― Мы считали тебя дилетанткой и решили проучить за высокомерие. Но мы просто тебя не знали… ― Такие простые объяснения Мишель от чего-то показались честными, но всё ещё унизительно несправедливыми. Под душещипательный женский всхлип мужчина продолжил, едва сохраняя самообладание. ― Даже подумать не могли, что ты действительно приведёшь нас в финал. Я изменил своё отношение к тебе, когда узнал, для чего ты переступаешь через свои принципы…
Говорить становилось всё труднее. Блондин вместо всяких слов в завершение скомканной речи поддел из кармана свой чек на круглую сумму и впихнул его в ладонь хореографа, опережая все её возможные категорические возражения и встречные вопросы.
― Мы выиграли.
Мишель ошарашенно вдохнула холодный вечерний воздух, оледенивший её горло, и понуро принялась рассматривать бумажку на несколько десятков тысяч долларов. Такие большие суммы она видела лишь в кино, а теперь, имея популярность и деньги, её подопечные могли бы и сами сниматься в кинематографе. Купить квартиры, машины, жить припеваючи и без забот. Но не она, нет. Эти деньги от Брэндона Мишель принять не могла.
Мужчина хочет помочь, загладить вину. Это так похоже на жалость… Девушка задрожала от пробирающей горечи, мельком вспоминая сочувственный холодный взгляд бывшего, Чарльза, сопровождающий каждую их встречу, и вновь вернулась в жестокую реальность, заглянув в дрогнувшее исказившееся лицо блондина, а потом тихо прохрипела.
― Спасибо, но… ― Брэндон тут же сжал её ладони в немом уговоре, и наградил её строгим, не претерпевающим нареканий, взглядом. Это были уже не его деньги, всё решено.
Хорошо, пускай будет жалость. Мишель нужно было признаться самой себе честно, что уехать в никуда с маленькой девочкой ― дрянная идея. Хореограф благодарно приняла чек, хоть теперь ей и нужно было поплакать от осознания того, что она на это пошла.
Но Брэндон не унимался. Бледно улыбнулся, а потом неловко приблизился к хореографу, приобнимая её в сдержанных объятиях, пока тело Мишель мгновенно принялось млеть от лёгких угловатых ласк, наплевательски отмахиваясь от жгучей обиды. Он тысячи и тысячи раз её растоптал, а ей вновь приходилось собираться с силами: в раздевалке и на каждой репетиции, что он с ненавистью усмехался, в стенах его квартиры и на глазах у десятков артистов за кулисами популярного конкурса. Сбежав этим вечером, что увенчал её общение с аферистами, от сплетен и обсуждений, хореограф знала, что больше её чувства воскреснуть не смогут. И всё же, от одних только слабых его объятий, в груди у Мишель щемило от желания поддаться снова.
Ей до скрежета в груди хотелось верить, что они что-то значили друг для друга всё это время… Ей хотелось это знать, хотя бы напоследок. И признания не заставили себя долго ждать.
― Я тебя полюбил, ― Брэндон замер, глядя на Молли, заинтересованно рассматривающую его руки, боязливо поглаживающие её сестру по спине. ― Не знаю, как так вышло. Сам от себя не ожидал. Но больше я без тебя не смогу! Не уезжайте… Пожалуйста.
Перешагнув через глупую упрямую гордость, леденящий до озноба страх оказаться отвергнутым, блондин крепко обхватил содрогающееся от надрывного плача тело и уткнулся носом в шелковую шею Мишель, вновь и вновь нашептывая слова любви, которые упрямо сдерживал прежде перед хрупкой ранимой девушкой. Хореограф вцепилась в массивные плечи, целуя бледную кожу и вдыхая мягкий мужской запах, преследовавший её днями и ночами до безумного исступления. Их тела задрожали от наконец-то высказанных чувств и стали принадлежать друг другу гласно и окончательно. Девушка не сразу осознала звенящие в ушах слова, по инерции горько заходясь плачем, но теперь, зная эту правду, никакие купленные билеты и собранные сумки не станут ей преградой к тому, чтобы задержаться.
Брэндон осторожно обхватил ладонями заплаканное личико хореографа, заботливо утирая большими пальцами блестящие слёзы, и с безумной пылкой нежностью притянул к себе, вобрав солёные чувственные губы. Мишель обезоружено опустила ладони на часто вздымающуюся грудь блондина, и позволила себе потерять равновесие в его ласковых объятиях, послушно отвечая на требовательный поцелуй. Хореограф провела языком по огрубевшим на холоде родным губам, потягивающим её в тёплый рот, и окончательно призналась себе в том, что без удовлетворения этой жизненной потребности в его касаниях, она бы медленно умирала в истощении, пока окончательно не исчезла среди чужих высоток в неизгладимых воспоминаниях о нём.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})― Взрослые, я всё вижу, ― услышав на задворках спутанного сознания детский голосок, Брэндон пугливо отстранился, ища взглядом озорные, судя по игривым интонациям, серые глаза, и столкнулся с будто бы сытым шоколадными конфетами, довольным ребёнком. В течение этого быстротечного заката Молли успела понять, что теперь ей с сестрой нет пути из Сан-Франциско, и довольно скрестила руки на груди, на которой бережно повисла металлическая цепочка. В сторону мужчины был брошен многозначительный выжидающий взгляд. Нет, забыть про маленькую девочку, уже вовсе не казавшуюся ему довеском к любимой девушке, Брэндон, конечно не мог.
― Ты и Молли будете жить у меня.
Мишель с изумлённым восхищением в очередной раз поймала на себе пронизывающий доверчивый взгляд голубых глаз и прикрыла веки от переизбытка нахлынувшего на неё обожания. Уже не глядя, она почувствовала, как в их тёплые объятия вклинилась сестра, и обернула её рукой, притягивая ближе.
― Зови меня "мышонок".