Ресторан этот не привлекал особого внимания пошарпанной вывеской с итальянским названием, перешедшим вместе с интерьером от предыдущего владельца. Я бы никогда не подумала, что здесь есть ресторан, а потому всегда проходила мимо и правильно делала. Темный зал с тусклыми шторами, пахнущими пылью, не навевали аппетита, как и пресная еда на прогорклом масле в придачу с грубым персоналом. Мы попали в какой-то гадюшник. Молли тихо сопела в коморке, спрятавшись за грудой пожелтевших не глаженных скатертей. Приближался первый час ночи. Я едва успевала поглядывать на неё, пробегая между кухней и залом с разносом, заставленным тарелками с бледной едой. Всё это вызывало во мне блевотное ощущение дешёвого паба, куда стекалось население после трудного рабочего дня, чтобы задавить кружкой пива чувство обреченности.
Ноги гудели от тяжести. Вместе с двумя напарницами я устало облокотилась о холодную стену и потеряно принялась осматривать в зале гостей, выглядывая из-за проема.
― Остановись уже, ― одна из сладких на внешность официанток вымученно улыбнулась, откидывая с лица светлые пряди волос, и заговорчески прошептала: “Сейчас будет время отдохнуть”.
Кулисные шторы незамедлительно всколыхнулись, в глубине зала на сцене показалась мужская, красиво сложенная фигура в строгом костюме. Молодой брюнет оказался привлекателен, но недельная щетина придавала налёт грубости и развязности. Одарив горячим вызывающим взглядом собравшуюся публику, он произнёс приветственные слова и пообещал дамам жаркую ночь. Я с удивлением заметила, что в зале в основном сидели женщины.
― Не думала, что тут могут проходить какие-то развлекательные мероприятия… ― девушка сдавленно хихикнула, уголки её губ оголили белоснежные зубы, и она уже довольно и расслабленно присела на ящик со столовыми приборами, натирая влажной тряпкой, источающей едкий запах уксуса, вилки.
― Сейчас увидишь…
Ресторан утонул в женских выкриках и визгах, перекрывая первые ноты едва зазвучавшей музыки. Спиной к залу на сцене оказались пятеро мужчин в приталенных брюках и рубашках, плотно врезающихся в широкие мускулистые спины. Глядя на их силуэты у меня моментально засосало под ложечкой. Я со странной смесью отвращения и интереса подметила про себя, что энергетика артистов, чьих глаз ещё не видел зал, вызывает импульсы взволнованности даже со спины.
Мужчины разворачивались в зал по одному, цепляясь взглядами за каждую пару глаз, направленных на них, и, не торопясь оголяться, дарили зрительницам короткие сольные партии движений. Первый, кто оказался лицом к возбужденным женщинам, был тот брюнет, что вышел объявлять номер. На несколько наивно коротких секунд мужчина привиделся мне простым ведущим какого-нибудь дешёвого корпоротива, привычно встречающего зрителей с кисловатой улыбочкой. Увы, это был не менее дешёвый стриптиз. Он ненавязчиво пробежался пальцами по своей одежде, задавая своим движениям плавный, но нарастающий темп. В темных блестящих глазах читалось вожделение и вызов к публике, который подогревали визжащие толпы девушек, едва удерживающиеся на своих местах. А они здесь завсегдатай… Брюнет передал эстафету следующему парню, и я резко отвернулась, пересиливая в себе интерес к происходящему.
― Тебе что, не нравится? Посмотри, какие сочные красавчики… ― я взволнованно заглянула за дверной косяк коморки и немного выдохнула, обнаружив всё ещё спящую Молли, свернувшуюся на полу калачиком.
― Впечатляет, ― попыталась ответить я безучастно, но сколько есть достаточно честно, чтобы та от меня отстала, и скользнула взглядом по очередному стриптизеру, провоцирующем среди публики очередную вспышку визгов. Он будто в замедленной съёмке смахнул с лица пряди длинных темно-русых волос и, покачивая бёдрами, расстегнул одну верхнюю пуговицу рубашки.
