Те, кто уходил, были тепло одеты - одежду собрали по всему поселку. Тетя Луиза сама отбирала, ушивала, подгоняла. Наверное, Олег никогда не был так тепло одет. Только Дик ничего лишнего не взял. Он сам себе все шьет. Дождь почти перестал, в лужах вокруг столбов плескались, пищали плавунцы. К хорошей погоде.
Томас посмотрел на плавунцов и сказал:
- Дождь перестанет. Надо бы столбы укрепить.
- Не думай об этом, - сказала тетя Луиза, - без тебя справимся.
- А ты мне что принесешь, пап? - спросила рыжая Рут, дочка Томаса.
- Не надо, - сказала его жена. - Не надо даже думать об этом. Главное, чтобы папа вернулся. Закутай горло, ты опять кашляешь.
- С перевала держи правее, - сказал Вайткус Томасу. - Помнишь?
- Помню, - улыбнулся Томас. - Как сейчас помню. Ты бы лег.
Мать держала Олега за руку, и он не смел вырвать руку, хотя ему казалось, что Дик чуть усмехается, глядя на него. Она хотела пойти с ними до кладбища, но Сергеев ее не пустил. Он никого не пустил, кроме Луизы со Старым.
Олег несколько раз оборачивался. Мать стояла, приподняв руку, словно хотела помахать вслед и забыла. Она старалась не плакать.
Над изгородью были видны головы взрослых. Мать, Эгли, Сергеев, Вайткус, а сквозь колючки, пониже, темнели фигуры ребятишек. Маленькая шеренга людей, за ними - покатые, блестящие под дождем розовые крыши маленькой кучки домиков.
С холма Олег обернулся в последний раз. Все так и стояли у изгороди, только кто-то из малышей отбежал в сторону и возился у лужи. Отсюда, сверху, была видна улица - дорожка между хижинами. И дверь дома Кристины. Какая-то женщина стояла в дверях. Но с холма не разберешь, Кристина или Лиз. А потом вершина холма скрыла поселок из виду.
Кладбище тоже было окружено изгородью. Дик, прежде чем отодвинуть дверь, заглянул внутрь, не таится ли там какой-нибудь зверь. Олег подумал, что он сам, наверное, забыл бы это сделать.
Странно, подумал он, что могил, придавленных плитами мягкого сланца, отломанного от близких скал, куда больше, чем людей в поселке. Хотя поселку всего шестнадцать лет. Отца здесь нет, он остался за перевалом.
Дик остановился перед двумя одинаковыми плитами, обтесанными аккуратнее прочих. Это его отец и мать.
Поднялся ветер, холодный и занудный. Старый медленно шел от могилы к могиле. Он всех их знал. Сколько их было шестнадцать лет назад? Кажется, тридцать шесть человек взрослых и четверо детей. А осталось? Девять взрослых и трое из тех детей, что пришли. Трое. Дик, Лиз и Олег. Марьяна родилась уже здесь. И еще живы двенадцать детей из тех, кто родился в поселке. Значит, семнадцать лет назад здесь было сорок человек, сейчас двадцать с хвостиком. Простая арифметика. Нет, не простая. Могил куда больше, это все малыши, которые умерли или погибли. Здешние.
Над ухом, словно подслушав его мысли, тетя Луиза сказала:
- Большинство умерло в первые пять лет.
- Конечно, - согласился Старый, - мы платили за опыт.
- Чудо, что все в первый год не умерли, - сказал Томас.
Они остановились перед плитами в центре кладбища. Плиты были неотесанные, грубые, кривые, они почти ушли в землю, и цепкие рыжие лапки мха заплели их, превратив в округлые холмики.
Олегу захотелось вернуться, чтобы еще раз увидеть поселок, он знал, что мать стоит у изгороди и надеется, что он это сделает. Олег даже пошел к двери в изгороди, но тут Томас сказал:
- Пора идти. Скоро начнет темнеть, а надо дойти до скал.
