— Где Гарри? — просто и прямо спросила Лили. — Мы были уверены, что ты его опекун.
— Так и есть. Они с Дженифер гуляют, где, право же, не знаю. — Сириус развел руками. — Они могли перенестись хоть в Китай.
— Погоди, ты там что–то упоминал о Пожирателях… Ты оставляешь нашего сына одного, когда снаружи небезопасно?! За ним же охотились еще до рождения, Волдеморт сам хотел его смерти. — Возмутился отец. Но Сириус лишь грустно улыбнулся.
— Знаете, если кому–то хватит глупости напасть на Гарри, то я могу только посочувствовать… Нападавшим. — Поспешил добавить он, видя лица своих друзей. — К тому же, к Гарри никто не решиться пристать, а проследить за ним нельзя, само Министерство не в силах засечь его, как, это уже его личные хитрости. Пожиратели его опасаются, это и понятно, ведь он победил их хозяина…
— Повтори, что сказал!
— Боже, вы ведь, наверное, и не в курсе, Гарри уничтожил Волдеморта в поединке, около четырех месяцев назад. Да, ему почти шестнадцать. — Сириус, покривил душой, но не говорить же родителям, что их сыну больше тридцати…
— Так, вот теперь у меня голова кругом идет! Гарри победил Темного Лорда?
— Да, во второй раз. Впервые Волдеморт пал, когда попытался убить его, в ту самую ночь… — Сириус замолчал, силясь найти подходящие слова, их не было. — Но твое самопожертвование, Лили, оно защитило Гарри, даже от Смертельного Проклятья… Змееглазый вернулся около года назад, а в феврале вломился в Хогвартс, они с Гарри, как и сказано в том Пророчестве, бились, и Гарри его победил.
— Гарри одолел его… Он истинный гриффиндорец! — Воскликнул Джеймс, не заметив странного хмыканья со стороны собеседника. — Лили, наш сын одолел его! Сириус, какой он?
— Гарри… Гарри, можно подумать, что он состоит из противоречий… — Сириус задумчиво глядел в потолок, еще никогда не задавался ему подобный вопрос. — Он… никто, ну почти никто не знает, что у него на уме, чего он хочет, к чему стремится. Он всегда зрит в корень, в школе часто творились черные, страшные дела, ученики подвергались опасности, Гарри всегда был там, где надо, когда надо. На первом курсе, он спас одну ученицу от тролля, на втором вызволил девочку из Тайной Комнаты… Да–да, она была открыта, а Гарри нашел ее. — Сириус рассказывал официальную версию, хоть и знал, в общих чертах, как это было на самом деле… Лица Поттеров светлели, то, что они сейчас слышали, было пределом их мечтаний. Сириус отвернулся. — К своим врагам он безжалостен, он всегда добивается своего, и он использует самые разные методы, для этого…
— Как это? То, что ты описываешь, не слишком похоже на гриффиндорца! — Сириус грустно покивал, вот разговор зашел туда, куда, к сожалению, не мог не зайти.
— Он слизеринец. — Два слова, и он отвернулся, чтобы не видеть лица друзей.
— Сириус, что ты сказал? — прерывающимся голосом переспросила Лили.
— Гарри учится в Слизерине.
— Сириус, как ты мог допустить это? — после минутной паузы заговорил Джеймс. — Ты же его опекун, ты растил его, как ты мог?
— Не я растил его… Мы встретились, лишь когда ему было одиннадцать, в начале первого курса.
— Но, почему?
— Вспомните, — Сириус рассматривал свои ноги. — Что я вам говорил? Что все решат, что Хранитель — это я. Все так и подумали.
— Ты хочешь сказать…
— Когда я, на следующий день после вашей гибели, добрался до Питера, он взорвал всю улицу, инсценировав свою смерть; предателем посчитали меня, Питера — героем. Суда не было, меня даже объявили правой рукой Волдеморта. Вы понимаете, что было дальше… А Хвост, он принял облик крысы, и затерялся.
— Что же стало с Гарри? Его отдали Римусу, кстати, где он?
— Римус погиб… полгода назад. А насчет Гарри, кто же отдаст Мальчика — Который-Выжил, так его называли, оборотню? К тому же, Дамблдор посчитал, что ему будет лучше не знать о своей знаменитости, чтобы это не вскружило ему голову. Он не придумал ничего лучше, чем отдать Гарри твоей сестре…
— Петунье? — голос Лили чуть не перешел в визг, когда она подумала о том, кто растил ее сына.
— Ей, и ее неподражаемому мужу, в их семье само слово «волшебство» под запретом… Не стану вам рассказывать, в каких условиях рос Гарри. Да он и сам не особо об этом распространяется. Пока на одиннадцатилетие к нему не пришел Хагрид, он и не знал ни о чем…
— Боже мой… Дамблдор, как он мог? Что он сделал с нашим сыном! — Отчаяние Джеймса мало–помалу переходило в ярость.
