Юлия Русова
Лелька и ключ-камень
Пролог
Воимир с трудом поднялся и посмотрел по сторонам. Серый туман, как живой, уползал за реку, открывая темно-багровую, почти черную воду. Вокруг таким же туманом истаивали тела в серых доспехах. Навь забирала свое. В голове прояснилось, холодом обжег страх. «Где Даренка, где Зоран?». Мир плыл перед глазами, качался, причудливо менял очертания, боль дергала раненый бок, пахло кровью и какой-то гнилью. Воимир подошел к упавшему рядом коню, открыл подсумок, достал даренкино зелье, быстро выпил, поморщился. Зелья у Дары отлично работали, но почему-то всегда выходили невероятно горькими.
Зоран лежал на правом краю поля, было ясно, что подняться ему не суждено. Воимир сперва увидел алый плащ, которым так гордился друг, и только потом, почти минуту спустя понял, что побратима больше нет. Забыв о боли, он подошел ближе, и край плаща вдруг шевельнулся. Воимир рванулся вперед, мелькнула безумная мысль, вдруг ошибся, вдруг брат жив! Ноиз-под плаща показалась узкая ладонь, на Воимира взглянули серые глаза. «Дара!»- выдохнул он. «Живая!».
«Зоран жив?» — спросила девушка, почти девочка, и тут же побледнела, поняв, что услышит. «Нет… Но мы закрыли границу, а он сберег тебя». Дарина словно окаменела: «На все Велесова воля». Слова звучали странно, так могла бы говорить статуя на родовом капище — бесстрастно, холодно, мертво. Ни жизни, ни боли в этих звуках не было. «Пойдем, Даринушка. Веление княжье мы выполнили, дело сладили. Надо отнести Зорана домой. Пойдем».
Двое уходили от границы, увозя на наскоро сделанной волокуше третьего, покрытого алым бархатным плащом. В спину уходящим впивался нечеловечески холодный, недобрый взгляд. Нечто смотрело им вслед изклубящегося тумана. «Вы не победили. Мы не проиграли. Людской век короток. Мы просто подождем».
Глава 1
Этот день Лелька вспоминала потом много раз. Последний беззаботный день ее жизни. Сейчас, стоя у отцовской машины и хмуро оглядываясь по сторонам, она, конечно, так не думала. Если честно, хмуриться причин не было. К тете Наташе ее привозили каждое лето, потому что родители уезжали в этнографические экспедиции. Маленькой Лельке экспедиции казались загадочным местом, где много всего интересного, а иначе зачем туда ездить каждый год. Но сейчас, в свои 11, она уже знала, что это просто поездка по старым деревням и разговоры с таким же старенькими бабушками на непонятные темы.
Лелька перевела взгляд на автомобильное зеркало. Зеркало послушно отразило веснушчатый нос и две тощих косички непонятного цвета. Лелька привычно огорчилась — ей всегда хотелось иметь черные длинные волосы, как у двоюродной сестры Ирины и такие же зеленые русалочьи очи. Собственные карие глаза идеалу решительно не соответствовали.
При мысли об Аришке настроение улучшилось. Впрочем, сестренка не любила, когда ее так называли. Ирина, ну или Иринка и никак иначе. Аришкой ее звала только бабушка, мама дяди Андрея. В этот раз бабушки не будет — у тети Светы, сестры Андрея, родились близнецы, и бабушка перебралась к ней, чтобы помогать с детьми.
Лелька снова посмотрела по сторонам: дом тети Наташи и дяди Андрея с новой летней верандой, большой зеленый огород, картофельные рядки. По улице важно топали гуси и ехал на трехколесном велосипеде ужасно серьезный пацан лет 3–4. Он косился на гусей, ноте его игнорировали, неспешно переговариваясь друг с другом.
— Леля, где ты там? Иди сюда, разбери свои вещи, — позвала мама.
Лелька снова вздохнула и, крикнув:
— Иду! — побежала в дом.
Дом встретил ее легкой прохладой, запахом пирогов, которые тетя всегда пекла в честь ее приезда, и неожиданно хмурым взглядом Ирины. Для Лельки сестренка всегда была самой-самой. Два года разницы несколько усложняли дружбу, но не мешали девчонкам бегать на речку, таскать зеленые яблоки, лазать по деревьям и заборам, и всячески шкодить, отбывая наказания за совместные грехи.
За последний год Ирина выросла, стала еще красивее.
— Ариш, ты чего? — удивилась Лелька.
— Я же просила не звать меня этим дурацким именем. Я — Ирина. И вообще, не бегай и не шпионь за мной, надоело, что ты каждое лето хвостом таскаешься. Заведи себе каких-нибудь подружек что ли, и ко мне не лезь.
Ошарашенная столь холодным приемом Лелька растерянно плюхнулась на старенький, но крепкий диван. Ей стало ясно, что лето будет не таким уж замечательным. Вдруг подумалось: ну не может быть, чтобы она это серьезно. Поди поругалась с кем-то опять, вот сгоряча и наговорила. Встряхнувшись, Лелька отправилась на кухню, а летний день покатился дальше.
Папа с дядей Андреем заторопились по делам: надо было починить загородку в коровнике, где жила симпатичная и покладистая корова Нюська. Нюську летом гоняли с деревенским стадом, коровник стоял пустой, самое то для починки. Лелька знала, что потом они пойдут чистить свинарник. Дядя Андрей, которого папа шутя обзывал куркулем, был фермером. В теплом свинарнике у него жила племенная свинья Рогнеда. Тетя Наташа говорила, что полное имя Рогнеды длиннее, чем у героини бразильской мыльной оперы. Каждый год свинья приносила дюжину поросят, которых выращивали на мясо. Дела шли неплохо, и дядя Андрей подумывал о покупке модуля переработки. «Колбасу нашу с руками отрывать будут» — уверял он жену.
Тетя с мамой засуетились на кухне, готовя обед. В небольшой кухоньке моментально стало тесно, так что девчонкам было сказано идти гулять, но далеко не ходить.
— Ира, ты старшая, отвечаешь за Лелю, — сурово сказала тетя.
Ирина фыркнула, но Лельку подождала.
— Мы договорились с девчонками встретиться, ты мне вообще не в кассу сегодня, — сообщила она сестре. — Ладно, пойдем, а то мать весь мозг вынесет, если увидит, что я одна ушла.
Лелька плелась за двоюродной сестрой и недоумевала, куда делась ее славная компанейская подружка-сестренка. «Интересно, когда мне будет 13, я тоже стану такой противной?» — подумалось ей. Вскоре к Ирине присоединилась стайка девчонок. Мини-шортики, яркие майки — девочки казались одинаковыми, Лелька никого из них не узнавала. Прошлым летом у сестер была другая компания.
Стайка проследовала на речку. Вообще речка даже летом была холодной, но в одном месте образовался небольшой заливчик. В