Александр Соколов
Грешная школа. Глава о всепоглощающей любви
Глава о всепоглощающей любви
I
– Николай! Николай!? Очнитесь, Николай!
Я проснулся в комнате с серыми стенами и широким стеклянным окном позади человека, сидящим перед мной. На вид это был детектив, имя которого вспомнить не мог. Из окна, будто на персонажа боевика или триллера, на меня смотрели люди, одетые в полицейскую форму. Я догадался, что нахожусь в допросной, но я пытался вспомнить все события, произошедшие до этого. Меня мучили два вопроса: "Как я здесь оказался?" и "Зачем я здесь оказался?". Если на первый вопрос можно было как-то ответить, то на второй стоило спросить ответа у детектива.
– Простите, заснул, наверное, нечаянно. Не напомните, как вас зовут?
Прозвучало достаточно неловко. Однако, детектив, со всей своей серьёзностью и шутливостью на лице, спокойно ответил:
– Ничего страшного. Зовут меня Иван Сергеевич Прокуратов, полицейский и детектив района, в которым вы проживаете.
Я невольно усмехнулся. Фамилия полицейского была немного смешная. Иван Сергеевич продолжил:
– По поводу сна не переживайте. Я вас полностью понимаю. Сам люблю временами поспать на перекусах. Да и как говорится, здоровый сон не только продлевает жизнь, но и сокращает рабочий день!
Он засмеялся. Хоть шутка не очень смешная, но видно, что детектив был с юмором.
Детектив был очень широкоплеч, чем-то смахивал на богатыря. Иван Сергеевич выглядел грозно, но его широкие глаза карего цвета внушали доверие. Сам по себе он не был особо мускулист, но его израненные руки говорили сами за себя-детектив был мужиком боевым, с характером. Был очень похож на какого-нибудь персонажа из гоголевской классики, который являлся хозяином чего-либо. Только Иван Сергеевич был честным, и это было очевидно.
– Давайте перейдём ближе к делу, детектив. – попросил я, вспомнив, зачем меня вызвали.
Детектив откашлялся и затем более серьёзно произнёс:
– Надеюсь, вы вспомнили, почему здесь находитесь. – он посмотрел на меня, я кивнул. – Тогда начну. Так как вы здесь по делу погибшей Юлии Парфёновой, не могли бы вы дать мне точную информацию о состоянии ваших отношений. Мои источники лишь рассказали слухи о том, что вы были парой. Так ли это? Заранее прошу прощения за вопрос, можете без особых интимных подробностей.
Скрывать было нечего, да и Иван Сергеевич мог мне чем-то помочь, так что я начал рассказывать всё как есть.
– Юля была моей девушкой. Мы росли вместе с малых лет и ходили в одну и ту же школу. Учились вместе. Играли вместе. Она постоянно защищала меня от одноклассников и хулиганов, которые издевались надо мной и придумывали разные прозвища и обзывания по типу "Гришка" или "Гришок совершил грешок". Мне, конечно, было стыдно, что меня защищает хрупкая девушка, но в то же время и радостно, что я нахожусь под защитой. Мне нравилось думать, что у меня есть человек, готовый подставить плечо в трудную минуту, так как настоящих друзей у меня не было. По крайней мере до этой школы.
Шли годы, мы росли. Нам пришлось вступить в ту пору, которую называют подростковый период. Мы уже не были маленькими детьми. Надо было начинать думать о будущем, о том, кем мы станем. Как будем жить дальше. Но что бы не происходило, я и Юля всегда были вместе. Наши отношения всё крепли, а чувства только усиливались. Окончательно я влюбился в неё только после 14 февраля в 9 классе.
– Прошу прощения за то, что прерываю, но напомните, вы сейчас обучаетесь в 10 классе? – прервал меня детектив.
– Да.
– Можете продолжать.
– Тогда мы как обычно пошли в школу вместе. Тогда был целый праздник: все дарили друг другу валентинки, признавались в чувствах, вы понимаете. Именно в тот день моя дорогая подруга подарила мне эту заветную открытку, а позже призналась в чувствах. Мы стали парой. Наконец-то я понял, какой человек мне нужен, и кто им являлся все эти годы. Я влюбился до беспамятства в эти рыжие кудрявые волосы, в эти прекрасные голубые глаза, в полное веснушками лицо…
Закончив рассказывать, я стал наблюдать за Иваном Сергеевичем. Он всё также невозмутимо слушал и даже как будто не замечал меня. Детектив будто находился в астрале или же думал о совершенно другом. Либо он пытался вычленить из моей истории самое необходимое для расследования.
Наконец он посмотрел на меня и спросил:
– О состоянии ваших отношений теперь всё стало яснее. Исходя из слов родителей погибшей, вы ездили в совместную поездку в Грецию. Расскажите об этом поподробнее.
"Что там Иван Сергеевич недавно говорил об интимных подробностях?" – пронеслось у меня в голове. Но я решил всё-таки рассказать:
– Поездка была инициативой наших семей. Мы же были только рады. Она была запланирована на лето, чтобы отпраздновать наше окончание 9 класса. Мы приехали в Грецию, осмотрели там всё и много где побывали. Дальше-только личное.
Я снова замолчал. У детектива только повысился интерес. Он наклонился ко мне и спросил, холодно и решительно:
– Скажите, Николай, а у вас с Парфёновой были какие-нибудь бытовые ссоры?
Я удивился такому внезапному вопросу, но виду не подал. Я ответил ему с той же интонацией, с которой он обратился ко мне:
– Нет.
– Хорошо, но вспомните, подумайте, может, она была нервной, разочарованной или, может, испуганной?
Детектив странно ухмыльнулся. Мне стало не по себе, так что сама правда вылетела у меня из рта:
– Возможно была. Мы были в поездке неделю, но вот после 2-го дня она всё время чего-то боялась. Ей было всё время не по себе. Я не могу это объяснить, но я ей ничего не сделал.
Между нами нависло напряжение. Затем детектив снова вернулся к своему серьёзному виду, откинулся на спинку стула и кашлянул. Недолго подумав, Иван Сергеевич задал ещё один вопрос:
– Про вашу поездку теперь всё тоже ясно. Однако, вы же помните, в каком состоянии вы нашли свою девушку в школе сегодня утром? Так вот, поведайте же мне, была ли у вас ссора вчера, 28 января?
Детектив был очень неглуп. Почти сразу вычислил корень проблемы. Отрицать было незачем, стал отвечать:
– Да, вы правы, ссора была. Мы поссорились из-за того, что Юля снова пыталась меня защитить от очередных хулиганов. Причина была даже не в этом, а в том, что она это сделала при всех моих друзьях-Семёне, Косте и Наде. Мы рассорились,