Он умер в 1940 году в своем поместье в Нидерландах счастливым человеком. Но успел отправить приветственное письмо Гитлеру по поводу взятия Парижа. Нидерланды, спасшие его, были захвачены немцами. Роттердам разбомблен, снесен до основания. Он ушел, твердо зная, что Германия – оплот христианства, а Британия – царство сатаны, масонства и либералов.
Какое нам дело до политиков, когда они гремят гвоздями?
Какое дело?
Мы живем внутри них. Им решать, что с нами случится.
Кто над нами? Новый феодализм
См.: Сатирикон, 1909, № 16. С. 5
Новый феодализм. Почти по Ключевскому. Баронам («боярам»?) за службу дарованы феоды (регионы / корпорации). Это – 50 % экономики, госсектор, госкорпорации. Вокруг них – свои, те, кто «внутри», те, кто «допущены», команды. Аналог – служилые дворяне, «опричники» и т. п. Всё это еще 15–20 % экономики, облепившей госкорпорации и властные структуры всех уровней.
Плюс крупные куски, отданные в откуп. Пара сотен семей. Плюс с десяток нерезидентов (типа Ост-Индских компаний). Еще 15–20 % экономики. Соединено денежной данью, присягой на верность, структурами, не видимыми на поверхности, личной унией, семейными союзами.
Свободная экономика – 10–15 %. В основном, розница. Обложена данью, как Золотой Орде. Независимый бизнес сжимается, умирает.
Приватизированное государство. Проблема – власть не передаваема по наследству. Значит, собственность подвержена переделам. Неустойчивость, взрывоопасность. Для нас для всех – неудачный проект, тупик, в который загнали трамвайный вагон.
Достучаться до власти – тихо и интеллигентно. Как?
Проблема реального, жизнеспособного, действенного либерализма, строительного либерализма в корыстных, национальных интересах, в интересах среднего класса, вместо его подмены людьми из паноптикума.
Как? Пока неизвестно.
И еще. В этой системе – где Ваше место?
Как сделаться мишенью
См.: Сатирикон, 1908, № 22. С. 5. Рис. Н. Ремизова
Как натравить на себя власть. 18 правил
Обычно вас не замечают. Хотя, конечно, кажется, что именно на вас направлены прожекторы.
Как достать государство? Как сделать так, чтобы оно, наконец, повернулось к вам лицом?
Это доступно каждому, хотя и требует упражнений.
1) Назвать всех, кого перестреляете, была бы ваша воля; и еще – кого пересажаете. Чу, не гром гремит – а колокол звонит.
2) Послать поименно – всех, кто виноват, что жизнь такая – куда-то туда; а для надежности послать еще сто раз, дав именам эпитеты. Эпитеты должны быть точными и ясно толковаться.
3) Быть идеальным – для зачистки, для бытия – щепкой, когда лес рубят; и не убраться заблаговременно.
4) Махать всем страждущим; мы, мы – тоже власть, сюда-сюда, а мускул наш – растет. Власть параллельная.
5) Звать на баррикады, желательно басом, но не в Париже, а по месту жительства.
6) Наступить кому-то на крупную ногу. И даже не заметить, что а) наступил, б) что было больно.
7) Стать козлом отпущения. Большим козлом. Нет, козлищем. Чтобы всё можно было спихнуть. На вас, козла, спокойно делающего круги у прикола.
8) Знать лишнее. Когда, с кем, почему, в какое время, что получилось, и как всё это не вяжется с новейшей картиной мира. Ага!
9) Говорить, как громкоговоритель. Желать общения. И радоваться: «Ну, как сказал! С каким родился слогом!»
10) Вдруг стать пупом, с которым – никогда, ничто. Не может быть по смыслу. По жизни. Непоколебим, как мир. Нет сил, способных сдвинуть.
11) Быть, точнее оказаться, не там, не в тот момент, не с теми и не так. И озираться радостно: что вижу я! О, как я слышу! Какие хорошие уши!