В зале было душно и приторно пахло алкоголем в перемешку с дешёвым парфюмом. Я всё никак не могла уняться, не знала, куда деть свой взгляд. Женщины повскакивали со своих мест, устремляясь к сцене, закрывая мне и моим напарницам обзор. Официантка дёрнула меня за руку, рывком заставляя подняться и, найдя опору в дверном проёме между подсобным помещением и залом, мы принялись жадно досматривать финал уже разгоряченного интимного танца.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Движения стали ритмичными, смелыми, громкими. Каждый из мужчин выглядел по-своему пикантным и заполнял пространство своей энергией тела, которую словно можно было увидеть и потрогать как что-то материальное, но выглядели они как элементы целой завершенной картины. Хоть и слишком вызывающей для моего воспаленного сознания. Я со странной приятной брезгливостью подметила, что такие точеные движения делают этих парней действительно привлекательными в глазах хореографа ― в моих. Я осматривала каждого уже с нескрываемым любопытством как возможный объект моего танцевального перфоманса, и задержалась на уложенных светлых волосах одного из танцоров.
Он пронзительно, словно выстрелил дымовой пушкой в сторону подсобок, зацепил мой взгляд глаза в глаза, и я ощутила, как пространство вокруг теряет четкость ― меня неконтролируемо пробрало от его нахального томного взгляда голубых глаз. Я, уже не в силах оторваться, будто завороженная проследила за его ладонями сильных напряженных рук, на которых выступали вены: на грани пошлости он коснулся своего лица, задевая приоткрытые губы. Его бледные пальцы дразняще продолжили путь по шее, оголенному рельефному торсу и потянулись к пряжке ремня. Он закусил влажную губу, и мои мышцы внизу живота свело ноющей болью от подобного зрелища. И не подумала бы, что стриптиз возымеет на меня такой предательский эффект. На последнем истомном издыхании я набрала воздуха, насколько позволял объем лёгких, и двинулась в зал, пытаясь выровнять своё нервное шумное дыхание.
― Эй, ты куда?
Танец был закончен, а атмосфера напряженности ещё долго будет окутывать зал. Я встряхнула свой заляпанный фартук и стала настойчиво просачиваться через толпу разгоряченных женщин, облепивших сцену. Сегодня в ресторане “Palermo” витала предельная концентрация феромонов, зрительницы словно ловили их частицы и сливались в толпе восторженными обсуждениями. Полураздетые танцоры вот-вот должны были покинуть сцену, ловя каждый возглас и купаясь в женских авациях, я же пыталась успеть проследовать за ними, пока дверь гримерки не закроется перед моим любопытным вздернутым носом. Но увидев в толпе вульгарно одетых девушек Молли, я резко сменила траекторию и поспешила обхватить ладонями её недоумевающее испуганное личико.
― Мишель, я испугалась! Тут такой крик поднялся, а тебя долго не было… Что происходит?..― я вижу по её наполненными слезами глазам, что она жутко смущена и увидела лишнее.
― Молли, мышонок, скоро ресторан закроется и все посетители уйдут. Мы сможем немного отоспаться, а перед этим мы поговорим… Всё в порядке… ― я вижу в её глазах немой вопрос, и мне жаль, что рядом со мной ей приходится видеть кадры взрослой жизни, которые я предпочла бы не показывать ребенку в таком возрасте. Но она много уже знает.
"Мишель! Ей нельзя быть в зале!"
Над моим ухом раздался громкий шепот. Напарница грубо потянула нас в сторону подсобки, и, прежде, чем я успела себе что-либо вообразить, тяжелые мужские руки остановили нас, впившись в плечи крепкими пальцами.
― Гостьи спрашивают администратора! Почему в зале ребёнок, Мишель?
И в этот момент я ощутила, как сотни тонн невыносимого стыда оседают на моё напуганное лицо посторонними осуждающими взглядами. Сколько их было — я точно не узнаю, ведь так боялась поднять глаза хотя бы на внезапно появившегося Джерарда, уже пожалевшего о том, что согласился на мою просьбу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})― Вот, это тебе за сегодняшний день, но больше не приходи, ― он протянул десять баксов ― смену можешь не сдавать.
Дрожащими руками я потянулась к деньгам, словно презирающих моё существование одним своим видом, и увидела, как Молли утирает частые слезы. Ну и к чёрту! Ресторан гадкий, работа — дрянь. Шеф резво удалился из затемнённого, всполошившегося оживлёнными гостями, зала.