Рахул Джандиал
ЖИЗНЬ НА КОНЧИКЕ СКАЛЬПЕЛЯ
Истории нейрохирурга о непростых решениях, потерях и надежде
«Манн, Иванов и Фербер»
Москва
2022
Rahul Jandial
Life on a Knife’s Edge
A Brain Surgeon’s Reflections on Life, Loss and Survival
Dalzell Press
Научные редакторы Дмитрий Андреев и Ольга Сергеева
Copyright © 2021 Rahul Jandial All rights reserved
© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2022
* * *
Предисловие
Когда я начинал писать эту книгу, то хотел рассказать о работе нейрохирурга, поведать о ее тонкостях, так сказать, из первых уст. Я планировал раскрыть то, что происходит, когда пациент лежит на операционном столе, а нейрохирурги смотрят на его мозг. А также то, как пациенты примиряются с переменами в своей жизни, после того как приходят в себя после наркоза.
Но у меня получилась совершенно другая книга. Я понял, что не смогу честно написать о своем опыте работы нейрохирургом без того, чтобы не рассказать о самом себе так же искренне и подробно, как пишу о своих пациентах.
Я — не только нейрохирург, но и нейробиолог, занимающийся исследованиями, которые, как я надеюсь, помогут сделать мои способности хирурга излишними и ненужными благодаря научному прогрессу. Но пока я занимаюсь тем, что вырезаю раковые опухоли из тел пациентов. Я много оперирую. Я — профессионал своего дела, однако специфика моей работы такова, что нередко все мои усилия оказываются напрасными.
Я помог тысячам пациентов прожить дольше. Не один раз на операционном столе я вырывал их из лап смерти. Иногда мне удавалось лишь на несколько месяцев продлить жизнь пациентов, но они могли увидеть, как их дети оканчивают колледж. Бывало, что я причинял пациентам страшную боль, но ее можно было избежать. Я совершал ошибки, и болезненные воспоминания о них не покидали меня годами. Я принимал решения, которые помогали спасти жизни. Я принимал решения, которыми горжусь, но они были настолько непростыми с точки зрения профессиональной этики, что могли раз и навсегда положить конец моей карьере.
Я никогда не считал себя выше закона, но во время операций пациентов с серьезными травмами головного мозга попадал в ситуации, которые очень немногие могут себе представить. Я шел на страшные компромиссы — на неизбежный выбор, который иногда приходится делать хирургам и пациентам.
Говорят, что хирургов больше интересуют тонкости и специфика операции, чем сам пациент. Я никогда не придерживался такого мнения. Я никогда не считал анатомию главным фактором, который должен учитывать хирург. Для меня человек и его природа всегда были краеугольными понятиями. Хирургическая операция требует мастерства: это практика, в которой мой пациент и я сам оказываемся на острие скальпеля. Хирургу приходится принимать решения, и они редко бывают простыми.
Дилеммы, с которыми сталкиваются в своей работе нейрохирурги, проникают глубоко в суть того, что значит быть разумным, осознанным существом. Наша работа — это попытка исследовать чудо человеческого разума. Существует ли более глубокая связь между двумя людьми, чем та, когда один из них разрешает другому разрезать себя и совершить операцию внутри своей головы? В моей практике бывают случаи, когда я оперирую под местной анестезией и пациент находится в сознании во время операции на головном мозге. Мой мозг и мозг пациента словно сливаются в единое целое.
Мой опыт работы с пациентами — это мастер-класс по хрупкости, мужеству и красоте человечества. Чтобы помочь страдающим, мне пришлось пострадать самому. То, что вы прочитаете в этой книге, отражает мое понимание врачебной этики и рассказывает историю борьбы, которую я разделил с моими пациентами.
В этой книге я делюсь уроками и озарениями, полученными в личной жизни и профессиональной деятельности, а также тем, что узнал благодаря моим пациентам о нашем удивительном головном мозге и бесконечной ценности жизни. Я безмерно признателен каждому из своих пациентов. В самых тяжелых жизненных обстоятельствах они показали мне, что такое настоящая смелость, милосердие и истинная мудрость, и заставили пересмотреть свое понимание жизни, потери и выживания. На этих страницах я делюсь с вами тем, что понял сам.
1. Травма
Я почувствовал, как все вокруг затряслось. Казалось, что начинается землетрясение, но на самом деле на крышу больницы приземлялся вертолет. Это означало, что в течение 60 секунд мне надо было занять свою позицию в операционной отделения травматологии. Шел первый год моей хирургической практики. Вертолет доставил женщину, в которую попала шальная пуля во время перестрелки. Ее быстро везли в операционную на каталке, и я увидел, что показатели артериального давления на мониторе стремительно падают. Проводивший операцию хирург сделал надрез между ее левыми четвертым и пятым ребрами, после чего приказал мне качать сердце пациентки. Я с трудом просунул ладонь в разрез между ребрами — у меня возникло ощущение, что я просовываю руку в зазор чуть приоткрытого окна. Моя ладонь ушла в ее грудь до запястья, и я почувствовал, как раздвигаются ребра. Я повернул ладонь, обхватил скользкое сердце у его основания и услышал скрип раздвигающихся ребер.
Мы еще не доехали до операционной и двигались по коридорам больницы. Не выпуская из ладони ее сердца, я запрыгнул на каталку, которую на всех парах везли в операционную. Повороты иногда были такими резкими, что мне приходилось не просто качать ее сердце, а держаться за него, чтобы не упустить. Мое предплечье было забрызгано теплой кровью пострадавшей, а мускулы руки начинало сводить судорогой от периодического сжимания и разжимания ладони. Открытый массаж сердца в хирургической практике делают не так часто — только в случаях, когда пострадавший потерял больше половины крови. В этом случае ее остается в теле так мало, что она не заполняет сердце, которое перестает биться, а лишь вздрагивает.
Каталку довезли до операционной, в которой раненую ждали два хирурга. Не говоря ни слова, один из них локтем оттолкнул меня от женщины. Я отпрянул назад, разжав ладонь, в которой держал ее сердце. Это и нужно было хирургу, который вместе с коллегой моментально занялся пациенткой. Хирурги тут же начали резать и обнаружили в ее груди и животе поврежденные артерии. Два анестезиолога стали делать переливание крови и с помощью капельниц вводить в ее тело медицинские препараты.
Организованный хаос операции продолжался четыре часа, врачи работали отчаянно быстро, но слаженно. Жизнь пациентки удалось