12) Иметь, иметь всё то, что требуется государству, и все это знают. Сверчок это знает. Шесток это чует. А ты портишься и трепещешь, как мотыль.
13) Не подходить по жизни. Цвет волос, корни, язык, на что молишься, во что веруешь – всё не то, чужой, другой, инако сложенный и мыслящий инако.
14) Быть триумфальным. Самой известностью внушать надежду на перемены, властям – опаску, ревность, дрожь. Быть замечательно беспомощным предметом, чтобы вас (действие) всем – в назидание.
15) Сачковать. Правила – побоку. Их посылать – подальше. Их обходить – наслаждаясь, как пьешь воду. Считать, что кот, котище – дремлет. Выпендриваться и не ждать доноса!
16) Не принимать. Не присягать. Не подчиняться. Не подписывать. И никогда не соглашаться.
17) Пытаться быть свободным – там, где от тебя этого не ожидают.
18) Прозевать. Букву, намек, имя, указующий палец. Честно и добросовестно – прозевать.
А как это бывает по жизни?
Истории?
Их много есть у нас.
Проклясть. Мандельштам
День ноябрьский, год символичный – 1933 год. «Мы живем, под собою не чуя страны… Кто мяучит, кто плачет, кто хнычет, лишь один он бабачит и тычет. Как подковы кует за указом указ – кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз».
Стих этот читать ближним своим. Упоенно. Нельзя не прочитать. Отличный стих. Просится наружу. Но – тсс, никому, а то дойдет – за это расстреляют.
Разумное соображение – а то. Пять месяцев – и он дошел.
День майский, год закономерный – 1934 год – арест, но не расстрел, а ссылка.
В Чердынь, туда, где Пермь Великая, ну а потом – в Воронеж.
А что в Воронеже? Пытаться откупиться в большеглазой оде.
Вот, Ода. Зима в Воронеже, год прокуренный – 1937. Долгое, натужное творение, в кармане – нож. «Глазами Сталина раздвинута гора и вдаль прищурилась равнина…». «Он свесился с трибуны, как с горы, в бугры голов. Должник сильнее иска, могучие глаза решительно добры, густая бровь кому-то светит близко…».
Симметрия: проклясть – и откупиться.
Проклясть, быть взятым, сосланным, пытаться откупиться, вернуться – опять в Москву, и снова – по симметрии – быть взятым.
Май, год, сложенный в конверт, – 1938 год, арест. Пять месяцев во Владивостоке – в пересыльном лагере. «Истощен до крайности. Исхудал, неузнаваем почти» – последнее письмо. Декабрь, 1938 год – не пережил.
В сорок семь лет. В целых сорок семь лет.
«Кто-то прислал ко мне юного поэта, маленького, темненького, сутулого, такого скромного, такого робкого, что он читал едва слышно, и руки у него были мокрые и холодные. Ничего о нем раньше мы не знали, кто его прислал – не помню (может быть, он сам пришел)…»[2].
А, собственно, какая разница, кто к нам его прислал.
Он пришел сам.
Прозевать. Никитенко
См.: Сатирикон, 1908, № 5. С. 2. Рис. А. Яковлева
Перед новым 1835-м годом знаменитый цензор Александр Никитенко был посажен на гауптвахту на восемь дней первым лицом государства (Николаем I) по жалобе митрополита Серафима на то, что были пропущены в печать стихи Виктора Гюго, называвшиеся «Красавице». Он «умолял его как православного царя оградить церковь и веру от поруганий поэзии»[3]. Вот эти стихи:
Красавице
Когда б я был царем всему земному миру,Волшебница! Тогда б поверг я пред тобойВсё, всё, что власть дает народному кумиру:Державу, скипетр, трон, корону и порфиру,За взор, за взгляд единый твой!И если б богом был – селеньями святымиКлянусь – я отдал бы прохладу райских струйИ сонмы ангелов с их песнями живыми,Гармонию миров и власть мою над нимиЗа твой единый поцелуй!