— Многое, и то, что я вам рассказываю, это лишь видимая часть айсберга… Другую, подводную, тайную часть я не стану вам рассказывать, лишь Гарри может решать, кому знать об этом… — Сириус был откровенен, в силу каких–то побуждений Гарри снял с него обет молчания через месяц после падения Волдеморта, он специально для этого, в очередной раз, сбежал из школы. Но Бродяга не чувствовал себя способным рассказать о главной тайне своего крестника. Он глянул на собеседников, похоже его последние слова они просто пропустили, может это и к лучшему… — Могу лишь рассказать вам, что сделал Гарри. Уже на второй неделе своего пребывания в школе, он, при помощи Карты мародеров, что попала к нему, вычислил Питера. Тот, в силу неких обстоятельств, тоже был в школе… Дело пересмотрели, после десяти лет Азкабана меня выпустили, что я там пережил, описывать не буду, скажу лишь, что мне повезло, что я анимаг… Тогда–то меня и назначили опекуном.
— Мерлин, наш Гарри… — Лили прижалась к мужу, она никак не могла охватить все, что только что узнала. Сириус с грустью глядел на своих друзей, уже сейчас, они были в шоке, что же будет, когда они узнают все, а ведь они не успокоятся, пока не выяснят… — И он, он в ужасе от того, что я маглорожденная? Он стыдится меня?
— Да, что ты, Лили! Уж чем–чем, а этим Гарри никак не страдает! Последний, кто попытался пройтись по этому поводу, провел сутки в больничном крыле! Причем, если я не ошибаюсь, то Гарри даже не был единственным, кто угостил того кретина. Ваш сын не то что относится к маглорожденным без всяких предрассудков, но еще и ухитрился весь факультет Слизерин отучить от слова «Грязнокровка», там теперь за это мало, что не бьют. Гарри переменил все, он, фактически, объединил школу, эта извечная вражда факультетов угасла, не то, чтобы совсем сошла на нет, но изменения коренные, и это благодаря Гарри…
— Я… я не знаю, что вам сказать, кроме того, что Гарри таки достиг счастья. — Продолжил Сириус после минутного молчания. — Я видел его тогда, я знаю, более–менее, каков он теперь. Хотел бы я сказать, что он счастлив благодаря мне… Я сделал, что мог, но основную роль здесь, без сомнения, сыграла Дженифер.
— А кто она?
— Это его девушка… — Сириус, право, не знал, стоит ли говорить о ее родословной… — Да, что я все говорю и говорю, вот посмотрите. — Он протянул супругам фотографию, сделанную во время бала четырнадцатого февраля, где были запечатлены Гарри и Дженифер.
Лили рассматривала фото: молодой парень, внешне очень сильно напоминавший ее мужа, только он был как–то плотнее. Джеймс в его годы, а ее сыну было около шестнадцати, был несколько нескладен. Гарри же был шире в плечах, но примерно такого же роста. Заметным отличием были волосы, они были хорошо расчесаны, но Лили, каким–то чутьем, поняла, что это стоило долгих усилий и зелий, и, что в своем обычном состоянии эти волосы растрепаны точно так же, как у Джеймса… Еще шрам на лбу, шрам напоминающий молнию… Что там Сириус говорил про Смертельное заклятье? Их разговор был очень сумбурным, они, то и дело, прыгали с темы на тему… А еще глаза, не карие, а ярко–зеленые, совсем, как у нее. В глазах улыбка, но она какая–то поверхностная что ли, то есть, она искренняя, но не похоже, чтобы она часто присутствовала на его лице… Рядом с ним стояла девушка, на полголовы пониже, роскошные, длинные, черные волосы заплетены в вычурною прическу, в которой проглядывается ее диадема… Лицо радостное, но эта радость такая же непривычная, как и у ее сына. Тонкие, аристократические черты, яркие, пронзительно–синие глаза, действительно красавица…
Примерно то же думал и Джеймс, эта, воистину, жгучая брюнетка рядом с Гарри, была настоящей красавицей, но она была не из тех, кто бы привлек его. Она была слишком… Джеймс даже не знал, как сказать, таинственна что ли, возможно, даже слишком красива. Но вместе они смотрелись очень эффектно, это он должен был признать. Она в ярком, красном платье, со старинным медальоном и диадемой в волосах, и он в серебристом, несколько необычном костюме, с его, Джеймса Поттера, заколкой и с фамильным перстнем на пальце… Как–то отстранено он удивился, что все это уже попало к Гарри, они же завещали, чтобы эти фамильные реликвии достались ему лишь по достижению совершеннолетия… Еще более удивительным было то, что перстень признал пятнадцатилетнего парня своим хозяином… Но эти мысли были мигом затоптаны потоком, нет, табуном других.