- Я не знаю, Люциус, но... дай ему время. Пусть наш мальчик сам решит, ты и так всегда был излишне строг с ним.
Люциус не ответил, и юному слизеринцу пришлось поспешно отскочить за портьеру, потому что отец неожиданно выскочил из гостиной и большими шагами ушел в свой кабинет.
...Несколько дней Драко пытался разобраться в сложившейся ситуации, и не мог понять ровным счетом ничего. Как выяснилось, существовало какое-то пророчество, объединявшее его с Поттером. С Поттером, которого он ненавидел с самого первого курса.
«Ненавидел?..»
«Да, ненавидел!» - Драко не хотел, не мог допустить мысли, почему бы он испытывал к Поттеру что-то другое, а не ненависть.
Он думал о гриффиндорце постоянно. Даже сейчас, когда решалась его судьба, он думал прежде всего о Поттере. Но, конечно, никогда не хотел, в отличие от последнего, чтобы тот написал ему письмо - это повергло бы Малфоя в шок.
А ведь он так часто мечтал, с самой первой встречи, стать другом этому чертову задаваке; и он даже не догадывался, что потерял этот шанс еще в магазине мадам Малкин. Одиннадцатилетний Драко всеми силами пытался привлечь внимание немного странного, но чем-то заинтриговавшего его зеленоглазого мальчика, но все попытки приводили к совершенно обратному результату. Будущий слизеринец хотел показаться значимым - мальчишка счел его хвастуном; Драко завел речь о квиддиче - ну кого оставит равнодушным эта тема! - тот еще больше насупился и не захотел разговаривать; Драко рассказал ему о Хагриде - мальчишка обиделся и ушел, не попрощавшись.
Позже Малфой узнал, что он разговаривал с тем самым Гарри Поттером, и немедленно захотел завязать с ним дружбу - то ли из-за его знаменитости, то ли, в чем было гораздо сложнее признаться, потому что мальчик чисто по-человечески понравился ему. Но - снова не успел. Войдя в купе Гарри, Драко увидел его в обществе Уизли - предателя чистокровных, представителя семейства, о котором отец отзывался очень нелестно. Люциус всегда был авторитетом для сына, и блондин тут же повторил все утверждения отца, глядя в глаза Уизли, а потом предложил свою дружбу Гарри. Но тот по непонятным причинам отверг ее, выставив Драко идиотом на глазах у его приятелей. С Малфоем случилось то, чего он боялся больше всего - он был СМЕШОН. Гордый мальчишка не мог простить такого позора никому, даже Гарри Поттеру, и с той самой минуты объявил ему войну.
Время шло. Но слизеринец, злопамятный от природы, почему-то так и не научился издеваться над Поттером. Уизли, Грейнджер, даже Невилл Лонгботтом - все, кто был дорог и близок Гарри - попадали под его мстительную руку или, вернее, на острый язычок. Но Драко упорно не замечал, что никогда не оскорбляет самого Поттера - Малфой срывал зло на тех, на чьем месте ему так хотелось быть.
Он не мог быть для Поттера никем. Гарри не принял его как друга - он стал врагом. Кем угодно, лишь бы только такой же гордый, как и он сам, гриффиндорец замечал его, обращал на него внимание.
Но Драко никогда не признался бы в этом даже себе. Да, для него не существовало никого, кроме Гарри - но это только потому, что он ненавидел его. Один лишь Поттер был достойным противником, был равным, - но это только для того, чтобы Драко убил его, едва представится возможность.
...И только поэтому на платформе 9 и ¾ он выхватил взглядом из толпы вечно лохматую черноволосую голову.
* * *
Первая неделя учебы прошла замечательно: Гарри хотя бы на время занятий удавалось забыть о событиях прошлого года. Рон с Гермионой все так же поддерживали его, иногда выводя из себя излишней предупредительностью и все той же жалостью до такой степени, что хотелось сбежать куда угодно, лишь бы не здесь. Но в целом все было хорошо, даже Драко Малфой будто бы забыл о его существовании: слизеринец ходил по школе задумчивый и, кажется, не обращал внимания ни на кого. Гарри и в голову не приходило, что Малфой делает сейчас один из самых сложных выборов в своей жизни.
Драко перестал язвить и оскорблять окружающих не потому, что в нем «проснулось благородство», как однажды выразилась Грейнджер, а он случайно услышал. «Пусть не надеются», - тут же подумал парень, сразу выбиваясь из уравновешенного состояния. Да, на некоторое время он забыл называть ее грязнокровкой, но это только из-за того, что в голове постоянно звучали слова отца: «Пришло время выбирать, Драко, на чьей ты стороне» и, к тому же, он узнал текст своего пророчества.
