Вероника Иванова
Комендантский год
Пролог
Санкт-Петербург, Россия
"Васильмихалыч, тут такое дело…"
Отучить Костика Допекалова от этой присказки не смогло ни время, ни бодрый карьерный рост, ни высокое звание, ни тройня, народившаяся их с супругой усилиями. И как только на горизонте маленького отдела большого дома всплывало что-то посложнее формулы "украл - выпил - в тюрьму", знакомый голос в телефонной трубке теребил пенсионный покой полковника Минина. Хотя сам Василий Михайлович этому бывал даже рад, особенно последнее время: и с воспоминаний можно паутину стряхнуть, да и мозгами куда полезнее ворочать по реальным поводам, а не над кроссвордами.
Тем более, дело было, и дело любопытное. Вряд ли ему, конечно, собирались давать ход, уж больно интимными оказались подробности, но личные интересы высокопоставленных лиц требовали разъяснений, и тут обойтись обычной отпиской, видимо, не получалось, вот Костик и…
Василий Михайлович, услышав краткий перечень странных событий, сначала подумал, что группа майора Допекалова снова накрыла контрабандную партию то ли спиртного, то ли чего покрепче, как в прошлый раз. С понями теми, может, розовыми, а может и вовсе радужными. Но сейчас голос Костика звучал уж слишком растерянно, так, что верить не хотелось, только не верить почему-то не моглось. Чушь ведь полная, а поди ж ты.
Материалов по делу было немного, зато один краше другого, особенно фотографии, большую часть которых пришлось вместе с техникой изымать у иностранных туристов под самыми разными предлогами. С доморощенными любителями снимать все и вся, конечно, проще разобраться, но тот район города, где, собственно, и случилось Костиково дело, случайными прохожими богат не был. Только если кто случайно заблудится или по делам, но чтобы гулять? Не та атмосфера. Совсем не та.
А когда-то кишело тут все людьми. Институты работали, школы учили, дети играли чуть ли не на улицах, транспорта-то не было столько, сколько в новом веке. И все принадлежало народу, все памятники архитектуры. А теперь принадлежат людям. Очень отдельным.
Хотя, с другой стороны и хорошо, что эпидемия эта тут прорезалась, а не в спальных районах: если что, локализовать можно было бы в два счета по переулкам. И на всех пострадавших одного крыла Бехтеревки с лихвой хватило, даже свободное место осталось. А что бы, скажем, делали, если бы Купчино накрыло? Страшно подумать.
Ещё повезло, что вирус или какая другая пакость, рассосались без следа, вместе с надеждами на гранты и премии, чем повергли медиков в глубокое уныние и скупость при составлении заключений. Ясно из отчетов становилось только одно: морозным осенним утром несколько сотен человек разом помешались. До полной потери своего человеческого вида.
Всякое могло быть, вплоть до хулиганских выходок молодых сотрудников ещё оставшихся поблизости оборонных предприятий, но все подходящие структуры клялись и божились, что ни сном, ни духом. Длинная рука Запада тоже не особо походила в качестве злоумышленника, поскольку в число целей непонятной мозговой атаки по большей части попали те, у кого как раз с мозгами было больше проблем, чем достижений. И кому могло вдруг понадобиться лишать их соображения, даже гадать не получалось.
Выздоровление, опять же, резкое и полное, с давлением, как у космонавтов, и общим внешним видом, подходящим счастливым курортникам, но никак не жертвам теракта. Чуть ли не до спонтанного омоложения, говорят, дело дошло, особенно у лиц женского пола. Мужики вроде тоже в накладе не остались, так что на заявления и прочее бумажное возмущение рассчитывать не приходилось. Показания тоже отпадали. По причине временной всеобщей невменяемости. Только и оставалось, что дивиться на редкие снимки и видео, которые…
– Федор, куда здесь нажимать-то надо? Я запамятовал.
– Ну, деда, ты совсем… Зацепил, потащил, растянул. Чего проще?
С новомодной техникой Василий Михайлович дружил не особо. Она ведь по большей части нужна для трескотни между друзьями-знакомыми, а у полковника Минина таковых много и раньше не водилось, да и теперь… Как говорится, иных уж нет, а те– далече. Вот и приобщался он к достижениям научно-технического прогресса только стараниями старшего внука, который в свои двенадцать лет знал об электронике больше, чем целый специальный отдел в те времена, когда Василий Михайлович искренне считал, что не доживет до пенсии.
– Вот так, видишь? Справишься теперь сам? А то у нас уже погрузка.
– Справлюсь, не волнуйся. Вас сюда же привезут обратно?
– Да вроде. Ждать будешь, что ли? Ну ты даешь!
– Хоть косточки проветрю.
– Ну смотри, деда, как хо. Главное, доску не вырубай, я тебя по ней запеленгую, если что. Все, поехал. Часа два обещали, не больше.
– Даже оглянуться не успею, как вернешься!
Внук только покачал головой. И обернулся ещё раза три по пути к экскурсионному автобусу.
Хороший парень растет. Правильный. Жаль, Галина не дожила…
Василий Михайлович потер уголок глаза и снова сощурился на экран планшета.
Как цыплят считают по осени, так важность события всегда определяют по жертвам и разрушениям. Но если смотреть с этой точки зрения, дело получается средненькое. Жертв-то нет: синяки и ссадины не в счет, а другого ущерба– минимум. Машины побились, это да, но до чего-то серьезного вроде пожаров и прочей техногеники не дошло. Наверное, потому что помешательство быстро схлынуло. Двери кое-где порублены, газоны потоптаны, ограды покорежены? Так от фанатов футбольных и то больше бывает разрушений. А тут можно считать, никто и ничто не…
Считать, кстати, посчитали. В клинике. По головам. Вот тогда и выяснилось, что одной не хватает.
Сама по себе пропажа человека– вещь обыденная, хотя и печальная. Но это в общем случае. А если, что называется, последний доходяга на месте, жив и здоров, а вполне приличный молодой человек исчез, как и не бывало, от сомнений не отмахнуться. Тем более, не был, не замечен, не привлекался– значит, и скрыться бы бесследно не сумел. Хотя…
Василий Михайлович ещё раз взглянул на фото со страницы собранного Костиком досье.
Обычный такой парень. Из тех, у кого на лице вечно написан один из двух вопросов. Ну да, либо "Что я здесь делаю?", либо "Что я здесь забыл?". Происхождение скучное, образование непримечательное, если что и есть выдающегося в биографии, так это место последней работы. И даже не столько место, сколько сам работодатель, который мог легко и глубоко закопать любого противника, а уж работника и подавно.
Лично полковник Минин знаком был, конечно, не со всеми бывшими "малиновыми пиджаками",