Я его хочу. Нет смысла что-либо скрывать. По крайней мере, пришло время признаться хотя бы самому себе.
Мы познакомились недавно, он оказался новым парнем моей хорошей подруги Киры. Уже с самого начала одному мне было известно, что их отношения обречены. Кира не умеет любить, не умеет быть любимой и не умеет быть серьёзной, это — пожалуй — самое главное. Она хорошая на самом деле, кому как не мне об этом знать, человеку, который остался рядом, вопреки некому равнодушию и отсутствию отдачи. Она ещё не доросла до любви, до понимания, что отношения — это «мы», а не «я» и «ты». Она знает об этом, но она ещё не доросла до понимания, что это проблема, для Киры это всё ещё детская игра. Вот и сейчас ситуация повторяется. В который раз уже, я упорно давлю в себе желание подбежать к новой «любви на всю жизнь» и крикнуть: «Остановись! Оно того не стоит!», но в который раз меня останавливает всё та же надежда, что возможно в этот раз всё по-другому, возможно в этот раз она нашла того человека, что снесёт эту стену детства в её голове и всё станет по-настоящему. Но нет, я вижу эту фальш, это безразличие, эту адски невыносимую слепоту, что разбивает очередное сердце. Я не осуждаю её. Я не вправе осуждать её. Она не виновата в этом, никто не виноват.
Я много слышал о тебе и раньше, и сейчас. Мне говорили, что ты красивый, что ты очень красивый. Действительно, не зря столько шума, ты и вправду очень красивый. В жизни лучше, чем на фото. Короткий ёжик на затылке и длинная чёлка спереди, длиной примерно к кончику носа, слегка прикрывающая правый глаз. Я не помню, какого цвета твои глаза, по фото не понятно, а после тех коротких встреч, что у нас были, в памяти не осталось ничего. Это странно. Я всегда запоминаю цвета глаз у людей, которые отыгрывают определённую роль в моей жизни. Глаза говорят о многом, они могут сказать больше, чем сам их обладатель. Никогда не смотрю на человека, я смотрю ему в глаза. Взгляд не врёт ни о чувствах, ни о желаниях. Взгляд помогает мне говорить с человеком, говорить с его подсознанием. Взгляд помогает мне установить контроль. Те, чей цвет глаз я запоминаю, уже принадлежат мне, потому что они уже не могут уйти. Потому что я говорю с их душой, после чего она льнёт ко мне. И не редко, когда чьи-то глаза уходят из моей памяти, люди уходят из моей жизни. Если они мне больше не нужны, если их роль уже сыграна. А твоих я даже не запоминал никогда.
Светло-русые волосы, лицо усыпано веснушками, тонкие губы, раскосые глаза и аккуратный подбородок. Длинные руки, точёные плечики, маленькие ладони с тонкими изящными пальцами. Ты невысокого роста, худой и кажешься таким хрупким, но это не так. Ты силён, равен мне. Не смотря на такое юношеское телосложение, тебя никак не спутать с девчёнкой. В тебе чувствуется твёрдость характера и мужество.
Ты художник. Ты в другом мире. Кира обожает таких, как ты… Не таких, как все. Она обожает твой стиль однжды, который очень хорошо можно описать словами «творческий беспорядок». Она обожает твой характер — лёгкий, спокойный, как синяя озёрная гладь. Идеальное сочетание с взрывной девчушкой.
Ты кажешься равнодушным, спокойным и весёлым, но я знаю, что это не так, я знаю, что тебя что-то, я знаю, что тебя что-то гложет. Тебе сложно, ты не знаешь, как совладать с этой бурей внутри тебя. Я могу тебе помочь. Ты знаешь это. Ты видишь, как я смотрю на тебя. Ты читаешь в моих глазах что-то такое, что нельзя сказать словами. Я знаю, как тебе помочь. И я помогу тебе, только впусти меня.
***
Ненавижу вечеринки. В принципе не понимаю смысла моего там нахождения. Алкоголь я не употребляю, поэтому молча сидеть в одиночестве, наблюдая, как каждый уходит в пьяный угар — далеко не самое интересное занятие. Прихожу только из-за Киры, что не пропускает ни одного подобного ивента, да и то соглашаюсь на это только путём длинных уговоров и нередкого применения насилия.
