Толпа раздвинулась в стороны. К пылающему дому пробежали санитары с носилками и врач. Рэстис было кинулся за ними, но путь ему опять преградили ружья гвардейцев. Через минусу первая пара санитаров уже шла назад. На носилках они несли беспомощную человеческую фигуру, закутанную в обгоревшие простыни.
— Кто это? Покажите?! — завопили монахи. Рэстис бесцеремонно отбросил простыню с лица человека на носилках. Это был доктор Канир. Глаза его были закрыты, все лицо в ожогах. У монахов вырвался вздох разочарования. Но тут появилась следующая пара санитаров с носилками, и толпа снова насторожилась. На этот раз Рэстису не удалось заглянуть в лицо человеку, лежавшему на носилках. Рядом с ними шли врач и гвардеец с ружьем. Рэстис пошел за врачом.
— Ведеор доктор, умоляю… Скажите, кто это?
— Девушка! — отрывисто бросил врач. — Не задерживайте, ведеор!
— А как она? Как ее состояние?! — крикнул Рэстис.
— Я думаю, все обойдется.
Врач строго посмотрел на бородатого гиганта:
— Позвольте, а кто она вам?
— Невеста! — не задумываясь, ответил Рэстис, и в груди у него стало горячо от этого простого слова.
— Ах, вон как…
Тем временем санитары подошли с носилками к карете скорой помощи.
— Ведеор доктор, можно мне с вами?
У Рэстиса был такой вид, что казалось, откажи ему доктор, и он его тотчас же растерзает в клочья.
— Садитесь! — махнул врач рукой. Рэстис прыгнул в машину вслед за носилками. Взвыла сирена, и карета скорой помощи пошла через горящую Гроссерию в город…
Было уже восемь часов утра, когда Рэстис, усталый и разбитый, вернулся к себе в номер, в гостиницу «Кристалл». Рульф уже был там. Грузный верзила был весь выпачкан в саже, а на одежде его красовалось множество прогоревших дыр. Но, в общем, он был бодр и здоров.
— Наконец-то, Рэ! Ты цел? — приветствовал он Рэстиса.
— Цел, как видишь!
— А я, как ты скрылся, помогал там немного, и вот видишь, в каком виде! Я тоже только что ввалился и не успел еще помыться. Ну и история, Рэ! Прямо потрясающая! Да, прости, как дочь профессора?
— В порядке. Ей сделали вливание крови. Возможно, потребуется пересадка кожи. Но, в общем, ничего опасного. Боли вот только терпит, бедняжка, просто жуткие…
— Ты видел ее?
— Нет, не допустили. Но врач сказал, что она в сознании и держится молодцом. Через неделю обещал разрешить свидание. А какие у тебя новости?
— У меня? Что у меня за новости? Слухи одни… Ну, с Материоном дело ясное — взорвался как бомба! Скорей всего он и впрямь увел гросса и профессора в это самое святейшее собрание. Понимал, видно, что иначе Арсе будет конец. Вот тебе и робот!..
— Да, по-видимому, это так… Ну, а жертв много?
— Никто еще ничего не знает. Но, конечно, тут будет счет не на сотни, а на тысячи! Говорят, делегаты Сардунского собора все до одного погибли. Они ведь жили прямо во дворце святейшего собрания! Да! И еще я был свидетелем интересной сцены! Утром на пепелище Гроссерии приехал откуда-то протер Вигурий. Толстый такой, здоровенный, а ревел как белуга! Монахи его уже величали «вашей святостью». Он, поди, и будет новым гроссом.
— А о Материоне говорят?
— Ни слова! Причину взрыва приписывают марабранскому богу. Говорят, что гросс Брискаль прогневил его, вот бог с ним и рассчитался…
— Что ж, в этом есть зерно истины. Марабранский бог остался верен себе, даже превратившись в Материона. Но уничтожение гросса и Гроссерии ничего не даст! Поставят нового сына божьего, отстроят новые дворцы и храмы! Это ложный путь! Нужно идти по пути моего учителя профессора Нотгорна! Теперь, Рульф, когда у нас есть ментранс и материализатор мысли, мы так развернемся, что…
— Погоди, Рэ! Это разговор на долгое время, а я сейчас устал. Завтра поговорим подробно…
Прага — Москва — Прага
1963–1965 гг.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});