— Медовуха, — кротко сказал он, опуская одну из них перед братом. — Выпей, залей гнев. Сына моего не трогай, сам с него взыщу.
— Мне он люб, — мрачно ответил Красный. Кулаком выбил заглушку и начал жадно пить терпкий, сладкий напиток. Он всегда быстро вспыхивал и быстро остывал — да и медовуха правда оказалась хороша. Опустил бочку, вытер рукой рот.
— Хороший воин. Но слишком самоуверен. Погубил мне девку. Хоть и думал я, что так выйдет, вины его это не умаляет.
— Кто из нас не переболел этим? — возразил Великий Бер с намеком и сел рядом, не обращая внимания на вновь полыхнувшие огнем глаза брата. — Да и ты не Смерть, чтобы знать наверняка. В любом случае она ему жена, в шкуре или нет, медведицей или человеком. А как сложится — только Отец ведает.
Двое великих богов, вечных мальчишек, идущих по годовому циклу рядом, молча пили под шум исполинских деревьев, и на Туру спускалось такое же тихое умиротворение, которое ощущали они в этой роще, дышащей сладковатой прелой листвой, влажными желудями и горькой разогретой на солнце дубовой корой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});