Кевин Роуз
Правосудие Йезма
(Конан — 46)
Пролог
Заезжих купцов в Аренджуне грабили постоянно и настолько часто, что это стало обычным делом. Грабители даже не утруждали себя тем, чтобы придумать нечто оригинальное. Выждав минуту, когда «золотая» жертва оставалась в одиночестве, злоумышленник подходил к ней и, угрожая оружием, требовал отдать все ценности.
Постепенно грабители обнаглели до того, что их перестало смущать присутствие охраны: ну придется немного помахать мечом, может, получить пару-тройку ран, зато добыча с лихвой окупит все хлопоты. Правда, в таких случаях воры не выходили на дело по одному, а захватывали с собой нескольких проверенных сообщников. В общем, как ни крути, способ грабежа не менялся. Разница, по большому счету, заключалась лишь в том, проливалась кровь или нет.
Что ж, у каждого ремесла есть свои приемы и традиции, и воровство, во всяком случае в Аренджуне, не было исключением. Так продолжалось до тех пор, пока гандер Бенто не додумался до такого интересного способа грабежа, что заслужил этим прозвище сына Бела — бога воров.
Задумка Бенто была до гениальности проста. Он втирался в доверие к купцу, потом под благовидным предлогом заводил бедолагу в глухое местечко, которых в самом Аренджуне и его окрестностях было предостаточно, а затем, убедившись, что никто ему не помешает, в одно мгновение превращался из достойного доверия, порядочного и надежного спутника в жестокого и беспощадного грабителя. Но он не приставлял к горлу своей жертвы нож, он просто красочно описывал самые зверские способы расправы, пока перепуганный до полусмерти купец сам не предлагал ему забрать свои сокровища. Одного несчастного Бенто заставил рыть самому себе могилу, с ласковой улыбкой пояснив, что так в Заморе приносят жертвы богу-пауку Затху; другого привел к заброшенной пещере неподалеку от Аренджуна и в красках и лицах описал живущих в ней упырей, а затем пообещал связать беднягу и оставить в пещере на ночь, чтобы отвратительные твари могли попировать без помех.
Изобретательность гандера, когда он брался описывать различные ужасы, ожидавшие купцов, была неистощима. Никаких упырей, естественно, в пещере никогда не было, а приносить жертвы никому из богов Бенто не собирался, поскольку давно уже решил для себя, что боги и люди ходят по разным дорогам и чем меньше эти дороги пересекаются, тем лучше. Но страх срабатывал безотказно, и жертвы Бенто сами предлагали ему любую награду, лишь бы он сохранил им жизнь и вывел их в безопасное место. Купцы с восторгом и благодарностью писали письма своим управляющим, приказывая отдать предъявителю бумаги названную гандером сумму, и лишь после этого обретали свободу. А по вечерам в притонах Лабиринта проходимцы всех мастей хохотали до упаду, слушая рассказы об очередных проделках Бенто.
Но вскоре гандер выяснил, что слава может приносить неприятности. Постепенно ему становилось все труднее и труднее осуществлять свои замыслы. О «подвигах» Бенто заговорили на всех углах, по городу поползли слухи, один ужаснее другого, и купцы, которые и без того никогда не отличались излишней доверчивостью, стали опасаться всего и вся. Осторожность начала брать верх над жадностью, и Бенто пришлось пошевелить мозгами, чтобы не лишиться доходов.
Самым трудным было завоевать расположение намеченной жертвы. Поначалу гандеру легко удавалось выдавать себя за знатока города, который любезно предлагал купцу показать все интересующие того места, но с течением времени грабитель приобрел такую известность, что глупцов, попадавшихся на этот крючок, почти не осталось. Тогда Бенто придумал иную хитрость: он нанимал нескольких бродяг, которые разыгрывали нападение на купца. Когда жертва уже почти прощалась с жизнью, появлялся неожиданный спаситель и освобождал несчастного. Стоит ли говорить, что благодарный купец начинал доверять своему спасителю больше, чем самому себе. Увы, лишь для того, чтобы впоследствии горько в этом раскаяться.
Но наступило время, когда перестала срабатывать и эта уловка, и Бенто почувствовал, что в самом Аренджуне ему больше нечего делать. Тогда он начал поджидать караваны, приближавшиеся к городу, и «обрабатывать» купцов, пока те еще не услышали городских слухов. Одним из его постоянных спутников в этих похождениях стал киммериец Конан.
Гандер впервые увидел северного варвара в одном из притонов Лабиринта — знаменитого квартала воров. В тот вечер у молодого киммерийца вышла стычка с одним из завсегдатаев — жутким верзилой, который славился как один из самых беспощадных наемных убийц.
Ни разу в жизни он не вызвал ни у кого добрых чувств, зато почти все, кто хоть однажды видел эту рожу, цепенели от ужаса. Его нанимали те, кому нужно было не просто избавиться от врага, но, заставить перед смертью вдоволь помучиться, и тот с удовольствием выполнял эту работу, наслаждаясь ею. Многие из друзей и родственников его жертв мечтали свести с ним счеты, но никому не удавалось этого сделать, хотя много раз жизнь убийцы висела на волоске. Сам он говорил, что жив до сих пор потому, что никогда не совершает ошибок, но в тот вечер допустил сразу две: первую, когда презрительно отозвался о Киммерии, а вторую — когда решил расправиться с молодым киммерийцем, которого взбесили недобрые слова о его родине.
Он был выше и тяжелее Конана и больше походил на огромную белую обезьяну, из тех, что ломают человеку кости одним объятием. По сравнению с ним киммериец, хотя и отличался высоким ростом и отличной мускулатурой, выглядел подростком, и верзила подумал, что эта драка лишь позабавит его. Но уже через несколько мгновений в глазах убийцы появился страх: он понял, что не справится с варваром. Движения Конана были быстрее дуновения ветра. Раз за разом он ускользал от ударов, способных расколоть ствол дерева, а затем одним едва заметным прыжком очутился лицом к лицу с противником. Еще мгновение — и сильные руки варвара обхватили голову верзилы и начали медленно поворачивать ее, до тех пор пока не раздался хруст шейных позвонков и в Лабиринте не стало одним наемным убийцей меньше.
Очень скоро Конан и Бенто стали неразлучны, и слава, которую они обрели благодаря своим похождениям, затмила славу всех остальных воров Аренджуна. Гандер искренне считал, что лучшего напарника найти невозможно. Киммериец выгодно отличался от прочих обитателей Лабиринта. В отличие от большинства из них он не был городским человеком, способным жить только среди каменных строений. Он больше привык к лесам и горам, а долгие переходы и ночи под открытым небом нисколько не тяготили его. Это и привлекало к нему бывшего наемника Бенто, который большую часть жизни провел в походах, сражаясь с разными армиями за неизвестных ему королей. Они оба были чужаками в этом городе, да, пожалуй, и во всем цивилизованном мире: один — потому что еще не знал его, а другой — потому что знал слишком хорошо и не видел в нем ничего привлекательного.