Определившись с дальнейшими действиями, я отправился в Центр управления и пообщался с Нирсом. Если он и был несколько озадачен поворотом дел, понять это было невозможно. Он воспринял корректировку как данность и подключил свои ресурсы мне в помощь. Благодаря приборам мы определили несколько малонаселённых мест, которые могли бы мне подойти. После нескольких часов обсуждений я отверг наиболее привлекательный вариант в герцогстве Альстерн. Это была бедная, засушливая территория с редкими в основном мелкими поселениями. Для моих целей хорошо подходит. Второй положительный момент именно это герцогство примыкало к горному хребту, через который вёлся туннель и, в последующем, здесь будет проходить основная моя деятельность. Кроме того мой приорат обосновывается в этих местах. Однако подумав, я решил, что мне не следует сразу появляться в герцогстве. Неизвестно как всё пойдёт в будущем и не следует себя "светить" заранее. Поэтому был выбран другой путь.
Графство Аненерман на противоположном конце империи удовлетворило моим требованиям. Оно примыкает к защитной стене. Население из-за частых набегов орков невелико и сосредоточено в хорошо укреплённых городках. Но есть несколько небольших деревень в заболоченной труднодоступной местности в ста пятидесяти километрах от Скальма. Места глухие и никому не интересные. Правда недавние события проходили поблизости, и искать меня здесь будут в первую очередь, но имеются кое-какие мысли, должные помочь укрыться от пристального внимания. Сформировать первоначальные идеи помогли воспоминания Наара. Рейнджер имел небольшой любительский опыт работы лицедея. Не знаю, зачем это было ему нужно при его профессии, но факт остаётся фактом и теперь я мог использовать его специфический опыт и знания.
Сейчас территория около комплекса наводнена монстрами, и пробиваться через орды напначи нет ни желания, ни возможности. Это не Скальм и я не могу воевать бесконечно. Через пару месяцев с первыми морозами почти все серые твари вымрут сами по себе. Такова их особенность, кажется, они создаются только на сезон, но сейчас они весьма активны. Оставшихся монстров добьют рейнджеры с егерями. Но к этому времени уже начнутся холода. Зимой по снегу идти тяжело, да и нет уверенности, что смогу дойти без обморожений, поэтому очередной выход из Скальма как то сам собой определился на весну. Появилось время. Как только стает снег, я буду полностью готов.
Эпилог.
Древняя башня в центре старой обители приветствовала своего посетителя басовитым скрипом петель, не открывавшихся два года дверей. Огромные, в рост человека каменные блоки стен всё это время не слышали звука шагов, но, тем не менее, равнодушно отнеслись к мерному стуку деревянных подошв.
Дрожащий огонь свечи разогнал мрак коридора и осветил путь монаха в простой серой рясе. Сгорбленный от прожитых лет и поклонов Отцу священнослужитель прошёл по узкому ходу и оказался в небольшом округлом зале. Внутри башни было только это пустое, темное помещение без окон и дверей с единственным предметом внутри. В самом центре зала находился каменный куб в пояс взрослого человека.
Монах подошёл к кубу и затушил свечу. Он знал, что в момент, когда Сонара исчезнет с небосвода и перестанет освещать Тарану, на верхней грани древнего артефакта появятся слова пророчества. Он должен их запомнить и донести отцу-настоятелю. Так было два года назад и два года ранее и ещё раньше. Так будет и сейчас.
Каким образом работал артефакт, уже никто не знал, но он всегда выбирал один из текстов, что бережно хранились в трех остальных башнях обители, которые уже давно застроены поверху комплексом монастырских зданий и поэтому скрыты от непосвящённых. Веками сюда свозились разные тексты, но артефакт безошибочно выбирал только пророчества, которые исполняются или исполнятся в ближайшее время.
Иногда люди не понимали сумбурных, наполненных сравнениями и иносказательностью или вообще противоречивых текстов сумасшедших пророков и не видели никаких ассоциаций с жизнью. Тогда глупцы заявляли, что оракул ошибся. Но монахи знали, артефакт не ошибается просто текст посланий тяжело понять и сопоставить с реальностью.
Пожилой служитель вчитывался в строки, которые в определённый момент засветились на плоской грани куба и понимал, что вскоре церкви предстоит сложная задача по расшифровке и сопоставлению знаков, так как слова пророка, монаха Иесаниила, написавшего эти строки, всегда относились к знаковым, масштабным событиям. Но некоторые из предсказаний этого человека были настолько непонятны, что перед их расшифровкой пасовали лучшие умы. И вот теперь перед глазами монаха возникали слова одной из самых непонятных частей записей пророка.
" И вижу я радость ни живого, ни мертвого Ибо обрёл он хозяина-друга умершего, но живого И отдал ему часть ноши великой своей. И расцвел цвет фиала в горе ни живого, ни мертвого И стоит она среди серых полей врага мира живого И ищет цвет фиала помощь в миссии своей. Ищи в людях - цвет весны, не останавливайся. Иди к нему."
Строки постепенно тускнели и, наконец, исчезли совсем. Монах заскрипел кремнем и зажёг свечу. Развернулся и двинулся к выходу, который закроет за собой ещё на два года. Но в душе пожилого человека поселилось смятение.
Он помнил пророчества Иесаниила наизусть, каждую их букву. Строки про цвет фиала ему нравились особо, так как он любил этот весенний первоцвет. Как представит фиолетовый ковёр, так и чувствует, как радость наполняет его сердце. И поэтому он чётко знал, что последних трёх слов, этого короткого предложения, в тексте пророчества нет.
Конец 1 части.(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});