюмах, он взялся за ручку двери. Рядом шумно сопел Ашот.
* * *Текст острожного гимна, герб с рогом изобилия и прочая наглядная агитация украшали стены Училища. Или уродовали, уж кому как. Старичок-вахтёр скучал, глядя в экран крохотного телевизора, принимающего только один канал — местную телестанцию, «Первый Харьковский». Название вполне соответствовало действительности, канал был не только первым, но и единственным, и второго с третьим не предвиделось. Да и этот, говорили, скоро заглохнет — передачи шли с жуткими помехами, что-то там у них вечно сбоило в оборудовании из-за ослабленного электромагнитного поля планеты. Закроют канал, как пить дать, и лишится советник Петрушевич удобной площадки для агитации перед выборами.
Вахтёр был глуховат, и потому голос диктора слышался издалека: «Урожай высок… проблемы с топливом… наша Стена крепка… руководство острога выражает надежду…» В общем, всё как всегда.
Дан успел пройти по вестибюлю с десяток шагов, прежде чем его окликнули.
— Эй, Сташев, дуй сюда! Я познакомлю тебя с отцом!
Скрестив руки на груди, Мариша, единственная девушка в группе Данилы, стояла возле высокого импозантного мужчины в галстуке и начищенных до блеска туфлях. Волосы у мужчины были седыми на висках и зачёсаны назад. Данила опешил: надо же, сам Первый советник посетил Училище, и нашёл ведь время, когда вовсю идёт предвыборная кампания!