Подобрав автомат, я сразу почувствовал себя гораздо уверенней. Путь ко второму этажу не казался теперь дорогой в ад. Но не успел я пройти по коридору и пары шагов, как на лестничной площадке, как чертики из табакерки, возникли два парня, одетых в поношенные солдатские гимнастерки. Подпольщики! Я машинально вскинул «калашник» и выстрелил. С перепугу палец на спусковом крючке заклинило, и я сжег весь рожок одной непрерывной очередью. Промахнуться с пяти метров в узком коридоре было мудрено, и враги, естественно, были повержены. Один рухнул сразу, а второй, помельче ростом, умирать не хотел — получив в грудь два десятка пуль, только хекал и крутился на месте, умудрившись даже пульнуть файерболом. Впрочем, попав в стену. Но несколько пуль в голову успокоили и его.
Черт! Как они умудрились очутиться в сердце укрепленного объекта так быстро?
А на лестнице уже слышались шаги. Поняв, что прорваться вниз без боя не удастся, я сменил рожок и залег за косяком двери, держа на мушке выход с лестницы. Незваные гости не заставили себя ждать — над верхней ступенькой замаячили еще две головы. Теперь я стрелял аккуратно, экономно расходуя патроны. Ни в кого не попал, но атака явно захлебнулась. Пару минут ничего не происходило, и я несколько расслабился. Но тут снаружи донесся грохот взрыва. Стены дрогнули, по наружной побежала трещина. Затем взрывы стали бухать один за другим.
Что это? Ведь капитаны уверяли меня, что в Городе почти нет гранат и совсем нет артиллерии!
Через некоторое время я понял, что пулеметы уже не лупят длинными, на расплав ствола очередями. Да и, судя по звукам, огневых точек заметно поубавилось. Все-таки сила солому ломит! Не прошло и пяти минут, как пулеметы умолкли совсем. Однако и неизвестные артиллеристы стали стрелять пореже.
В одну из длинных пауз между разрывами я услышал, что внизу, примерно на уровне второго этажа, застучали автоматы. Затем по ушам резанул мальчишеский визг, оборванный короткой очередью. Кто там с кем воюет?
— Эй, наверху! — донесся знакомый голос. — Я капитан Тарасов! Назовись, кто ты!
— Тарасов! — обрадовался я. — Живой! Это я, Алексей Макаров!
— Алексей! — удивился капитан. — Вы уцелели? Не стреляйте, я поднимусь!
Через мгновение Владимир мял меня в объятьях, как будто мы были давними знакомыми и не виделись сто лет. Я, честно говоря, не ожидал от него такого проявления чувств.
— Живы, вы живы, Алексей! — хрипло смеялся капитан. — Почти всю охрану ухлопали, Феофанова, вон, спалили, а вы живы!
Немного оправившись, капитан увлек меня вниз.
— А что случилось-то? А, капитан? — по пути на бегу спросил я. — Откуда они взялись уже на территории станции? И кто стреляет из пушек?
— Стреляют люди Тропинина, — ответил Тарасов, торопливо шагая в направлении щитового зала. — У него, вишь, ублюдки малолетние с поводка сорвались. Без его команды на штурм кинулись. Вот он сгоряча и… Лупит по всему, что шевелится на территории. А орудия у него с полигона. Стояло там на консервации несколько пушек и гаубиц. Испытаний-то уже лет пятьдесят не проводили, вот и забыли про них все! А Тропинин, гад, вспомнил! Снарядов-то в Городе немеряно! Столько лет клепали, аж склады ломятся!
— Это с ТОЙ химической начинкой? — охнул я, представив, что сейчас творится снаружи.
— С той самой, — кивнул капитан. — А артиллеристы у него ни к черту — стрелять совсем не умеют! Так большая часть снарядов на город падает! Похоже, кранты всему народу!
Мы достигли бронированной двери щитовой. Тут капитан тормознул, развернулся и, взяв меня за локоть, заглянул в глаза.
— Вы, это… — слова давались ему с трудом. — Врубайте все, как мы ночью планировали! Городу этого дня не пережить. Так пусть всем воздастся!
— Хорошо, Володя, — просто ответил я.
Тарасов кивнул, вытер глаза (он плакал?!!) и решительно крутанул кремальеру двери.
В зале с небольшим подковообразным пультом на нас в упор глянули дула двух автоматов. Я мысленно охнул, но тут же успокоился. Автоматчики были затянуты в черные комбинезоны Ночной стражи. И они были здесь не одни. На полу, возле стоящих вдоль стен шкафов-сборок с регистрирующими приборами, лежало несколько трупов. Среди тел я опознал трех человек из дежурной смены, которые просвещали меня ночью на предмет управления АЭС. А рядышком свернулись калачиком двое мальчишек в серой школьной форме.
Да как же?!!
— Они, гаденыши эти мелкие, порталы научились провешивать! — пояснил Тарасов, закручивая внутреннюю кремальеру двери и блокируя ее ломиком. — Хотя эти операнды относились к высшему разделу оперирования энергополями. Ну и ударили изнутри! Да и у подпольщиков сильный энигматор есть — его люди сразу на крыше реактора очутились! Короче, Алексей, мы — ваша последняя линия обороны. Похоже, что вся Третья рота уже полегла!
Я машинально прислушался — снаружи не доносилось ни звука. Ни выстрелов, ни взрывов. И сирена смолкла. Тишина…
Поняв, что выхода действительно нет, я молча полез в проход между сборками. Защиту реактора можно было отключить только вручную — ликвидировав управляющие цепи. Я торопливо выдергивал реле из намеченных ночью пакетников. Реле для меня, привыкшего к электронным микросхемам размером с ноготок младенца, были непривычными — огромные, с кулак величиной, и тяжелые как камень. Сначала я аккуратно клал их рядком у дверец, но потом, сообразив, что маюсь дурью, стал просто кидать релюхи на пол.
Две, четыре, десять. Так, в этой сборке все! Дальше, дальше! Быстрей! Еще четыре, десять, пятнадцать, и вот, наконец, последняя релюха летит под ноги, и я вытираю пот со лба. Тут пока одну из контактов вынешь — умаешься!
Я, пыхтя, вылез из прохода и под неусыпным вниманием трех пар глаз подошел к щиту. Осталась самая последняя операция — выключить циркуляционные насосы. По счастью, хоть здесь восторжествовала малая автоматизация — насосы можно было вырубить простым поворотом тумблера.
Мои пальцы легли на головку выключателя. Одно движение…
Внезапно дальняя стена вспучилась пузырем. Легкий хлопок воздуха — и перед нами стоит Виктор Палыч Плужников, собственной персоной! Так вот как выглядит финиш пресловутого портала!
Плужников небрежно взмахнул рукой и… стражники вспыхнули, словно шарики магния! Несколько секунд, и от них остались лишь кучки белого пепла. Эх, Володя, Володя…
Мои пальцы уже начали совершать поворот, но тут Виктор Палыч глянул на меня. Один взгляд — и я лечу вверх тормашками! Правда, невысоко и недалеко — до ближайшей стены. Приземление жесткое, темнеет в глазах.
Когда я прихожу в себя, Плужников стоит надо мной и укоризненно качает головой.
— Плохо, очень плохо, Алексей! При первой встрече вы показались мне довольно разумным молодым человеком!
— Поэтому вы и загнали в меня портал? По родине соскучились, а я что-то вроде передвижных ворот? — прохрипел я. Черт, больно-то как! И, кажись, рука сломана. Крепко меня приложило!
— Ну, соскучиться — не соскучился! А просто тесно мне стало в этом Городе! — хмыкнул Плужников. — Мал мой городок, мал!
— Это не ваш Город! — раздался сзади ломкий мальчишеский голос.
Ага, а вот и Мишенька пожаловал! Хе, все злодеи в сборе!
Виктор Палыч неторопливо и вроде даже как-то небрежно обернулся. Кажется, он не считает Мишеньку достойным противником. Напрасно, ох, напрасно! Впрочем… Плужников огляделся — металлическая дверь в зал по-прежнему была закрыта, ее кремальеру блокировал ломик, а других входов в помещение не было.
— Эге! — Виктор Палыч даже немного развеселился. — Так ты и есть один из вундеркиндов Макарова?
— Во-первых, я не вундеркинд! — обиделся мальчик. Похоже, он просто не знал этого слова. — Во-вторых — я свой собственный! А в-третьих, — Мишенька сделал многозначительную паузу и нахмурился, что совершенно не шло к его растрепанному ребяческому облику, — я уже не один из…
— Последний, значит, остался, — догадливо кивнул Плужников, слегка пошевелив пальцами.
Воздух между молодым и старым энигматорами словно вспыхнул. Огненная метель продолжалась всего пару мгновений, но мои зрачки словили столько «зайчиков», что я почти ослеп. Дальнейшее виделось мутно, сквозь серую пелену.
— Ого! — удивленно и немного уважительно сказал Плужников. — А ты, паренек, способный! Может, заключим союз? Я, знаешь ли, тоже один остался! Ну, что? Пойдешь ко мне в ученики?
— Нет! — отрезал мальчик. — Вы сами сказали, что Город слишком мал! Он слишком мал для нас двоих!
С этими словами Миша четко рубанул перед собой ребром ладони. Виктора Палыча отчетливо проняло. Застонав, Плужников отшатнулся, но, глухо матерясь, быстро выпрямился. Он тоже стал делать пассы руками. Пространство между ними вскипело. Начался смертельный поединок последних магов. Со стороны это смотрелось довольно занятно, если не сказать смешно — старик и мальчик машут руками, изредка выкрикивая какие-то слова. Блин, Гарри Поттер и философский камень… Я бы посмеялся, но у меня сейчас было дело. Важное дело.