Dark Window
К последней полуночи
(повесть о настоящем Деде Морозе)
От автора:
Все без исключения стихотворения и стихотворные вставки взяты с интернетовских сайтов, посвящённых Новому Году. Большое спасибо создателям этих страничек и авторам произведений, чьи строчки были заимствованы.
Special Thanx:
Екатерине Дмитриевой и Анастасии Митрошиной, обеспечивших мне первую главу, с которой всё и завертелось…
"— А я-то всегда был уверен, что дети — просто сказочные чудища, — заметил Единорог…
…Губы у Алисы дрогнули в улыбке, и она сказала:
— А, знаете, я всегда была уверена, что единороги — просто сказочные чудища. Я никогда не видела живого единорога!
— Что ж, теперь, когда мы увидели друг друга, — сказал Единорог, — можем договориться: если ты будешь верить в меня, я буду верить в тебя! Идёт?"
Льюис Кэрролл "Алиса в Зазеркалье".1
Подъезд насквозь пропитался запахами ремонта. Глаза слезились. В ноздрях зверски свербело. Пары краски щипали даже горло.
— Ты уверена, что она нас ждёт? — взволнованно-хрипловатый голос игриво отразился от свежевыкрашенных стен, и палец Деда Мороза вдавил кнопку звонка.
Снегурочка зажала ноздри узорной варежкой.
— Чего-то мне всё больше хочется, чтобы её не оказалось дома, — хмуро заметила она, наблюдая за немерянным энтузиазмом красношубого спутника. Тот только отмахнулся, с надеждой сверля дверь огненными взглядами. Судьбе было угодно ублажить почтенного старца с бородой из ваты. Когда Дед Мороз твёрдо вознамерился позвонить второй раз, а Снегурочка вознесла изящную ножку над лестницей, уводящей вниз, дверь квартиры открылась.
На пороге стояла Настя.
В преддверии праздника она выглядела особенно восхитительно. Сегодня её волосы были светлыми, длинными и волнистыми. Золотой водопад, мерцая в тусклом свете подъездной лампочки, уходил за покатые плечи, но несколько прядей прелестными нитями, закрученными в спирали, спускались к пышной груди. Её стройную фигуру плотно облегало прекрасное длинное платье из чёрного шёлка. Взгляд Деда Мороза тут же намертво прикипел к двум волнующе глубокими разрезам, откуда соблазнительно выставлялись ноги, охваченные чёрными же колготками, усыпанными золотистыми блёстками. Глаза Настёны, обрамлённые пушистыми ресницами, удивлённо уставились на парочку, топтавшуюся у порога.
Jingle bells, jingle bellsJingle all the way,Oh what fun it is to rideIn a one-horse open sleigh.
Звуки рожденственских колокольчиков вихрились, сплетались в искристую дорожку, уводящую к счастью, успеху, удаче. Дед Мороз побагровел то ли от смущения, то ли от тёплых чувств. Его глаза расширились и странно заблестели. А мешок с подарками — чего прежде никогда не случалось! — вывалился из ослабевших рук на давно не мытый пол рядом с ковриком для протирки ног.
Снегурочке кр-р-райне не понр-р-равилась происшедшая трансформация.
— Ты чего? — её острый локоток саданул Деда Мороза.
— Я ведь… это… подарочек… — смущённо пролепетал тот, потирая потревоженный бок.
— Подарочек… ага… — жёстко промолвила Снегурочка и повторила неласковую операцию. — Ты ещё тот подарочек. Давай, доставай, что должен отдать, и уже пойдём.
— Ах, да, — и Дед Мороз суетливо зашарил по карманам, не в силах оторвать взор от той, кому вот-вот, через секунду-другую, должен был достаться подарок. Какой?..
К сожалению, это так и осталось тайной для прогрессивного человечества. Для непрогрессивного, кстати, тоже. Потому что Снегурочка решила иначе.
— Деда Мороза видела? — сурово спросила она, загораживая остолбеневшего истукана в красной шубе.
Настя от изумления не проронила ни слова.
— Молчание — знак согласия, — кивнула Снегурочка и подвела предварительные итоги. — Значит, видела. Будет с тебя. На этот год для подарка вполне достаточно.
И она самостоятельно захлопнула дверь, оставив ничего не понимающую Настёну в тёплом пространстве квартиры.
— Пошли, пошли, — и Снегурочка решительно поволокла своего спутника к лестнице. — Куда уставился, урод старый. Глянь, борода уже вся седая, даром что из ваты, а всё туда же тянет. Мешок-то подбери, олух. Детям-то что вручать станем?
Дед Мороз на автомате поднял мешок и побрёл за Снегурочкой, непрестанно оглядываясь. Он страстно хотел, чтобы дверь снова распахнулась. Но судьба, вспомнив, какого она рода, всецело перешла на сторону Снегурочки. И дверь тоже. Перебивая пары краски, в подъезде запахло женской солидарностью, и Деду Морозу пришлось ретироваться.
Нет, дверь, конечно, распахнулась. И Настя даже вышла из квартиры, желая выяснить, зачем же к ней всё-таки приходили Дед Мороз со Снегурочкой. Но те были уже далеко.
Оглушительный хлопок снизу ознаменовал отбытие двух почти что сказочных существ, и Настёна тихо закрыла дверь обратно, чтобы в спокойной обстановке продолжить подготовку к встрече Нового Года. Времени ещё оставалось предостаточно.
2
Зима на крыше серыеБросает семенаРастит морковки белыеПод крышами она…
Я смотрел не на сосульки, а на Снегурочку, наливавшуюся недовольством. Я должен был радоваться ей, но почему-то меня больше заботило то, что дверь закрылась слишком рано.
— Ну, — пошла в атаку вечная спутница Деда Мороза, — как ты всё это объяснишь?
Речь, вне всяких сомнений, шла о моём поведении.
Я отряхнул несуществующую пылинку с обшлага красной шубы, чуть слышно шмыгнул носом, снял перчатку, погладил бороду, потом усы, потом снова бороду. Гладить бороду мне нравилось куда больше, особенно, её нижнюю часть. Когда я впервые надел бороду и увидел в зеркале это куцее недоразумение, над прогулкой зловещей тенью нависла судьба несбыточной мечты. Но Снегурочка взяла судьбу в свои руки, и уже через полчаса я примерял удлиннёный вариант. Если верхняя часть бороды смотрелась серо, банально и сухо, то нижняя поражала шелковистым блеском.
«А чего это у тебя?…» — удивлялись случайно встреченные знакомые, некультурно тыча пальцем в направлении моего подбородка.
«Просто верхнюю часть я мою обычным шампунем», — прерывал я ненужные вопросы.
«А нижнюю?» — спрашивали те, кто носил славу вечных тормозов.
Приходилось отмалчиваться. Откуда им было знать, что ни одна из известнейших фирм пока не заявила права на это пушистое великолепие.
Снегурочка напряжённо вздохнула.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});