Взбешенный словами ни о чем не подозревавшей Гермионы, Малфой пришел на Защиту от Темных Искусств в очень дурном расположении духа. Профессор Люпин, снова преподававший ЗоТИ в этом году (проклятие с должности наконец удалось снять), что-то рассказывал о специфике дуэлей волшебников, но Драко не слушал его, а смотрел на Поттера так, будто тот был причиной всех его несчастий. Гарри пару раз обернулся в его сторону, а потом продолжал внимательно слушать оборотня.
Драко очнулся, только когда Люпин начал разделять учеников на пары, чтобы провести показательные дуэли. Противником Драко, как и на втором курсе, оказался Поттер.
Зло усмехаясь и поигрывая своей волшебной палочкой, слизеринец поднялся на ноги и шагнул к гриффиндорцу.
- Надеюсь, ты назовешь заклинания правильно, Поттер. А то, знаешь ли, мне не хотелось бы отправляться в больничное крыло в спичечном коробке. Шучу, - ухмылка словно стерлась с лица, - тебе не удастся даже прикоснуться ко мне, ты проиграешь прежде, чем успеешь открыть рот.
- А я и не горю желанием к тебе прикасаться, Малфой. В словесных перепалках тебе нет равных, может, не струсишь, и хоть раз сразишься со мной по-настоящему? - ответил Гарри, и в глубине его зеленых глаз сверкнули искры. Сегодня он не ограничится Экспеллиармусом!
Малфой будто взорвался.
- Импедимента! - заклятие, направленное прямо в грудь Гарри, было такой силы, что даже щит, который успел поставить гриффиндорец, не отразил удар полностью. Гарри покачнулся и упал, но тут же вскочил и выкрикнул:
- Инкарцеро!
В ту же секунду тело Малфоя опутали веревки, стягивавшиеся все сильнее, пытаясь задушить его.
- Фините Инкантатем! - прохрипел он и, едва освободившись от веревок, направил палочку на Гарри.
Мальчику хватило секунды, пока он смотрел, как слизеринец избавляется от связывающего проклятия, чтобы понять, какое заклинание будет следующим. Серпенсортиа - любимое заклятие Малфоя, в результате которого на Гарри накинется змея. Избавиться от нее он не сумеет, потому что то ли от ярости, то ли от какого-то необъяснимого волнения бывший учитель Отряда Дамблдора забыл нужное заклинание; а снова пугать однокурсников тем, что он говорит на серпентарго Гарри не хотел. Поэтому прежде, чем Малфой успел открыть рот, Гарри закричал:
- Петрификус Тоталус!
Заклятие должно было только обездвижить противника, но Гарри, наверное, был очень рассержен, потому что оно подхватило слизеринца и, как тряпичную куклу, бросило о стену. Роскошные светлые волосы растрепались, Драко сполз по стене вниз, из его приоткрытого рта потекла струйка крови... кажется, он потерял сознание.
Гарри стоял на месте, словно на него самого наложили заклятие оцепенения, и смотрел, как Люпин поднимает Малфоя, приводит его в чувство, что-то говорит. Гриффиндорец вдруг ощутил, как больно, наверное, Драко, и на секунду даже почувствовал что-то, похожее на угрызения совести. Но разве Малфой поступил бы иначе? От удара о стену самого Поттера спасла только мгновенная реакция, с которой он поставил щит, когда слизеринец метнул в него заклятие. И все же Гарри понял, что сейчас переживает его враг - раздавленный, униженный на глазах у всего класса, Слизеринский Принц ни за что не простит этого.
И действительно, проходя мимо Гарри в конце урока, Малфой зацепил его плечом и, приостановившись на минуту, прошептал:
- Думаешь, тебе удалось проделать это безнаказанно? Ну уж нет, Поттер. Сегодня, в двенадцать, в пустом коридоре на восьмом этаже. Сам понимаешь, секунданты нам не нужны. Да, и не опаздывай, я не люблю ждать, - толкнув гриффиндорца, Драко ушел.
Гарри хмыкнул и пробурчал:
- Надеюсь только, на этот раз никто не побежит ябедничать профессору МакГонагалл.
Драко его даже не услышал.
* * *
Гарри осторожно прокрался на восьмой этаж, избежав попадания на глаза миссис Норрис, и не удержался, чтобы не позлорадствовать: у Малфоя нет мантии-невидимки, и он запросто может встретить Филча. «Не опаздывай, я не люблю ждать». Гарри снова хмыкнул: слизеринец будто на свидание приглашал.
Немного волнуясь - неизвестно, чего можно ожидать от Малфоя, а он даже не предупредил Рона и Гермиону - Гарри вошел в темный коридор. Он пришел даже раньше, но Малфой уже был там.
- Что, Поттер, соскучился? - раздался насмешливый голос блондина, и он собственной персоной вышел из темноты. Что-то странное, завораживающее было в игре бликов света в платиновых волосах, что-то, от чего резкий ответ застыл у Гарри на языке, и он некстати подумал: «Двенадцать часов - время превращений». Неужели Малфой превратится в прекрасного принца?.. Улыбнувшись этой нелепости, Гарри сказал: