— Однажды меня спросили, почему я не люблю выходить на улицу безоружный, — сказал я, припоминая кое-что из своей жизни.
— Верно, идиот какой-то, — отрезала Арлин.
К ней уже вернулось самообладание, но она все еще ершилась. Мы были добрыми друзьями, но именно это заставляло ее сильнее смущаться.
— Нет, я бы так свою знакомую не назвал, — возразил я. — Просто она жила безмятежной жизнью, никогда не бывала в заварушках.
— Это еще что? — заинтересовалась Арлин.
— Уличный жаргон, принятый в конце двадцатрго века. Так назывались потасовки, когда головорезы квартала решали преподать кому-нибудь хорошенький урок. В таких случаях лучше иметь с собой эквалайзер.
— Что-то вроде этого? — спросила Арлин, доставая свою любимую цацку, автоматический пистолет АБ-10.
— Ну да. Лежи у моей приятельницы в сумочке похожая игрушка… — начал я, но Арлин перебила меня.
— Слишком долго вынимать. Лучше, когда он на теле.
— Кто ж спорит. Я только хотел сказать, что, если бы у нее имелось что-то похожее, она бы, может, еще жила.
Арлин перестала рыться в содержимом контейнера Аэрокосмической корпорации и подняла на меня глаза.
— Прости, Флай, я старая дура.
— Иногда выдается только один шанс, и тогда или пан — или пропал. — Я шутливо ткнул девушку в бок. — С возвращеньем!
— Это ты о чем? — спросила она, кося на меня глазом, как делала всегда, когда чуяла подначку.
— О том, что к тебе вернулась чувствительность.
— Знаешь, кажется да, — оживилась Арлин. — Все-таки хорошо, когда рядом кто-то есть. Особенно когда этот «кого-то» в единственном экземпляре.
— Зато один человек — это всегда что-то настоящее, из плоти и крови. А миллион — лишь статистика, сколько бы ни причитали профессиональные плакальщики.
Арлин тоже дала мне тычка. И улыбнулась. Мы ненадолго замолчали, продолжая собирать по дороге в мастерскую разные полезные вещи. Отыскали мы ее довольно быстро. На нашу удачу, мастерская оказалась огромной и хорошо оснащенной. Понадобилось бы никак не меньше нескольких дней, чтобы обследовать все ящики и контейнеры. Но если надписи снаружи не обманывали, то ассортимент запчастей был куда богаче, чем тот, что, на мой взгляд, необходим для базы на Деймосе.
Однако ракет или хотя бы чего-то похожего на любой стадии сборки в ангаре не оказалось. Лететь было не на чем!
— Черт! Отличная идея пропала! — разочарованно воскликнула Арлин. — Какая жалость!
Не знаю почему, но мне представлялось безнравственным отказываться от надежды на спасение, стоя посреди мастерской, ломившейся от всякого добра. Я начал изучать содержимое ящиков, пока моя подруга гоняла один из них по комнате. Это нисколько мне не мешало, я всегда знал, что Арлин следовало родиться в другое время. Ей бы больше подошло быть разбойницей в эпоху крови и железа, когда каждая не обделенная здоровьем женщина совершала в своей жизни достаточное количество подвигов, чтобы множить полузабытые легенды о состязаниях и битвах воительниц-амазонок. Арлин обладала выдержкой и стальной волей, хотя терпения ей не доставало, но тут уж ничего не попишешь!
Я не рискнул бы утверждать, что встречу смерть с тем же достоинством, что она. Едва ли мне хватит стойкости, но я постараюсь целиться этой чертовке прямо в пах, если только смогу еще целиться.
Я заглядывал в ящики — большие, маленькие, средние, — а в голове потихоньку ворочалась мысль, заставившая меня пробормотать:
— Хм, неужели и теперь удастся ухватить мечту?
— Что значит «ухватить мечту»? — переспросила расслышавшая мои слова Арлин.
Но мне было не до нее. Внутренний голос вопил, заглушая доводы рассудка, полную белиберду: «Как ни странно, А.С., но это может получиться!»
3
Стоический характер Арлин Сандерс лучше выносил встречи со смертельной опасностью, чем занудное, раздражающее бормотание.
— Что значит твоя невнятная околесица?! — в ярости закричала она, подскочив к ящику, где я перебирал тонкие металлические цилиндры, весьма подходившие для зреющего у меня в голове плана.
— Да, — подтвердил я, — точно может получиться. С интонацией, обыкновенно предназначенной для умственно неполноценных детей и пьяных моряков, Арлин взмолилась:
— Скажи же ради Бога, Флай, о чем ты! Я поднял на нее глаза.
— Когда я был мальчишкой, А.С., то страшно хотел машину. Ужасно. Страшно и ужасно.
— Что ж, предадимся воспоминаниям, — пожав плечами, вздохнула девушка.
— Понимаешь, у меня не было денег на машину, но мне хотелось.
— Страшно и ужасно, да?
— Я был согласен на что угодно, только бы у этого «что угодно» были колеса и коробка передач. Пусть это будет почти телега! Но как я ни снижал свои требования, осилить машины все равно не мог.
— Твои рассуждения имеют какой-то смысл, Флай, или ты хочешь предложить мне добраться до дома автостопом?
— Совершенно верно, — поддакнул я, — я как раз веду разговор о транспорте. На машину денег не хватало, но время от времени хватало на какую-нибудь отдельную деталь, и, знаешь, чем это закончилось?
Арлин подбоченилась, склонила голову набок и произнесла:
— Дай подумать. Значит, ты собирал запчасти, собирал и собирал и наконец построил свой собственный Ф-20! Или это был авианосец? А может, самолет-амфибия?
Я пропустил колкости мимо ушей.
— Я сам собрал машину. Она имела некоторые недостатки, в частности, была без тормозов, но зато ездила! А какой громоподобный звук издала эта крошка, когда перевернулась!
Арлин наконец поняла, к чему я клоню.
— Все дразнишься, парень!
— Нет, я действительно собрал машину…
— Ты просто сумасшедший, если думаешь, что из запчастей можно построить самодельную ракету!
Я вертанулся на каблуке и завопил:
— Значит, ты тоже об этом думала! Гениальная идея, правда? Мы построим ракету и смотаемся отсюда.
Арлин была само воплощенное терпение.
— Автомобиль — это одно, Флай, а ракета — совсем другое.
— После всего, через что мы прошли, ты хочешь сказать, что у нас ничего не выйдет? — Я посмотрел девушке прямо в глаза.
— Лучше внимательно погляди на мои губы, — так же, не отводя взгляда, сказала она. — Мы не сможем этого сделать!
— Но мы же ничего не теряем, А.С. Вряд ли это труднее, чем одолеть Паука.
— Хотелось бы думать, что так, — последовало неохотное признание. — С чего предлагаешь начать?
Арлин всегда раздражалась, когда я для убедительности прибегал к неопровержимым доводам. Но я-то знал, что мы в состоянии справиться. Только требовалась инструкция.
— Нужны технические данные, — продолжил я.
— Технические данные?
— Чертежи, которые мы отдадим в конструкторский отдел.
— Скажешь тоже. Конструкторский отдел — это я.
— Правильно, — кивнул я с улыбкой.
— А кто же тогда ты, Флай Таггарт?
— Все остальное.
Мы приступили к поискам руководства и через десять минут, обшарив каждый уголок, нашли его там, где и следовало ожидать — рядом с кофеваркой. Я попробовал уговорить подругу приготовить кофе, но она уставилась на меня так, словно я нарастил себе вторую голову.
Пришлось готовить самому — я и забыл, что Арлин не опускается до соблазнов, как ваш покорный слуга, да к тому же с величайшим удовольствием. Я рассудил, что уж коли мне суждено превратиться в поточную линию, то организму потребуется весь кофеин, который он в состоянии выдержать.
Затем мы взялись за дело. Самым разумным представлялось построить маленькую почтовую ракету, рассчитанную на одного, но способную вместить двоих, если им не противна мысль сидеть друг у друга на голове. Я составил список необходимых деталей и за три часа нашел почти все, что требовалось. Кроме одной штуковины. Я знал, как она по-настоящему называлась, но не мог вспомнить. Мы провели в поисках еще час и, хотя так и не нашли деталь, обнаружили множество бесценных инструментов: отвертку, дрель, лупу и дырокол.
— Для начала сойдет, — смилостивилась Арлин. — Уверена, эта вещица выплывет, пока мы соберем остальное. Пора приступать. Трудно судить, с какой скоростью из купола выходит воздух. Возможно, у нас в запасе месяц, а возможно, всего несколько дней.
Я не стал оспаривать столь оптимистические прогнозы, тем более, что и пессимистические-то никогда не оспаривал!
— Мы не обследовали эти прикрытые брезентом кучи, — заметил я, — кроме того, есть другие комнаты. Однако до начала работы неплохо бы еще раз сходить на добычу. Нам нужна еда, вода и все имеющиеся здесь баллоны с жидким кислородом и водородом.
Арлин кивнула. Мы соревновались с крепкой командой воздушных молекул, и у них была фора. Не считая того, что кислород требовался для топлива, мы должны были еще как-то дышать в ближайшие несколько дней. Или даже недель. Согласитесь, судьба поступила бы жестоко, дав нам закрутить последнюю гайку и вбить последнюю заклепку только для того, чтобы окочуриться от кислородного голодания. В голове созрела очередная мысль.