Как мужик ведьму подкараулил
Народные рассказы и сказки о нечистой силе
Составление, подготовка текста и предисловие Ю.М.Медведева, 1992.
О ДЕМОНАХ ТЕМНОВИДНЫХ И ЧУДЕСАХ ИНЫХ, УМОМ НЕ ПОСТИГАЕМЫХ
Книга, которую ты держишь в руках, читатель, — не простая. Все это множество преданий, легенд, баек, историй, собранных здесь, можно было бы сравнить с ниточками волшебного клубка — того самого, который укажет тебе, будто сказочному герою, путь по неведомой тропе, в мир всяческих чудес, чудовищ и, как еще недавно говорилось, "темных суеверий"; в мир русской демонологии. В царство, населенное чертями, водяными, русалками, лешими...
С задымленных высот своего электронно-компьютерного столетия мы, победители всех стихий, развенчатели всяческих суеверий, бросаем беглые снисходительные взгляды в минувшие времена. Как это невежественные предки умудрялись существовать, путаясь в тенетах ими же выдуманной нечистой силы, окружив себя фантомами колдовства, нелепых примет, заговоров, гаданий, доверяясь не здравому смыслу, а громникам, сносудцам, звездочтецам, зелейникам, волховникам?.. Однако не следует сурово осуждать прошлое. Фантастическое народное сознание — неотъемлемая часть общечеловеческого бытия. Разве сами мы не плодим ныне воздушные и земные страхи — жестокие и бесчеловечные мифы, от которых наверняка отшатнутся уже наши внуки?! К тому же во всех без исключения поверьях древности растворена поэзия, это истинное пиршество словес.
Вспомним хотя бы, как восторженно, восхищенно описывал красоту русалок, утонувших дев, Гоголь в своей "Майской ночи". И еще раньше — мир подводного царства в былине "Садко", в сказках... Никак, даже под угрозой самых суровых запретов, не могла душа народная, приняв со временем сухие, извне навязанные христианские догматы, — не могла она, бесхитростная, отрешиться от поэтических древних верований, которыми жили наши предки, обожествлявшие наравне с человекоподобными властителями громов и солнца — и самые малые, самые слабые, самые невинные природные явления. Как говорил великий этнограф прошлого века Федор Буслаев, язычники породнили душу со стихиями...
Куда ж им было деваться от собственной души! Отсюда — двоемирие, в котором жил, живет и жить будет славянин. Отсюда — его вечное двоеверие. Он и христианин и язычник изначально. Он всегда готов допустить, что все эти духи природы обычно невидимы физическому глазу хотя бы потому, что могут чувствовать на себе воздействие людских страстей и волнений, а значит, избегают соседства с густонаселенными городами и предпочитают леса, тихие, нетронутые водоемы, деревеньки.. А возможно, на эволюционных ступенях невидимого мира имеются бесформенные существа, которым придает форму воображение смотрящего на них человека... Это — вполне современные попытки объяснить нашу неискоренимую веру в призраков, в привидения и прочие чудеса.
Священник, самозабвенный собиратель "отсветов сверхъестественного", живший в прошлом веке, Григорий Дьяченко писал; "Возможно, что отсутствие нашего рефлективного самопознания делает животных и птиц способными воспринимать такие впечатления, которые для человека остаются сверхчувственными". Та есть они — видят. Мы же — лишь допускаем. Верим или не верим... В самом деле — на что этой вере опереться-то?!
Увы, мало, бесконечно мало сохранилось сведений о наших славянских "вторых", "темных божествах". Это — прямое следствие официальной многовековой борьбы с исконной религией славян — стихийным почитанием духов вод, небес, полей, рощ А то ведь был целый пантеон фантастических существ, подобный пантеону мифологии древнегреческой, древнеегипетской, древнекитайской. Но там — бессмертные образы запечатлялись на письме; но здесь — только в изустных сказаниях, поверьях, легендах. Осколки, обрывки, разрозненные вести Бог знает из каких времен... Где имена наших владык подземного мира? Где исконно русские названия большинства созвездий? Михаил Чулков в своей "Абевеге русских суеверий", Иван Сахаров в "Сказаниях русского народа", Александр Афанасьев в "Поэтических воззрениях славян на природу", Дмитрий Зеленин в "Очерках русской мифологии", Сергей Максимов в "Нечистой, неведомой и крестной силе?, Александр Бурцев и Григорий Дьяченко в своих многотомных трудах не раз думали об этом, печалились над забытым, безвозвратно утраченным. Ежели "отреченные", "богомерзкий книги сожигаются возами, ежели каленым железом искореняется "колдовство", — тем самым убивается Мечта, искажаются черты национального характера, умаляется дух народа.
Народное фантастическое миросозерцание... Мы лишь начинаем приоткрывать заржавленные сундуки, где хранятся забытые, а порою — умышленно сокрываемые сокровища духа. А ведь полнота общественного бытия немыслима без признания таинственного, причудливого мира, лежащего за гранью предсказуемого.
Юрий МЕДВЕДЕВ
КОЛДУНЫ
КАК КОЛДУНЫ БЕСОВ МУЧАТ[1]
ШЕЛ один мужик дорогой и дошел до крестов (в местах, где скрещиваются дороги или раздваиваются, ставятся деревянные кресты). На крестах-то и увидел он палку, да и взял подпираться. Только что он до палки дотронулся, как увидел трех бесенков. Они у мужика-то и спросили:
— Чего тебе нужно, господин?
Мужик как испугался и бросил палку. А это какой-нибудь колдун не мог совладать с бесами, да и насадил их на палку и бросил ее на кресты; а бесы-то от палки уж не отойдут.
Знаешь ты, как бесы-то колдунов-то мучат? Они постоянно торшат (беспокоят) их, все работы просят. Колдуны им и дают работу. Возьмут маленько рису да льняного семя, свалят в одно место и велят разобрать все порознь. Они все это сделают в полчаса. Нет, так колдун даст им вить веревку из песку. Они уже вьют, вьют, совсем совьют, понесут, веревка-то и рассыплется, и давай опять вить. До тех пор вьют эту веревку, пока колдуну не понадобятся.
Они все делают, чего только колдун ни прикажет.
Один ленивый колдун заставил чертей-то овин молотить. Вот они и пошли молотить-то ночью. И так все измолотили, что и соломы обирать не надо; все мякиной сделали.
В Шайме (деревня Погорельской волости Белозерского уезда) был колдун, Степаном звали. Он пользовался обширной известностью: лечил наговором испорченные свадьбы, скот, давал огороды пастухам — словом, был знаменитый колдун. Он это раз напился пьяный, сел в сани и зарыкал бесам-то:
— Сани, вы, сани, катитеся сами!
Сани и покатились.
НАШЛА КОСА НА КАМЕНЬ
ПОШЛИ мы раз в путину. Нас было человек пяток. Только за свою-то деревню вышли, нагнал нас один старик от Покрова, который тоже шел в путину.
Стали подходить уж мы под город, покровский старик и сказал нам: