Никогда не обращал внимания, как много всё-таки звёзд на небе. Они кажутся бесконечно далекими, холодными, недосягаемыми. Чужими и отстраненными. Им нет дела до того, что происходит сейчас в других частях галактики, на других планетах, в других мирах. В этот момент я чувствовал зависть — сейчас, лежа на сырой, холодной земле без движения вот уже несколько часов кряду, я хотел стать одной из этих блеклых точек, которые не испытывают ничего и лишь ждут своего часа, чтобы взорваться и исчезнуть навсегда.
Ночь была промозглой и тёмной. Второе было мне на руку, ведь с момента вхождения пули в плечо навылет, я так и остался лежать там, где упал, старательно изображая мертвого — мрак будет скрывать меня до тех пор, пока я не приду в себя настолько, чтобы затаиться в лесу под покровом ночи. Удивительно, что за моим телом не послали бойцов.
Очевидно, этот ублюдок с удовлетворением решил оставить мой труп гнить невдалеке от Стены, как напоминание всем остальным. Готов был поспорить — Томми уже прибрал к рукам власть во фракции, а если и нет, то это лишь вопрос пары дней. Как они объяснят сами себе исчезновение моего тела под утро, мне было всё равно. Если за мной придут прочесывать лес, я встречу своих же собратьев с распростертыми объятиями.
Первый, наверное, час я не решался двигаться скорее от боли, нежели от настигшего меня осознания всего произошедшего. Пуля, хоть и прошла насквозь, но причиняла нестерпимые, мучительные ощущения, словно кожу постоянно жгли каленым железом. Голова кружилась, губы потрескались и высохли из-за лёгкого обезвоживания, а из раны, которую я пока не мог осмотреть, редкими струями чувствовалось течение крови. Надеюсь, я потерял её не слишком много.
Дальше, на меня ядовитым осадком медленно опустилось понимание того, что случилось — я был уверен на двести процентов, что снайпером, который подстрелил меня, была Грейс — эта мысль прибила меня к земле окончательно и бесповоротно. Всё тело отказывалось функционировать, предпочитая тяжёлым грузом быть распластанным на почве; инстинкт самосохранения притупился настолько, что никакой силы воли не хватало на то, чтобы спрятаться среди кустов и деревьев. Я не узнавал самого себя. Внутри с громогласным треском что-то сломалось и продолжало обрушиваться, растаптывая меня в конец. Рот затапливало горечью с привкусом желчи каждую минуту, когда я возвращался к своим размышлениям.
Меня раздирали отвратительные противоречия.
С одной стороны, мне хотелось верить, что эта дурная, блять, девчонка специально целилась так, чтобы не задеть меня всерьёз и дать мне фору. Я прекрасно чувствовал направленные в спину дула автоматов снайперских групп разведки, пока гнался за Максом, которого в итоге упустил — радовало, правда, то, что его подельника я всё же убил — и если бы не Грейс, скорее всего, я в действительности уже был бы мёртв от чужой пущенной пули.
Но ведь и она могла промазать — человеческий фактор никто не отменял. Ошибаются даже самые лучшие. Едва представив, что Грейс могла выстрелить ниже и правее, в сердце, я ощущал в глотке лёгкий страх и холод.
С другой стороны…
Она нарушила моё требование, почти приказ, ждать меня там, в апартаментах. Ринулась на Стену. Взяла в руки винтовку. И вот так, запросто выстрелила.
Часть меня, та самая гнилая, не доверяющая никому часть, ехидно шептала, что Грейс с самого начала была не на моей стороне.
Что если всё случившееся между нами за последние дни — продуманный ею и Томом совместный план? Что если она стреляла по его приказу — хладнокровно, без эмоций, не дрогнувшей рукой? Просто втиралась в моё доверие, вызывала эмоции, изображала влюбленную только лишь для того, чтобы усыпить мою бдительность? Я когда-то предупреждал её — любой неверный шаг или непоправимая ложь могут стоить ей много — поняла ли она это тогда по-настоящему или на свой страх и риск всё же пошла против меня и моей веры в неё?
