Гарнер Алан
Волшебный камень Бризингамена
Алан Гарнер
Волшебный камень Бризингамена
Легенда местечка Олдерли
Однажды тихим октябрьским рассветом, давным-давно, и даже еще давнее, через гребень Олдерли Эдж1, ехал верхом на лошади один фермер. Ехал он из Моберли на ярмарку в городок Макклесфилд.
Утро выглядело пасмурным, но погода была мягкая, легкие туманы то и дело перебегали дорогу, леса стояли безмолвны, похоже было, что день распогодится. Фермер пребывал в хорошем расположении духа, свою снежно-белую кобылу не понукал; ему хотелось, чтобы на ярмарку она пришла не уезженной. Назад-то он вернется пешком, но зато и богатым человеком!
Мысли его уже были в городе, пока сам он только еще находился на гребне холма, и как раз подъезжал к тому месту, которое носило неприятное название Воровское Логово. В этом самом месте лошадь вдруг остановилась и ни кнутом, ни шпорами не давала себя уговорить. Вообще-то она понимала, что такое шпоры и кнут, и строгие окрики хозяина тоже слышала, но глаза, которые на нее смотрели и не давали ей шелохнуться, были сильнее и шпор, и кнута.
Прямо на самой тропе, где, можно поклясться, только что никого не было, стоял старик, высокий ростом, длинноволосый и длиннобородый.
- Ты идешь, чтобы продать лошадь, - сказал он. - Я пришел ее купить. Сколько ты просишь за нее?
Но фермеру хотелось продать лошадь именно на ярмарке, там ведь будет много покупателей и можно будет поторговаться. Он довольно грубо велел старику посторониться, он, мол, не собирается из-за него опоздать на торжище.
- Что ж, ступай своей дорогой, - сказал старик. - Лошадь никто не купит. Я буду ждать тебя здесь на исходе дня.
В следующий миг его уже не было, и фермер не сумел бы объяснить, как он исчез и куда он девался.
Денек стоял теплый, а в таверне было прохладно, и все, кто глядел на кобылу, в один голос говорили, что это прекрасное животное, гордость Чешира, королева среди кобыл. И все сходились на том, что лучше лошади в тот день на ярмарке не видали, но никто почему-то даже не сделал попытки ее купить.
Когда небо разрумянило запад, изрядно уставший и в кислом настроении фермер покинул городок Макклесфилд.
У Воровского Логова лошадь застыла: старик их поджидал.
Решив, что любая цена лучше никакой, фермер согласился продать ему лошадь.
- Сколько ты дашь за нее? - спросил он.
- Достаточно. А теперь следуй за мной. И прошли они мимо Семи Елей и Золотого Камня в сторону Грозовой Вершины и Седловины Пней. И остановились они перед огромным камнем, как бы вставленным в склон холма. Старик поднял посох и легонько дотронулся до камня, и тот раскололся под звук громового раската. При этом фермер свалился с лошади и стал на коленях просить пощадить его и отпустить домой невредимым. Пусть лошадь останется, Бог с ней. Только бы ему сохранили жизнь, довольно с него и этого.
Чародей, а старик именно и был чародеем, велел фермеру встать.
- Я обещаю тебе, с тобой ничего не случится, - сказал он. - Не пугайся, тебе предстоит увидеть истинные чудеса.
За камнем находились железные ворота. Их как раз чародей и отворил и повел фермера с его лошадью по узкому туннелю в самую глубь холма. Свет, довольно слабый, но приятный для глаз, указывал путь. Проход кончился, и они вступили в пещеру, где взгляду фермера предстало удивительное зрелище - сто сорок рыцарей в серебристых доспехах, и рядом с каждым из них, кроме одного, - снежно-белый конь.
- Они все спят зачарованным сном, - сказал чародей, - пока не наступит день, а наступит он непременно - когда погибель будет грозить Англии, а английские матери будут в слезах. Тогда выйдут они все из глубин этого холма и в битве, трижды выигранной и трижды проигранной на равнине, сбросят врага в море.
Потом бедный фермер, онемевший, от священного ужаса, последовал за чародеем в соседнюю пещеру, где кучами были насыпаны золото, серебро и драгоценные камни.
- Бери сколько сможешь унести в уплату за лошадь. И когда фермер набил драгоценностями свои карманы (обширные, как и его земли), завернул в рубаху и еще зажал в кулаках, чародей спешно провел его к выходу и вышвырнул за железные ворота. Фермер споткнулся, прокатился раскат грома, он оглянулся, но увидел только голый камень. Фермер был один на холме, неподалеку от Грозовой Вершины. В небо поднялась круглая полная луна, наступила ночь.
И хотя много лет спустя он старался отыскать это место, ни он и никто после него не мог снова увидеть железные ворота. Нелл Бек говорила, что она их однажды видела, но всем было известно, что Нелл Бек сумасшедшая, и когда она умерла, ее похоронили под размытым берегом на краю поля, которое до сих пор носит ее имя.
Хаймост Рэдмэнхей
Проходя мимо купе, проводник постучал в дверь.
- Уилмслоу через пятнадцать минут!
- Спасибо! - отозвался Колин.
Сьюзен стала убирать сотворенный за дорогу разкардаш: прочитанные журналы, яблочные огрызки, шкурки от апельсинов, пустые пакеты. Колин в это время стягивал поклажу с вещевой полки. И вот уже через три минуты они сидели на кончике вагонных кресел, пальто - через руку, чемоданы в другой руке, как всякий пассажир во веки веков до них, а также и после, впавшие в то паршивое состояние, которое называется "конец путешествия", когда и делать ничего не делаешь, и расслабиться - никакой возможности. Эти последние мили показались им самыми длинными.
Платформа в Уилмслоу была густо уставлена встречающими, да еще из вагонов выплеснулась куча народу. Тем не менее, Колин и Сьюзен без труда узнали среди толпы Гаутера Моссока. Обтекая его, толпа редела. Люди всасывались в ворота, где был обозначен выход в город. Колин и Сьюзен стояли одиноко на дальнем конце платформы. Гаутер, издали помахав ребятам, уже приближался к ним широкими шагами.
Он напоминал дуб: не слишком высокий, крепко-костный, с тугими мышцами. Лицо у него было круглое, хорошо вылепленное, голубые глаза откликались веселыми морщинками на то, что произносил рот. Его спину плотно обтягивал твидовый пиджак, а на ноги, чуть кривоватые, как бревна старинного дома, были натянуты бриджи, засунутые в шерстяные носки чуть выше раздувшихся лодыжек. На голове его сидела слегка потерявшая форму фетровая шляпа, а подбитые гвоздиками ботинки высекали искры, пока он шагал по платформе.
- Привет! Я думаю, вы и есть - Сьюзен и Колин, а? Голос у него был высокий и напоминал порывы осеннего ветра.
- Да, это мы, - сказал Колин. - А вы - мистер Моссок?
- Я. Только, пожалуйста, давай без этих твоих "мистеров". Меня зовут Гаутер. Ну, пошли. У Бесс ужин готов, а мы совсем еще и не дома.
Он подхватил чемоданы, и они спустились по лесенке на привокзальную площадь, где стояла фермерская тележка на высоких красных колесах, а в оглоблях ждала белая мохноногая лошадь с косматой гривой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});