- Ой! - сказала Марьяна. Она быстро перебирала пальцами по мешку, висевшему через плечо.
- Забыла чего? - спросил Дик.
- Нет. Хотя забыла… Я на отца погляжу…
- Пошли, Марьяшка, - сказал Томас. - Чем скорее мы пойдем, тем скорее вернемся.
Олег увидел, что глаза Марьяны полны слез. Еще чуть-чуть - и выльются на щеки.
Марьяна отстала от остальных, Олег подошел к ней и сказал:
- Я тоже хотел вернуться. Ну хотя бы с холма поглядеть.
Они шли рядом и молчали.
Шагах в тридцати от изгороди, где начинался коварный липкий кустарник, остановились.
Луиза всех поцеловала. Старый попрощался за руку. Последним с Олегом.
- Я очень на тебя надеюсь, - сказал он. - Больше, чем на Томаса. Томас заботится о благе поселка, о сегодняшнем дне. Ты должен думать о будущем. Ты меня понимаешь?
- Хорошо, - сказал Олег, - а вы за мамой посмотрите, чтобы не скучала. Я принесу микроскоп.
- Спасибо. Возвращайтесь скорей.
Дик первым вошел в кустарник, легко и быстро отбрасывая концом копья липкие щупальца.
- Держитесь ближе за мной, - сказал он. - Пока они не опомнились.
Олег не оборачивался. Некогда было оборачиваться. Обернешься, ветка прилипнет к чеботу, потом не оторвешь, а оторвешь, три недели вонять будет. Отвратительный кустарник.
* * *
К сумеркам добрались до скал. Как Томас и рассчитывал.
Лес не доходил до скал, их алые зубы торчали из голой, покрытой пятнами лишайника долины, клочья низких облаков пролетали так низко, что острия скал вспарывали им животы и исчезали в сером мареве. Томас сказал, что пещера, в которой он ночевал в прошлый раз, сухая и добраться до нее легко. Все, кроме Дика, устали. А Дик, если и устал, об этом никому не говорил. Только скалил зубы.
- Тогда было холодней, - сказал Томас. - Мы тогда решили, что в холод легче перейти болота. А перевал был закрыт. Я помню, мы шли тут и под ногами звенело - заморозки.
Между путниками и скалами лежало белесое круглое пятно метров двадцать в диаметре.
- Тут и звенело? - спросил Дик, который шел первым. Он резко остановился на краю пятна. Оно чуть поблескивало, как кора сосны.
- Да. - Томас остановился рядом с Диком.
Олег отстал. Он час назад взял у Марьяны мешок, чтобы не надорвалась. Марьяна не хотела отдавать, а Томас сказал:
"Правильно. Завтра я тебе помогу. Потом Дик".
"Зачем помогать? - сказал Дик. - Вынем ночью лишнее, разберем по мешкам, и всем незаметно, и Марьяшке легче. Надо было раньше подумать. Два месяца собирались, а не подумали".
"Интересно, а кому надо было думать? Ты такой же мыслитель, как и все", - заметил про себя Олег.
А тащить пришлось немало, хоть Дик и говорил, что можно не беспокоиться о еде, он прокормит. Все-таки взяли и вяленого мяса, и корней, и сушеных грибов, а главная тяжесть - сухие дрова, без них ни воды вскипятить, ни зверей отогнать.
- Знаете, на что это похоже? - сказала Марьяна, догнав мужчин. - На верхушку гриба. Громаднейшего гриба.
- Может быть, - сказал Дик, - лучше мы обойдем его.
- Зачем? - спросил Олег. - По осыпи придется карабкаться.
- Я попробую, ладно? - сказала Марьяна, опустилась на колени, вытащила ножик.
- Ты что хочешь делать? - спросил Томас.
- Кусочек отрежу. И понюхаю. Если это съедобный гриб, представляешь, как здорово? Весь поселок накормить можно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});