Между нами, кроме обоюдного непонятного, мутного ощущения на протяжении четырёх лет — лишь несколько приятных дней зарождающихся отношений, диких поцелуев и провокаций. Восхитительный секс, вспоминая который, тело предательски реагировало и просило её рядом с собой. Мы знали друг друга так мало и невольно разделились сейчас так скоро. Интересно, как она там за Стеной? Оплакивает ли она мою смерть, не смея надеяться на иное, или гнусной предавшей меня тварью льнет к Тому в его кабинете?
Чем дольше я прокручивал эти вопросы и мысли в голове, тем сильнее запутывался в своих чувствах. Медленно сходил с ума от охватывающей злости и неизвестности. Хотел зарычать, представляя её фигуру в его объятиях.
Во всяком случае, ясно следующее — того, что было раньше, уже не будет. Никто и ничто не будет прежним. Бесстрашие будет полыхать в огне. Мне же был дан шанс — случайно или специально — выжить и что-то предпринять, чтобы изменить это.
Я не знаю, как поведу себя и что скажу Грейс, когда увижу её. В том, что наша встреча состоится, не было сомнений — в притупленном разуме крайне медленно, но всё же зарождался план по возвращению обратно в Чикаго. Это и мой город тоже, и ни один мудак наподобие Тома не в силах заставить меня уйти.
«Ты сам сказал, что я теперь — твоя. То, что я должна буду уехать, не отменяет этого… Ничего не поменяется. И ведь… Не только я принадлежу тебе. Ты тоже никуда от меня не денешься…» — чёрт, Грейс, как же меня так угораздило с тобой…
С того злополучного дня на ринге во время инициации я не мог тебя забыть. Твоя слабость и неприметность раздражали меня. Твои обескровленные губы, когда ты почти неживая лежала в коридоре, раздражали меня. Твои блядски мягкие светлые волосы, запечатленные в моей башке, раздражали меня. Всё в тебе тогда бесило и добивало меня, заставляя неосознанно желать тебя сильнее.
Под воспаленными глазами отпечатки образов — Грейс улыбается мне. Опускает взгляд, смущаясь. Касается моей руки. Изредка дерзит. Выгибается от удовольствия дугой, принимая меня в себя, и чертовски сладко стонет. Эти картинки не вырвать, не сжечь, не уничтожить.
Они, скорее, уничтожат меня самого.
Я найду её.
Получу ответы на свои вопросы и сомнения.
И после — с ней или без неё — я выстрою свои дальнейшие действия.
========== Глава 1. Тлеющий уголёк надежды ==========
Через четыре дня после событий на Стене…
Грейс
В камерах, прилегающих к залам судов Искренности, жёсткие, неудобные матрасы. Никогда не думала, прожив здесь до Бесстрашия первые восемнадцать лет своей жизни, что когда-нибудь окажусь в одной из них и оценю весь дискомфорт собственным позвоночником.
Правда, надо сказать, я не думала, что когда-либо в принципе вернусь в старую фракцию.
Скользнув безразличным взглядом по гладким белым стенам своей комнаты-тюрьмы, я опустила его на не зажившее бедро, отметив, что сквозь бинт снова начинает проступать новое пятно крови. Единственная помощь, которую мне оказали, как заключенной, криво распоров для этого брючину: извлекли пулю и перевязали ногу. Ни тебе регенерирующих сывороток, ни иных лекарств, ни постоянного наблюдения врача. Ни даже новой одежды — после разрешенного короткого душа раз в день и перевязки, я переодевалась всё в ту же, в которой была, когда случилось непоправимое несколько дней назад на Стене… Благо, хоть выдали белье — моё старое так и осталось клочком порванной ткани в комнате лидера. Кожа под тканью всё время зудела, призывая сменить форму.
Во всех лишениях — я уверена — можно было спокойно «поблагодарить» Тома, который, убедившись в произведенном выстреле, тут же оглушил меня рукоятью пистолета по голове и притащил в Искренность, объявив соучастником преступления против системы и помощником предателя. Удивительно, что он не прикончил меня на полигоне, оставив всё на милость правосудия моей старой фракции, хотя в его действиях можно было найти весомую причину — он стал единственным, полноправным лидером Бесстрашия, и проявление тирании в казни без суда явно не сыграло бы ему на руку. Не знаю, как к факту его воцарившегося правления отнеслись другие фракции, но то, что ко мне не допускали почти никого и не предоставляли никакой информации, таблеток и одежды, говорило о его немалом влиянии на Искренность.