И вот, в очередной раз, валяюсь в углу пустой комнаты, залипая на уже возможно тысячный любительский роман в телефоне. Как обычно, с головой ухожу в чтение, поэтому не сразу замечаю, как ты подходишь. Только почувствовав плечём, как ты садишься рядом, я отрываюсь от тёмного экрана и обращаю свой удивлённый взор на тебя.
— Что читаешь? — твой слегка охрипший голос заставляет вздрогнуть, ты смотришь мне прямо в глаза, совершенно серьёзный и ждёшь ответа.
— Да так, ничего особенного, — стараюсь оставаться равнодушным.
Я отказываюсь называть это любовью. Я не скучаю по тебе. Я не жажду встречи с тобой. Я не жажду твоего внимания. Но я должен признать, что хочу тебя. Хочу чувствовать твою дрожь под пальцами, слышать твои приглушенные стоны, ощущать жар твоего тела и тепло твоего дыхания.
Мы с тобой разговаривали только несколько раз и каждый из них мы начинали разговор с совершенно пустяковых тем, но уже спустя некоторое время ты выворачивал мне свою душу. Я знаю, что ты хочешь об этом говорить, знаю, что тебе это необходимо, но тебе некому показать свои терзания. Я знаю, что тебе сказать, знаю, что ты хочешь услышать, говорю вслух то, что ты так боишься признать и тебе становится легче. Совсем чуть-чуть, но ты чувствуешь буд-то этот неподъемный груз понемногу уходит.
— Понятно, — ты отворачиваешься и смотришь прямо перед собой.
Твой взгляд расфокусирован, ты о чём-то думаешь.
— Эй, — снова обращаешься ко мне не глядя, — Можно тебя поцеловать? — теперь наши глаза встречаются.
Ты всё так же серьёзен, а я в замешательстве, но всего лишь секунду. Смотрю на тебя таким же немигающим взглядом. Нам не нужны слова. Глаза сами говорят всё, что нужно.
Медленно протягиваю к тебе руку и легонько провожу кончиками пальцев по твоей щеке. Ты прижимаешься лицом к моей руке, ластишься словно кот, всё так же не разрывая зрительного контакта, лишь подрагивающие ресницы теперь слегка опущены. Ты касаешься своими губами моего запястья в невесомом поцелуе и начинаешь приближаться. Мне приходится сгибать свою руку по мере твоего приближения. И вот ты совсем близко, я чувствую твоё дыхание на своих губах и ты всё ещё смотришь мне в глаза.
Секунда.
Вдох.
И для меня больше не существует реальности. Мой мир — это ты. Твои мягкие сухие губы и длинные изящные пальцы на моём плече. Сначала ты целуешь меня совсем легко, еле касаясь. Затем прижимаешься сильнее, проводишь кончиком языка по моим губам, втягиваешь нижнюю и еле ощутимо прикусываешь. Я срываюсь на шумный выдох. Твои глаза — чёрные, как ночь, такие глубокие и всепоглощающие. Я сдаюсь. Для меня больше не существует шумной вечеринки в соседней комнате, громкого звенящего смеха Киры, каменного пола и холодной стены. Это всё там, а я здесь, с тобой.
Притягиваю тебя к себе, откидываюсь на стену, а ты садишься мне на колени. Провожу рукой по колену и поднимаюсь вверх, останавливаясь на бедре. Другой рукой пробираюсь тебе под лёгкую белую футболку и подушечками пальцев прохожусь по твоему позвоночнику, от поясницы к шее и обратно. Легко оглаживаю каждый выступающий позвонок и, остановившись у основания спины, прижимаю тебя к себе ещё ближе.
Инициатива в поцелуе давно перешла ко мне, из трепетного и нежного он превратился в жаркий и требовательный. Ты обвил мою шею руками и зарылся в чуть отросшие, волнистые, каштановые волосы, то и дело сжимая их и постанывая, когда я задевал чувствительные места на твоём теле. Такой горячий, такой поддатливый, такой отчаянный, такой мой.