Филип Кендред Дик
ФОСТЕР, ТЫ МЕРТВ!
В школе всегда была отчаянная тоска; сегодня же она казалась невыносимой. Майк Фостер закончил плести водонепроницаемую корзину и выпрямился. Ребята вокруг него все еще работали. За толстыми железобетонными стенами сияло холодное осеннее солнце, в прохладном воздухе окрестные холмы переливались зеленым и бурым. В небе над городом лениво кружили несколько наблюдателей НАТС.
Рядом с партой беззвучна возникла зловещая фигура миссис Каммингс.
— Фостер, ты закончил?
— Да, мадам, — ответил он торопливо, подвигая корзину вперед. — Можно идти?
Миссис Каммингс придирчиво осмотрела его работу.
— А капкан сделал?
Майк пошарил в парте и извлек аккуратный капкан на мелкого зверя.
— Все готово, миссис Каммингс. И нож тоже.
Он продемонстрировал острое как бритва лезвие ножа, выточенного из корпуса развалившейся нефтеналивной цистерны.
Учительница взяла нож и привычно провела пальцем по лезвию.
— Плохо. Ты переточил, нож сразу же затупится. Ступай в главную оружейную лабораторию и посмотри, какие у них ножи. Потом доделай свой.
— Миссис Каммингс, — взмолился Майк Фостер, — не ужели прямо сейчас? Можно я доделаю его завтра? Ну пожалуйста!
Весь класс следил за разговором с нескрываемым интересом. Майк залился краской — он терпеть не мог выделяться, но уйти надо любой ценой. Нельзя терять ни минуты!
— Завтра практика по раскопкам, — отрезала неумолимая миссис Каммингс. — У тебя не будет времени работать над ножом.
— Будет! — горячо заверил Майк. — После занятий.
— Нет, ты и так отстаешь по рытью. — Учительница критически осмотрела щуплую фигуру мальчика. — Нож заканчивай сегодня, а завтра весь день проведешь в поле.
— Какой от этого толк? — в отчаянии воскликнул Фостер.
— Копать должен уметь каждый, — терпеливо ответила миссис Каммингс. В классе захихикали, но после грозного взгляда учительницы шум утих. — Когда начнется война, поверхность земли будет покрыта развалинами и обломками. Чтобы выжить, нам придется копать, не так ли? Видели, как суслик подкапывает корни растений? Все превратятся в маленьких коричневых сусликов. Нужно учиться раскапывать развалины в поисках уцелевших вещей — наверху ничего не останется.
Майк Фостер съежился в комочек, нервно поглаживая рукоятку ножа, а миссис Каммингс отошла от его парты и величаво поплыла по проходу. В классе злорадно ухмылялись, но Майк, подавленный и несчастный, ничего не замечал. Никакие занятия не помогут: он будет убит первыми же бомбами. Бесконечные прививки — все бесполезно. Чтобы пострадать от бактериологического оружия, надо остаться в живых после первого удара. А Майк Фостер в живых не останется. Если только…
Он вскочил, подбежал к столу учительницы и выпалил:
— Ну пожалуйста, мне надо уйти! По делу!
Миссис Каммингс сурово поджала губы, но испуганные глаза мальчика смягчили ее.
— Что случилось? Ты плохо себя чувствуешь?
Майк замер, словно в параличе, не находя слов для ответа. Довольные спектаклем ученики завозились, послышались смешки. Миссис Каммингс сердито ударила по столу указкой,
— Тихо! — Потом ее голос чуть потеплел. — Микаэль, если твой организм разбалансировался, ступай вниз в медпункт. Нет смысла продолжать работу, когда реакции нарушены. Мисс Гроувс оптимизирует твою функциональную деятельность.
— Нет, — произнес Фостер.
— Тогда в чем дело?
Класс зашумел. Майк не мог выдавить из себя ни слова; за него ответили голоса:
— Его отец — анти-Г. Они не зарегистрированы в Гражданской обороне и не имеют убежища. Его отец не делает взносы даже в НАТС.
Миссис Каммингс изумленно смотрела на онемевшего мальчика.
— У вас нет убежища?
Он покачал головой.
Странное чувство завладело женщиной.
— Но… — Она хотела сказать “Но ты же погибнешь наверху!”, однако передумала и произнесла: — Куда же ты пойдешь?
— Никуда, — ответили голоса. — Все будут в своих укрытиях, а он останется наверху. У него нет разрешения даже на школьное убежище.
Миссис Каммингс была потрясена до глубины души. В ее ограниченном учительском сознании не укладывалась мысль о том, что не все школьники имеют допуск к расположенному под зданием лабиринту подземелий. Впрочем, верно. Только те, чьи родители принимают участие в работе ГО, вносят свой вклад в повышение обороноспособности. А если отец Фостера — анти-Г…
— Он боится здесь сидеть, — раздались голоса. — Боится, что бомбежка начнется во время занятий, и все, кроме него, будут надежно укрыты в убежищах.
* * *Засунув руки в карманы и угрюмо отшвыривая камешки носком ботинка, Майк Фостер медленно брел по улице. Солнце уже садилось. Из недр тупорылых пассажирских ракет выливались реки усталых людей, с облегчением возвращающихся домой из промышленного района в ста милях к западу. Вдалеке среди холмов что-то блеснуло — там медленно и беззвучно поворачивалась тарелка радара. Самолетов НАТС вверху Становилось все больше. Предзакатные часы самые опасные: наблюдателям трудно засечь высокоскоростные низколетящие ракеты. Если, конечно, ракеты появятся.
На перекрестке Фостер прошел мимо информашины, выкрикивавшей последние известия: война, смерть, новые разрушительные виды оружия. Он понурился и зашагал дальше, вдоль бетонных коробок, похожих друг на друга, словно две капли воды.
Впереди в сгущающихся сумерках сияли неоновые вывески делового центра, шумели автомобили, бурлили людские толпы.
В полуквартале от скопления ярких огней Майк Фостер остановился. Справа от него темнела туннелеобразная пасть общественного убежища, перекрытая автоматическим турникетом.
Вход — пятьдесят центов. Если он будет здесь, на улице, и с пятьюдесятью центами в кармане — все обойдется. Во время учебной тревоги Майк часто спускался в общественные убежища.
Но случалось, что у него не оказывалось пятидесяти центов, и эта мучительная картина постоянно стояла перед глазами мальчика: он, замерший и онемевший от ужаса и отчаяния, взбудораженные люди, спешащие в укрытие, и душераздирающий вой сирен.
Фостер медленно побрел дальше, к самым ярким огням — огромному роскошному салону “Дженерал Электронике”. Его взгляд в тысячный раз притянули завораживающие экспонаты. Проходя мимо, Майк непременно останавливался будто загипнотизированный.
Посреди помещения красовалась изящная конструкция — мощные стены и перекрытия, закрытые люки, воплощение технического и механического совершенства. Прожекторы подсветки выхватывали из тьмы броские щиты, на которых описывались неоспоримые достоинства машины, словно у кого-нибудь могли возникнуть сомнения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});